Но этим он деконспирировал бы себя перед Конрадом, что было весьма небезопасно в той дьявольски сложной обстановке, потому что сам Конрад мог уже стать приманкой в руках абвера (и тогда Клос вместо Ганны доставил бы англичанам план оборонительных укреплений, сфабрикованный в отделе дезинформации), а это означало бы, что абверу удалось выполнить свою задачу. А может быть, только Плюш мог установить связь с Конрадом? Снова загадка. Но кто же убил Плюша? Клос был достаточно опытным разведчиком и попытался связать воедино все события. О его встрече с Плюшем знала только Ганна. Плюш был именно тем человеком, который мог помочь выйти на Конрада. А если Ганна, ожидая Клоса в его комнате, полураздетая, хотела всем своим видом показать доверие и убедить его, что она не покидала дома отдыха?.. Вывод напрашивался сам собой, однако у Клоса не было уверенности, что в Плюша стреляла Ганна. Допустить такую версию можно только в том случае, если предположить, что Ганна Бесель – польский агент, а он, Клос, – закоренелый гитлеровец. Тогда ее поступок мог бы быть именно таким. Но ведь в действительности все было наоборот…
Клос услышал звук чьих-то шагов, посмотрел в ту сторону, откуда они раздавались, и увидел советника Гебхардта. Толстяк оглядывался по сторонам, как будто кого-то искал. А искать он мог только Ганну Бесель или его, Клоса. Было ли это только наблюдением? По-видимому, нет, так как правая рука советника засунута в карман пиджака, в котором наверняка лежал пистолет.
Клос ощутил знакомый ему внутренний холодок – сигнал опасности. Развязка – он это чувствовал – близка. Видимо, настало время начать запланированную операцию. Ускорили ее начало, как понял теперь Клос, те два недвусмысленных вопроса, которые он задал Гебхардту в ресторане дома отдыха. Если бы Клос знал, чего опасается советник!
С наступлением темноты Клос должен будет встретиться с Матеем – вот, возможно, тот помог бы ему выяснить причину страха чиновника из министерства пропаганды…
Клос подождал, пока советник скроется в лощине, прорезанной руслом протоки. Потом отряхнул мундир от стебельков травы, смял сигарету, которую так и не закурил, и двинулся под гору. На какое-то время забыв, зачем он здесь, почему вдруг спускается по обрывистому склону, подумал о том незабываемом времени, когда он, будучи харцером, вместе с другими ребятами совершал походы в Высокие Татры. Физическая закалка, полученная в юности, помогала ему теперь преодолевать крутой склон, чувствовать себя сильным и подвижным. Но когда он закончил подъем и занял позицию, удобную для наблюдения за Ганной, то почувствовал усталость и одышку. Он уже не семнадцатилетний харцер Сташек с Кошчежины. Теперь он разведчик «J – 23», мужчина, который, возможно, вынужден будет убить молодую красивую женщину, не чувствуя при этом никакой жалости, подчинив все только одной цели – помешать агенту немецкой разведки выполнить задание абвера и одновременно отвлечь от себя подозрение.
Вдали показалась Ганна. Она шла не торопясь, чувствовалось, что устала, хотя тропинка вдоль протоки была не такой уж крутой на подъеме.
«Видимо, Ганна Бесель не имела харцеровской закалки. Да и где она могла ее получить? В Аргентине? Аргентинская немка, завербованная абвером! Откуда она знает польский?» – размышлял Клос.
Ганна остановилась напротив его укрытия. Может быть, она заметила его? Или здесь она условилась встретиться с Конрадом? Это не совсем устраивало Клоса. Гебхардт тоже был где-то поблизости…
Ганна села на пенек, сняла босоножки, высыпала из них песок. Потом достала из небольшой сумочки пудреницу, попудрилась. Эти невинные, чисто женские действия заставили Клоса почти забыть о том, что девушка – доверенная полковника Лангнера, майор абвера, преданная нацистка и его смертельный враг. Он чувствовал, что и Ганна, даже в минуты близости, неустанно контролировала себя так, будто видела в нем своего врага.
Положив пудреницу в сумку, Ганна энергичным жестом перекинула ремень через плечо, поднялась и быстро зашагала Вперед, как бы спохватившись, что потеряла слишком много времени. И снова она стала майором Ганной Бесель, которую так хорошо знал Клос.
