Разве по-английски это звучит неточно?
– Хорошо, – сказал Римо. – Я просто хотел внести ясность – прикончить Ободе должен я.
– А почему тебя это так волнует? – спросил Чиун. – В конце концов, это долг Дома Синанджу, а не твой.
– Для меня очень важно, Чиун, чтобы Ободе достался мне. Ты не видел, что он сделал с теми девушками. Я убью его.
– А почему ты думаешь, что твой генерал Ободе имеет отношение к легенде? – сказал Чиун и медленно пошел от костра. Римо знал: догонять его и спрашивать, что он имея в виду, бесполезно – Чиун разговаривал только тогда, когда у него появлялась настоятельная потребность что-нибудь сказать.
Римо оглянулся на пылающую яму. Пик горения уже прошел, и огненная шапка костра стала ниже. Лони суетились вокруг костра, подбрасывая в него дрова, и сквозь шум, который они производили, Римо слышал, как от страшного жара трескались и рассыпались камни в яме. Случайное дуновение ветерка в сторону – и раскаленный воздух обжег его легкие.
Его наблюдения прервал крик с вершины холма, разнесшийся по всей деревне. Римо повернулся и посмотрел вниз.
– Тембо! Тембо! Тембо! Тембо! – кричал часовой. Его вытянутая рука указывала на покрытую редкими деревьями равнину, простирающуюся в направлении к столице Бусати.
Римо подошел к краю плато, взобрался на камень повыше и взглянул туда, куда указывал часовой.
По равнине, примерно милях в десяти от деревни, медленно перемещался в сторону гор пыльный хвост внушительных размеров. Заставив глаза работать усерднее, Римо смог различить отдельные предметы. Это были джипы, набитые солдатами, а вдоль дороги, не отставая от медленно катящихся машин, важно шествовали три слона с солдатами на спинах.
Римо почувствовал, как кто-то подошел к нему. Взглянув вниз, он увидел принцессу Саффу. Протянув руку, он помог ей забраться на камень. Часовой все продолжал кричать:
– Тембо! Тембо!
– Чего он так всех переполошил? – спросил Римо.
– «Тембо» означает «слон». В религии лони слоны считаются творением дьявола.
– Эка невидаль! – сказал Римо. – Пара орешков – и они твои; пара мышат – и их как ветром сдуло.
– Много-много лет назад лони задумались, что такое добро, и что такое зло, – начала свой рассказ Саффа. – Это было очень давно, тогда еще не было науки, они считали: каждое животное олицетворяет добро или зло. А так как зла было очень много, они решили, что только тембо, слон, может вместить в себя все зло на земле. Поэтому лони очень боятся слонов. Не верю, что Ободе сам догадался захватить слонов.
– Ты думаешь, там сам Ободе? – вдруг заинтересовался Римо.
– Это не может быть никто другой. Его время подходит. Старейший уже разжег очистительный огонь.
– Ну, не слишком-то рассчитывай на Старейшего. Ободе принадлежит мне.
– Будет так, как скажет Старейший, – ответила Саффа.
Она соскочила с камня и ушла, а Римо, глядя ей вслед, продолжал ворчать:
– «Как скажет Старейший», «Да, Старейший. Нет Старейший». Ободе – мой.
«После этого, – подумал он, – его задание будет выполнено. Останется только доставить девушку в Америку, доложить Смиту, что случилось, сообщить, что пропавший Липпинкотт мертв, и забыть об этой забытой Богом стране.»
Глава четырнадцатая
Ободе и его солдаты расположились лагерем у подножия гор, на которых обосновались лони, и весь день среди обитателей деревушки чувствовалось нервное напряжение.
Римо сидел с Чиуном в его хижине и всячески старался завязать разговор.
– Эти люди бесхребетны, как черви, – сказал он.
Чиун хмыкнул и продолжал взирать на огненную яму, источавшую жар и дым на другом конце деревенской площади.
– У мужиков полные штаны только от того, что Ободе привел с собой парочку слонов. Они готовы разбежаться.
Чиун продолжал смотреть на огонь, что-то бормоча про себя, и отмалчивался.
– Не понимаю, как это Дом Синанджу вляпался в такую кашу – защищать этих лони. Они того не стоят.
Чиун продолжал молчать, и Римо уже с раздражением сказал:
– И вот еще что: мне не нравится эта затея с ритуальным костром. И я не намерен позволить тебе так глупо рисковать.
Чиун медленно повернулся и посмотрел Римо прямо в лицо.
– У лони, – сказал он, – есть пословица: «Джогу ликивика лисивике кутакуча».
– Что означает…
– Что означает: «Прокричит петух или не прокричит, а утро все равно настанет».
– Другими словами, нравится это мне или не нравится, ты все равно поступишь по-своему?
– Какой ты сообразительный, – улыбнулся Чиун и снова уставился на огонь.
