— Смотри, не урони ее, — предупредил его Римо, — Все-таки мы заплатили за эту дыню двадцать долларов.
Чиун развел руки в стороны, и дыня с легким треском распалась в его ладонях на две аккуратные половинки. Одну из них он протянул Римо.
Взглянув на свою порцию, тот пожаловался:
— Она внутри как вата — явно переспевшая.
Через секунду Чиун убедился, что его ученик прав, и, кипя от ярости, понес возвращать дыню продавцу. До Римо донеслись обрывки гневной тирады на фарси. В результате Мастер Синанджу принялся хватать дыни одну за другой, разбивать и выкидывать в близлежащую канаву. Торговец в отчаянии рвал на себе волосы, оглашая окрестности горестными стонами.
Через некоторое время Чиун подошел к Римо и заявил:
— Забери свои деньги. У этого человека нет ни одной хорошей дыни.
— Наверное, какой-нибудь селекционер-неудачник, — ответил Римо, поленившись отбирать у торговца двадцатку; в конце концов за них все равно платил Смит.
Они снова зашагали вперед, пока не наткнулись на продавца фисташек. Сникший было Чиун снова воспрял духом.
— На вид эти фисташки очень неплохи, — радостно объявил он.
Однако, заглянув в один из пакетов, Чиун обнаружил там мелкие сморщенные орешки, совсем не похожие на те, что воспевались его предками в летописях Синанджу. Мрачный как туча Чиун двинулся вперед.
— Для этой страны настали тяжелые дни, — пробормотал он. — Дыни порченые, а эту мелочь язык не повернется назвать фисташками. Что же случилось?
— Вот это, — ответил Римо, показывая на двоих проходивших мимо мулл.
В плащах из верблюжьей шерсти те были похожи на сложивших крылья грифов.
* * *
В здании иранского парламента генерал Мефки приветствовал Мастера Синанджу вполне подобающим поклоном. Не совсем до земли, но все же достаточно почтительно отметил про себя Чиун.
— Сейчас мы пройдем к вашему правителю, — объявил старый кореец.
— Тысяча извинений, — проговорил генерал, — но Великий аятолла отказался вас принять. Я пытался его убедить, но...
Внезапно генерал замолчал, увидев, какое впечатление произвели его слова на Мастера Синанджу. Глаза Чиуна горели, чувствовалось, что он едва сдерживает свой гнев.
— Да, это выражение лица мне знакомо, — сказал Римо по-английски. — На вашем месте я привел бы аятоллу, даже если бы пришлось тащить его за бороду.
— Пойдемте со мной, — пригласил генерал, внезапно осознавший, что боится старого корейца больше, чем роты Революционной гвардии.
Великий аятолла, сидевший на молитвенном ковре, при звуке шагов поднял голову. Глаза его сузились, когда перед ним предстала парочка, которую генерал привел в комнату для молитв.
— Да восславится Аллах, сострадательный и милосердный! — пробормотал аятолла.
— Что это он промямлил? — поинтересовался Чиун.
— Аятолла очень набожен, — объяснил генерал Мефки. — Он просит благословления Аллаха перед любой встречей.
— Да, ему стоит помолиться, чтобы наша беседа прошла нормально, — сказал Римо.
Генерал уставился на него, очевидно, обратив внимание на произношение.
— Американец? — спросил он.
— Да, — подтвердил Римо.
— Нет, — возразил Чиун. — Он из Синанджу. Римо давно уже не американец.
— Но сейчас вы работаете на Америку?
Их беседа явно озадачила аятоллу, не понимавшего по-английски, и он что-то спросил у генерала.
Чиун ответил ему на превосходном фарси:
— Я Чиун, действующий Мастер Синанджу. Мои предки когда-то были счастливы служить Трону Павлина.
Отхлебнув чая из чашки, аятолла с отвращением сплюнул Чиуну под ноги.
— Шах был коварным змеем, как и все, кто правил до него. Если ты служил его семье, значит, ты пособник дьявола.
Лицо Чиуна дрогнуло, и Римо подумал, не настало ли время оттащить его подальше от аятоллы. Вдруг он вспомнил об указаниях, полученных от Смита.
— Не забудь, Смит хотел, чтобы мы избежали войны, — прошептал Римо.
Чиун заколебался. Наконец его лицо приняло непроницаемое выражение.
— Я пришел как посланец Соединенных Штатов, — негромко и спокойно начал Чиун, и, к его удивлению, по лицу аятоллы скользнула тень замешательства.
— Он боится Америки, а не Синанджу, — прошептал старый кореец Римо.
— По всей вероятности, он не отличит Синанджу от Пекина, — ответил тот. — Советую тебе не забывать об этом.
— К вашим берегам направляется армия американцев-изменников, — продолжал Чиун. — Эти люди подчиняются человеку по имени Слаггард. Американский император не желает, чтобы они причинили вред персиянам, так же не желает он, чтобы им самим, за исключением Слаггарда, причинили здесь вред. Разрешите нам арестовать изменников, и Слаггард, доставивший столько неприятностей Персии, будет отдан вам.
— Эй, это не слишком хорошая идея, Чиун! — возразил Римо, когда услышал перевод тирады своего учителя. — Слаггард, конечно, преступник, но он все же американец. Я не могу допустить, чтобы его отдали на растерзание муллам.
— Тише! — шикнул на него Чиун, снова поворачиваясь к аятолле. — Имам согласен?
Не произнося ни слова, аятолла снова отхлебнул чая, однако на этот раз решил его проглотить.
На помощь имаму пришел генерал Мефки.
— Я могу обещать, что наши войска не станут вступать в бой с этими американцами, если Дом Синанджу обещает заняться ими сам.
— Договорились, — ответил Чиун.
— За Пасдаран я не ручаюсь, — проговорил наконец аятолла. — На все воля Аллаха!
Мастер Синанджу нахмурился.
— Что он хочет этим сказать? — спросил Римо, когда генерал перевел ему слова имама.
— Просто способ уйти от ответственности, — объяснил Мефки. — Религиозные деятели уже не контролируют гвардейцев, которых сами же и напустили на страну, однако признаться в этом не смеют.
— Скажите ему, — заявил Римо, указывая на аятоллу, — что если гвардейцы попадутся нам на пути, мы сотрем их в порошок.
Генерал Мефки перевел, и на лице имама отразился неподдельный страх. Чиун был настолько этим шокирован, что не проронил ни слова.
Наконец аятолла принялся еле слышно бормотать себе под нос:
— Мы пустим ко дну американский флот в Персидском заливе. Настанет время, и мы накажем Великого Сатану, сначала здесь, а потом в его собственном логове.
— Он блефует, — объяснил генерал Мефки по-английски. — Все они одержимы чувством мести. Аятолла уже стар, беспомощен и знает это. Муллы поработили наш некогда великий народ, и теперь всего лишь вопрос времени, когда люди сбросят их иго. У меня есть предложение — на этом мы закончим аудиенцию, а вы отправитесь выполнять свой долг. Даю вам слово, что мы не станем вмешиваться — ни на что большее в этой стране рассчитывать не приходится.
Чиун, судя по лицу, сильно расстроенный происшедшим, приблизился к аятолле и, склонившись над подносом с чаем и пирожными, отвесил имаму глубокий поклон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55