Клос решил, что, как только он ликвидирует Ганну Бесель, ему сразу же необходимо будет избавиться от Гебхардта, который может появиться с минуты на минуту. И действительно, вскоре он услышал его посапывание. Толстяк с трудом поднимался в гору. Остановившись на деревянном мостике, перекинутом через высохшую протоку, и облокотившись о перила, он вытирал клетчатым платком вспотевшее лицо.
Как можно бесшумнее Клос двинулся по одной из параллельных тропинок. Он выбрал наиболее крутой подъем, рассчитывая, что отобьет охоту у советника из ведомства колченогого шефа пропаганды взбираться в гору. Этим он преследовал и другую цель: блики солнца, пробивающегося сквозь листву деревьев, не давали возможности Гебхардту стрелять прицельно. «Поэтому, – подумал Клос, – он подождет моего возвращения где-то поблизости, надеясь, что я его не заметил».
Пройдя еще метров пятьдесят, Клос скрылся за штабелем бревен и только тогда решил спуститься вниз. Предчувствие его не обмануло: Гебхардт не стал стрелять в лучах ослепительного солнца, боясь промахнуться.
Неужели же два вопроса, заданные вчера вечером, заставили Гебхардта охотиться за Клосом? Эти мысли невольно пришли в голову Клоса, когда он, теперь уже торопясь, пробирался через заросли, чтобы догнать Ганну Бесель.
Увидел он ее на маленькой полянке. Она стояла на крыльце небольшого домика, очевидно кого-то ожидая. Клосу показалось, что она ждет именно его, а это значило, что Ганна действительно не доверяет ему. Отбросив эту мысль, как маловероятную, он решил продолжать следить за ней. Для этого ему надо было незаметно подкрасться к домику. Клос пополз по-пластунски краем поляны к штабелям дров, сложенным невдалеке от лесного домика, чтобы оттуда одним прыжком оказаться у его глухой стены. Он полз так тихо, что даже слышал монотонное жужжание пчел и едва слышный шелест листьев. Еще двадцать… десять… пять метров до штабелей, где он будет в безопасности. Наконец прыжок – и он у цели.
Первое, что увидел Клос, – была Ганна Бесель и направленные на него автоматы, которые держали двое молодых парней. Рука Клоса машинально потянулась к кобуре с пистолетом, но невольно остановилась на полпути.
– Ты прав, Ганс, – сказала Ганна, – теперь уже поздно. – А потом добавила: – Я была уверена, что ты пойдешь за мной, и ты удивил бы меня, если бы отказался от своего намерения.
Один из парней автоматом прижал Клоса к дереву и не спеша вынул из его кобуры пистолет. Другой стоял в трех метрах от Клоса с нацеленным на него автоматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Клос услышал звук чьих-то шагов, посмотрел в ту сторону, откуда они раздавались, и увидел советника Гебхардта. Толстяк оглядывался по сторонам, как будто кого-то искал. А искать он мог только Ганну Бесель или его, Клоса. Было ли это только наблюдением? По-видимому, нет, так как правая рука советника засунута в карман пиджака, в котором наверняка лежал пистолет.
Клос ощутил знакомый ему внутренний холодок – сигнал опасности. Развязка – он это чувствовал – близка. Видимо, настало время начать запланированную операцию. Ускорили ее начало, как понял теперь Клос, те два недвусмысленных вопроса, которые он задал Гебхардту в ресторане дома отдыха. Если бы Клос знал, чего опасается советник!
С наступлением темноты Клос должен будет встретиться с Матеем – вот, возможно, тот помог бы ему выяснить причину страха чиновника из министерства пропаганды…
Клос подождал, пока советник скроется в лощине, прорезанной руслом протоки. Потом отряхнул мундир от стебельков травы, смял сигарету, которую так и не закурил, и двинулся под гору. На какое-то время забыв, зачем он здесь, почему вдруг спускается по обрывистому склону, подумал о том незабываемом времени, когда он, будучи харцером, вместе с другими ребятами совершал походы в Высокие Татры. Физическая закалка, полученная в юности, помогала ему теперь преодолевать крутой склон, чувствовать себя сильным и подвижным. Но когда он закончил подъем и занял позицию, удобную для наблюдения за Ганной, то почувствовал усталость и одышку. Он уже не семнадцатилетний харцер Сташек с Кошчежины. Теперь он разведчик «J – 23», мужчина, который, возможно, вынужден будет убить молодую красивую женщину, не чувствуя при этом никакой жалости, подчинив все только одной цели – помешать агенту немецкой разведки выполнить задание абвера и одновременно отвлечь от себя подозрение.