Римо вышел из дома и пошел побродить по деревне. Везде, куда бы он ни пошел, слышалось одно и то же: «Тембо, тембо, тембо». Всего-то пара слонов – и такая паника. Хотя, казалось бы, уж если что и должно было их беспокоить, так это солдаты Ободе и их винтовки. Тьфу! Нет, лони не стоят того, чтобы их спасали.
Римо был раздражен и только сейчас понял, что переносит на лони свой гнев на генерала Ободе. Чем больше он думал, тем больше утверждался в этой мысли. И поздно ночью, раздевшись донага, он проскользнул мимо часовых и растворился в темноте. Он вернулся далеко за полночь. Безмолвным невидимкой проскользнул он между постов лони, выставленных на скалах вокруг деревни, вошел в свою хижину и сразу же почувствовал, что там кто-то есть. Его глаза обежали пустое помещение и остановились на травяной циновке, служившей ему постелью. На ней кто-то лежал. Он подошел ближе, и этот кто-то повернулся к нему. В слабых отблесках ритуального огня он разглядел принцессу Саффу.
– Ты куда-то уходил, – сказала она.
– Мне надоело слышать, как все без конца вопят «тембо, тембо…» Я решил кое-что предпринять.
– Очень хорошо, – сказала она. – Ты смелый человек.
Она протянула к нему руки, и он ощутил тепло ее улыбки.
– Иди ко мне, Римо, – позвала она.
Римо лег рядом на циновку, она обвила его руками.
– Завтра, когда поднимется солнце, – сказала она, – ты бросишь вызов судьбе. Поэтому я хочу, чтобы сейчас ты был моим.
– Но почему сейчас, а не потом?
– Потому что, Римо, мы можем не дождаться этого «потом».
– Думаешь, проиграю? – спросил Римо. Своим разгоряченным телом он почувствовал прохладу ее гладкой эбонитовой кожи.
– Любой может проиграть, – ответила Саффа. – Поэтому надо пользоваться теми победами, которые выпадают на нашу долю сегодня. Сейчас это будет наша победа, а затем, что бы ни случилось, мы всегда будем помнить о ней.
– За победу! – сказал Римо.
– За нас! – откликнулась Саффа и неожиданно сильными руками притянула Римо к себе. – Я была зачата как лони и рождена как принцесса. А теперь сделай меня женщиной.
Она положила его руку себе на грудь.
– Женщиной тебя уже сделал Бог, – сказал Римо.
– Нет. Бог сделал меня человеком женского пола. Только мужчина может сделать меня женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Хорошо, – сказал Римо. – Я просто хотел внести ясность – прикончить Ободе должен я.
– А почему тебя это так волнует? – спросил Чиун. – В конце концов, это долг Дома Синанджу, а не твой.
– Для меня очень важно, Чиун, чтобы Ободе достался мне. Ты не видел, что он сделал с теми девушками. Я убью его.
– А почему ты думаешь, что твой генерал Ободе имеет отношение к легенде? – сказал Чиун и медленно пошел от костра. Римо знал: догонять его и спрашивать, что он имея в виду, бесполезно – Чиун разговаривал только тогда, когда у него появлялась настоятельная потребность что-нибудь сказать.
Римо оглянулся на пылающую яму. Пик горения уже прошел, и огненная шапка костра стала ниже. Лони суетились вокруг костра, подбрасывая в него дрова, и сквозь шум, который они производили, Римо слышал, как от страшного жара трескались и рассыпались камни в яме. Случайное дуновение ветерка в сторону – и раскаленный воздух обжег его легкие.
Его наблюдения прервал крик с вершины холма, разнесшийся по всей деревне. Римо повернулся и посмотрел вниз.
– Тембо! Тембо! Тембо! Тембо! – кричал часовой. Его вытянутая рука указывала на покрытую редкими деревьями равнину, простирающуюся в направлении к столице Бусати.
Римо подошел к краю плато, взобрался на камень повыше и взглянул туда, куда указывал часовой.
По равнине, примерно милях в десяти от деревни, медленно перемещался в сторону гор пыльный хвост внушительных размеров. Заставив глаза работать усерднее, Римо смог различить отдельные предметы. Это были джипы, набитые солдатами, а вдоль дороги, не отставая от медленно катящихся машин, важно шествовали три слона с солдатами на спинах.
Римо почувствовал, как кто-то подошел к нему. Взглянув вниз, он увидел принцессу Саффу. Протянув руку, он помог ей забраться на камень. Часовой все продолжал кричать:
– Тембо! Тембо!
– Чего он так всех переполошил? – спросил Римо.
– «Тембо» означает «слон». В религии лони слоны считаются творением дьявола.
– Эка невидаль! – сказал Римо. – Пара орешков – и они твои; пара мышат – и их как ветром сдуло.
