– Завтрашнее число – 962. Скажи всем своим, что твое чутье сегодня сильно как никогда. И скажи им, что ты будешь ставить только за себя, а они пусть лично идут к Дереллио. И сами пусть ставят на это число.
На следующий день игра пошла по крупному. И когда на предпоследней странице «Дейли ньюс» в разделе объявлений напечатали число 962, с Дереллио было кончено. Он принял все ставки, и теперь ему предстояло выплатить четыреста восемьдесят тысяч.
На следующий вечер голос сказал:
– Встретимся через час на пароме, идущем на остров Стэйтен.
На пароме было жутко холодно, но тот тип из серой машины, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Он был упакован в теплое пальто на меху, и меховые сапоги, и меховую шапку. Он протянул Джексону «дипломат».
– Здесь полмиллиона. Расплатись со всеми, кто ставил у Дереллио. И позвони мне опять завтра вечером.
– Что за игру ты ведешь? – спросил его Джексон.
– Ты не поверишь, – отозвался тот, – но чем больше я узнаю, что я делаю, тем меньше понимаю, зачем я это делаю.
– Ты говоришь не как брат.
– Да, в этом проблема со всеми черными, которые выходят наверх. Всего хорошего.
– Подожди минутку, – сказал Джексон, не переставая прыгать по палубе парома с «дипломатом», зажатым между колен, в изо всех сил колотя себя руками, чтобы согреться. – А что если я просто возьму этот чемоданчик и смоюсь?
– Как тебе сказать, – устало отозвался незнакомец. – Мне все-таки кажется, ты парень неглупый, и не захочешь смываться, пока не узнаешь, от кого смываешься. А чем больше ты будешь знать, тем меньше тебе захочется смываться.
– Не понял, красавчик.
– Я и сам ничего не понимаю с тех самых пор, как взялся за это дело. Тут требуется только точность. – Черный незнакомец еще раз попрощался и ушел. А Джексон расплатился с игроками и взял на себя все операции, которые раньше шли через Дереллио. Раз уж ему дали полмиллиона, чтобы выбросить на ветер, почему бы им не дать ему еще миллион на личные нужды. А тогда уже можно будет и смыться.
Но он не смылся. Он не смылся и тогда, когда получил причитающуюся ему сумму. Он не смылся даже тогда, когда однажды ночью ему приказали стоять на углу улицы и ждать, когда, спустя час, белый человек скажет ему: «Можешь идти». Еще через полчаса Дереллио и двух его сотоварищей нашли в соседнем магазине со сломанными шейными позвонками, а за Нежным Шивом внезапно закрепилась репутация человека, способного убить троих голыми руками, это невероятно повысило уровень честности в рядах распространителей, работающих на него. И в уплату за все это шли лишь мелкие услуги, которые ему время от времени приходилось оказывать чернокожему красавчику с усталым голосом.
Всего лишь мелкие услуги. Обычно – информация, а иногда его просили приладить вот эту штучку тут, а вон ту – там, или достать надежного свидетеля для какого-нибудь судебного процесса, или, наоборот, – проследить, чтобы у другого свидетеля оказалось достаточно денег, чтобы уехать из города. И в течение года его основной работой стал сбор информации в районе, простирающемся от стадиона для поло до Центрального парка.
Даже каникулы на Багамских островах принадлежали не ему. Он оказался в классной комнате, и белый старик с венгерским акцентом начал обсуждать с ним такие вещи, о которых, как полагал Джексон, знала только улица, но называл он их такими именами, которыми сам Джексон никогда не пользовался. Он узнал и про прикрытие, и про явки, и про пароли, и про степени надежности. Ему особенно понравились степени надежности. Попросту говоря, это когда надо сразу определить, свой человек или чужой, насколько ему можно доверять, и не заложит ли.
А потом, однажды осенью, в его службу информации начало поступать очень много запросов по поводу азиатов. Так, ничего особенного. Просто любая информация о любых азиатах, которая могла вдруг случайно всплыть.
И вот теперь красавчик появился снова и сказал Нежному Шиву, что пришла пора сполна расплатиться за все хорошее, что он имел. Ему предстояло убить человека, чей портрет находился в запечатанном конверте, и сделать это надо было у входа в школу каратэ «Бонг Ри». Красавчик особо подчеркнул, что Нежный Шив не должен вскрывать конверт, пока он не уйдет.
И вот Нежный Шив во второй раз в жизни увидел это лицо. Высокие скулы, глубоко посаженные карие глаза, тонкие губы. В первый раз он его видел тогда, когда стоял на углу, где ему было велено, и этот человек вышел из магазина, в котором чуть позднее нашли труп Дереллио, и сказал просто: «Можешь идти».
Теперь ему предстояло снова встретиться с ним, и на этот раз, Нежный Шив должен был всадить в него пулю. И когда Нежный Шив сворачивал по Ист-Ривер-драйв на юг в сторону Манхеттена, он уже знал, что его приносят в жертву.
Что-то разладилось в огромной машине, частью которой он был. А хозяином машины был тот красавчик. И хозяин решил, что одно маленькое черненькое колесико пора выбросить и заменить новым. Ну что ж, заменим детальку, одним черномазым больше, одним меньше – какая, в конце концов, разница?
Нежный Шив свернул направо по Четырнадцатой улице, потом развернулся на сто восемьдесят градусов, доехал до шоссе Ист-Сайд, и направился на север.
В кармане у него было восемьсот долларов. Он не станет заезжать домой за деньгами, он даже не станет запирать машину, когда приедет в Рочестер. Он не оставит ни малейшей зацепки, и никто его не выследит.
Пусть забирают деньги. Пусть кто угодно забирает машину. Пусть берут все. Он хочет жить.
– Ну парень, – сказал он себе. – Они и вправду заставили тебя пошевеливаться.
Он почувствовал себя счастливым оттого, что ему предстояло прожить еще один день. И чувствовал себя так до тех пор, пока не доехал до проспекта майора Дигана – проспекта, ведущего на скоростную автостраду, а там уже – прочь из города. У дороги сидела негритянская семья. Рядом стоял заглохший «Шевроле» 57-го года выпуска – обшарпанные, побитые, покореженные останки автомобиля, явно испустившего дух. Но Джексон решил, что сумеет привести его в движение.
Он подъехал к этой семье, бесшумно притормозив и мягко прошелестев шинами, и остановился на маленьком островке травы, росшей у забора, отделявшего проспект майора Дигана от Бронкса – Бронкса негров и пуэрториканцев, где в умирающих домах жизнь била ключом.
Он открыл дверцу и вышел. Затхлые запахи волной нахлынули на него. Он разглядел эту негритянскую семью. Четверо мальчишек гоняли консервную банку. Все они были одеты в такую рвань, какую не найдешь даже и у Армии Спасения. Сам Нежный Шив Джексон лет пятнадцать назад вполне мог бы оказаться одним из этих мальчишек. Они прервали игру и уставились на него.
Отец семейства сидел на земле у левого переднего крыла автомобиля, спиной к спустившей, совершенно лысой шине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49