Вдали показалась Ганна. Она шла не торопясь, чувствовалось, что устала, хотя тропинка вдоль протоки была не такой уж крутой на подъеме.
«Видимо, Ганна Бесель не имела харцеровской закалки. Да и где она могла ее получить? В Аргентине? Аргентинская немка, завербованная абвером! Откуда она знает польский?» – размышлял Клос.
Ганна остановилась напротив его укрытия. Может быть, она заметила его? Или здесь она условилась встретиться с Конрадом? Это не совсем устраивало Клоса. Гебхардт тоже был где-то поблизости…
Ганна села на пенек, сняла босоножки, высыпала из них песок. Потом достала из небольшой сумочки пудреницу, попудрилась. Эти невинные, чисто женские действия заставили Клоса почти забыть о том, что девушка – доверенная полковника Лангнера, майор абвера, преданная нацистка и его смертельный враг. Он чувствовал, что и Ганна, даже в минуты близости, неустанно контролировала себя так, будто видела в нем своего врага.
Положив пудреницу в сумку, Ганна энергичным жестом перекинула ремень через плечо, поднялась и быстро зашагала Вперед, как бы спохватившись, что потеряла слишком много времени. И снова она стала майором Ганной Бесель, которую так хорошо знал Клос.
Клос решил, что, как только он ликвидирует Ганну Бесель, ему сразу же необходимо будет избавиться от Гебхардта, который может появиться с минуты на минуту. И действительно, вскоре он услышал его посапывание. Толстяк с трудом поднимался в гору. Остановившись на деревянном мостике, перекинутом через высохшую протоку, и облокотившись о перила, он вытирал клетчатым платком вспотевшее лицо.
Как можно бесшумнее Клос двинулся по одной из параллельных тропинок. Он выбрал наиболее крутой подъем, рассчитывая, что отобьет охоту у советника из ведомства колченогого шефа пропаганды взбираться в гору. Этим он преследовал и другую цель: блики солнца, пробивающегося сквозь листву деревьев, не давали возможности Гебхардту стрелять прицельно. «Поэтому, – подумал Клос, – он подождет моего возвращения где-то поблизости, надеясь, что я его не заметил».
Пройдя еще метров пятьдесят, Клос скрылся за штабелем бревен и только тогда решил спуститься вниз. Предчувствие его не обмануло: Гебхардт не стал стрелять в лучах ослепительного солнца, боясь промахнуться.
Неужели же два вопроса, заданные вчера вечером, заставили Гебхардта охотиться за Клосом? Эти мысли невольно пришли в голову Клоса, когда он, теперь уже торопясь, пробирался через заросли, чтобы догнать Ганну Бесель.
Увидел он ее на маленькой полянке. Она стояла на крыльце небольшого домика, очевидно кого-то ожидая. Клосу показалось, что она ждет именно его, а это значило, что Ганна действительно не доверяет ему. Отбросив эту мысль, как маловероятную, он решил продолжать следить за ней. Для этого ему надо было незаметно подкрасться к домику. Клос пополз по-пластунски краем поляны к штабелям дров, сложенным невдалеке от лесного домика, чтобы оттуда одним прыжком оказаться у его глухой стены. Он полз так тихо, что даже слышал монотонное жужжание пчел и едва слышный шелест листьев. Еще двадцать… десять… пять метров до штабелей, где он будет в безопасности. Наконец прыжок – и он у цели.
Первое, что увидел Клос, – была Ганна Бесель и направленные на него автоматы, которые держали двое молодых парней. Рука Клоса машинально потянулась к кобуре с пистолетом, но невольно остановилась на полпути.
– Ты прав, Ганс, – сказала Ганна, – теперь уже поздно. – А потом добавила: – Я была уверена, что ты пойдешь за мной, и ты удивил бы меня, если бы отказался от своего намерения.
Один из парней автоматом прижал Клоса к дереву и не спеша вынул из его кобуры пистолет. Другой стоял в трех метрах от Клоса с нацеленным на него автоматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11