– Много-много лет назад лони задумались, что такое добро, и что такое зло, – начала свой рассказ Саффа. – Это было очень давно, тогда еще не было науки, они считали: каждое животное олицетворяет добро или зло. А так как зла было очень много, они решили, что только тембо, слон, может вместить в себя все зло на земле. Поэтому лони очень боятся слонов. Не верю, что Ободе сам догадался захватить слонов.
– Ты думаешь, там сам Ободе? – вдруг заинтересовался Римо.
– Это не может быть никто другой. Его время подходит. Старейший уже разжег очистительный огонь.
– Ну, не слишком-то рассчитывай на Старейшего. Ободе принадлежит мне.
– Будет так, как скажет Старейший, – ответила Саффа.
Она соскочила с камня и ушла, а Римо, глядя ей вслед, продолжал ворчать:
– «Как скажет Старейший», «Да, Старейший. Нет Старейший». Ободе – мой.
«После этого, – подумал он, – его задание будет выполнено. Останется только доставить девушку в Америку, доложить Смиту, что случилось, сообщить, что пропавший Липпинкотт мертв, и забыть об этой забытой Богом стране.»
Глава четырнадцатая
Ободе и его солдаты расположились лагерем у подножия гор, на которых обосновались лони, и весь день среди обитателей деревушки чувствовалось нервное напряжение.
Римо сидел с Чиуном в его хижине и всячески старался завязать разговор.
– Эти люди бесхребетны, как черви, – сказал он.
Чиун хмыкнул и продолжал взирать на огненную яму, источавшую жар и дым на другом конце деревенской площади.
– У мужиков полные штаны только от того, что Ободе привел с собой парочку слонов. Они готовы разбежаться.
Чиун продолжал смотреть на огонь, что-то бормоча про себя, и отмалчивался.
– Не понимаю, как это Дом Синанджу вляпался в такую кашу – защищать этих лони. Они того не стоят.
Чиун продолжал молчать, и Римо уже с раздражением сказал:
– И вот еще что: мне не нравится эта затея с ритуальным костром. И я не намерен позволить тебе так глупо рисковать.
Чиун медленно повернулся и посмотрел Римо прямо в лицо.
– У лони, – сказал он, – есть пословица: «Джогу ликивика лисивике кутакуча».
– Что означает…
– Что означает: «Прокричит петух или не прокричит, а утро все равно настанет».
– Другими словами, нравится это мне или не нравится, ты все равно поступишь по-своему?
– Какой ты сообразительный, – улыбнулся Чиун и снова уставился на огонь.
Римо вышел из дома и пошел побродить по деревне. Везде, куда бы он ни пошел, слышалось одно и то же: «Тембо, тембо, тембо». Всего-то пара слонов – и такая паника. Хотя, казалось бы, уж если что и должно было их беспокоить, так это солдаты Ободе и их винтовки. Тьфу! Нет, лони не стоят того, чтобы их спасали.
Римо был раздражен и только сейчас понял, что переносит на лони свой гнев на генерала Ободе. Чем больше он думал, тем больше утверждался в этой мысли. И поздно ночью, раздевшись донага, он проскользнул мимо часовых и растворился в темноте. Он вернулся далеко за полночь. Безмолвным невидимкой проскользнул он между постов лони, выставленных на скалах вокруг деревни, вошел в свою хижину и сразу же почувствовал, что там кто-то есть. Его глаза обежали пустое помещение и остановились на травяной циновке, служившей ему постелью. На ней кто-то лежал. Он подошел ближе, и этот кто-то повернулся к нему. В слабых отблесках ритуального огня он разглядел принцессу Саффу.
– Ты куда-то уходил, – сказала она.
– Мне надоело слышать, как все без конца вопят «тембо, тембо…» Я решил кое-что предпринять.
– Очень хорошо, – сказала она. – Ты смелый человек.
Она протянула к нему руки, и он ощутил тепло ее улыбки.
– Иди ко мне, Римо, – позвала она.
Римо лег рядом на циновку, она обвила его руками.
– Завтра, когда поднимется солнце, – сказала она, – ты бросишь вызов судьбе. Поэтому я хочу, чтобы сейчас ты был моим.
– Но почему сейчас, а не потом?
– Потому что, Римо, мы можем не дождаться этого «потом».
– Думаешь, проиграю? – спросил Римо. Своим разгоряченным телом он почувствовал прохладу ее гладкой эбонитовой кожи.
– Любой может проиграть, – ответила Саффа. – Поэтому надо пользоваться теми победами, которые выпадают на нашу долю сегодня. Сейчас это будет наша победа, а затем, что бы ни случилось, мы всегда будем помнить о ней.
– За победу! – сказал Римо.
– За нас! – откликнулась Саффа и неожиданно сильными руками притянула Римо к себе. – Я была зачата как лони и рождена как принцесса. А теперь сделай меня женщиной.
Она положила его руку себе на грудь.
– Женщиной тебя уже сделал Бог, – сказал Римо.
– Нет. Бог сделал меня человеком женского пола. Только мужчина может сделать меня женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41