С ними рассчитывались потом, когда их ловили на укрытых заявлениях с поличным и их нельзя было использовать дольше. Тогда их гнали сряной метлой и материалы передавали в прокуратуру. Их изгоняли, система продолжала работать и другие шли следом по тому же пути....
- Я говорю: подумай хорошо...
- Что вы имеете в виду, товарищ генерал?
Скубилин не унизился до ответа.
Он почувствовал, что упустил шанс. Взглянул на часы.
Шел третий час. До утреннего приема дежурства было достаточно времени. Начальник Управления еще надеялся заехать домой - поспать.
Он изменил тон.
- Вызови дежурного...
Через минуту майор уже стоял рядом .
- Слушаю, товарищ генерал... - Тот успел надеть фуражку и китель, держал во рту что-то ароматическое, отбивавшее запах.
Скубилин свел брови у носа.
- Мне сейчас звонили из Министерства о ваших делах...
Качана отпустило. Словно в детской игре: "теплогорячо"сменилось на "холодно - очень холодно". Но только на время. Холодок снова прошел под сердцем. Суд над ним - утратившим табельное оружие и примерное наказание только откладывались...
"У Скубилина еще будет шанс! Всего через несколько часов!,,"
- Где заявление о разбое ?! - раздалось пронзительное.
- О разбое? - Майор держался с невозмутимостью бравого солдата Швейка.- Первый раз слышу, товарищ генерал...
Дежурный был уверен, что играет обычную, хорошо известную обоим игру.
Вокзал запросто давал процент раскрываемости, о котором могли только разве мечтать передовые европейские страны, оснащенные первоклассной полицейской техникой. Добиться этого можно было лишь укрывая, большую часть заявлений о совершенных разбоях и кражах.
Оба хорошо это знали.
Скубилин вроде требовал полной регистрации преступлений, грозил страшными карами, а дежурный делал вид, что убоялся и с чистым сердцем отшивал потерпевших, за что начальник Управления в душе был ему благодарен.
"Не для себя же я рискую погонами, пенсией, а то и свободой!"
За месяц, если следовать тому, что им внушалось вслух, дежурные московских вокзалов могли похоронить всю официальную статистик - каждый не регистрировал в день от одного до трех десятков заявлений.
- Значит, не было разбоя?
- Нет, - майор ничего не знал о Коллегии, к которой готовился Скубилин.
Игумнов не мог им не залюбоваться:
"Сама невинность. Рот дудочкой. Круглые выпученные бельма известной телеведущей..."
- Тогда я тебе скажу...
- Слушаю вас, товарищ генерал...
- Как у тебя со слухом?
- Пока не жалуюсь...
Разбой в электричке! Двое... Под угрозой ножа...
Скубилин уже еле сдерживался.
- Ничего не слыхал... Слово офицера!..
- "Слово офицера"! Да в министерстве уже все знают! Замминистра звонил мне домой . Куда вы после этого?!
- А у нас все в ажуре, товарищ генерал... - Дежурный перекатил во рту леденец.
Так уже случалось не раз. Приедут, наругают, насуют матюков, а сами довольны: молодец, дежурный, этого не расколешь! Сказал "нет!"и на этом стоит! А одним незарегистрированным разбоем меньше!
На этот раз было подругому: Скубилину необходимы были виновные!
Майор так ничего и не уловил - играл все ту же игру.
- Им там наверху и не такое привидится... Знаете, когда коту делать нечего... - Он не волновался. За дежурство в него было влито не менее поллитра разного сорта спиртного в пересчете на водку.
- Заместителю министра привидилось?!
Скубилина понесло:
- Где заявление потерпевшего?!
- Ничего не знаю, товарищ генерал!
- Я тебе дам "не знаю"...
Укрытые заявления обычно прятали не в дежурке, Скубилин обернулся к начальнику розыска:
- Игумнов!
Тот блеснул блатными фиксами:
- Слушаю....
- Ключи от сейфа. Живо! - Начальник Управления больше не сдерживался. - Службой тяготитесь, а не один не подал сам рапорт об увольнении...
"Прямо не в бровь, а в глаз!"
- Открывай!
Игумнов молча шагнул к сейфу.
Замок щелкнул.
- Бумаги на стол...
Это был акт бессилия.
- Все? - Игумнов не был напуган.
- Все до одной!
- Вот...
- Клади сюда!
Как и следовало ожидать, все бумаги - входящие и исходящие , все заявления - были официальные, надлежащим образом зарегистрированые. Заявления подполковника Черныха о разбое в электропоеде и его расписки среди них не могло быть.
Скубилин лично просмотрел каждую бумагу, перекочевавшую из металлического шкафа на стол. Потом перешли к содержимому самого письменного стола.
Игумнов был невозмутим. Ни один стоящий оперативник за последние лет сорок - после усиления борьбы за высокую раскрываемость преступлений никогда не не стал бы хранить компрометирующие документы и записи у себя в сейфе.
Тем более в столе.
Не дожидаясь, пока Игумнов уберет последние бумаги, Скубилин круто выматерился, не прощаясь, пошел к двери.
4.
Следы патрульной машины, помотавшей Качану нервы в Домодедово, так и не обнаружились.
Качан бросил трубку.
"Никаких концов. Как призрак. "Летучий голландец..."
Игумнов взглянул вопросительно.
- Машины с таким бортовым номером никто не видел... - Качан покачал головой. - Старшего лейтенанта с конопушками и сержанта тоже никто не вспомнил...
- Может они из ГУВД Московской области?
- Сейчас проверяют...
- Как у них вообще проходит ночь ?
- В области? Более или менее спокойно. Пьянь, бомжи. Семейные скандалы...Все обычное.
Он невольно представил:
"Меня выгонят, а служба все также будет катиться дальше. Но без Качана. Та же пьянь, бомжи. Семейные скандалы... "
- А что Коржаков?
С Коржаковым было тоже неясно. В компьютере адрес не значился.
По второму аппарату - через коммутатор - чтобы не занимать линию, Качан вызвонил Центральное адресное бюро, старшую. Представился, назвал пароль.
- Линейное управление... "Коржаков Евгений Иванович"...
Обычное "Ждите"зафиксировало то, что заказ принят.
Сотрудница картотеки на минутудругую исчезла, потом раздался ее сонный голос:
- "Коржаков..."Записывайте адрес... Она назвала улицу, дом...
- Спасибо. Где работает ?..
- Сейчас... - Внезапно она запнулась. - Ваша фамилия?
- Качан.
- Ваш телефон?..
Качан удивился, но продиктовал.
- Что насчет работы Коржакова?
- Сведениями не располагаю...
- Сторожевого листка нет на него? Не разыскивается?
- Нет сведений.
Они положили трубки одновременно.
Качан остался озадачен. В ответах сотрудницы Адресного чувствовалась поспешность и растерянность.
"Попросила почемуто повторить мой телефон..."
Причина могла быть одна.
На переломе бессонной ночи старшая расслабилась, на минуту потеряла контроль. Звонок застал ее врасплох. Коржаков не был рядовым гражданином. Давать сведения о нем она не имели права.
"В конце решила подстраховаться. Уточнила телефон. На случай, если начальство узнает о промахе..".
Качан повторил адрес для Игумнова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63