– Да, о мудрец! – проговорил он, все еще оглядываясь на грозных воинов.
Нарихам отпустил стражников и пригласил дервиша присесть на единственное чистое место в углу своей комнатки. Из маленького оконца шел скупой дневной свет, освещая исхудавшее лицо бродяги.
– Говорят, ты много ходил по свету? – спросил его Нарихам. – Бывал в Туркестане, Сирии, Мазандеране?
– Да, уважаемый, я выбрал жизнь бродяги и ни разу не пожалел об этом!
– Меня не заботит твоя жизнь! Говорят, ты умеешь лечить людей от страха?
Лицо дервиша ожило, и он даже попытался улыбнуться.
– Ах, вот почему я здесь! – произнес он, найдя ответ на все свои догадки.
– Твое искусство требуется великому правителю Шгара! Да не будет он обделен вниманием всесильной Ишнар!
Как только миновала ночь, Нарихам повел дервиша к эмиру. Болезнь владыки, как видно, крепчала, потому что на входе их дважды обыскали, заставив раздеться догола. Хмурые стражники ощупали каждую нитку их одежды, ища оружие или яд.
– Только не смейте открывать эту кубышку! – попросил дервиш, когда в цепких руках воинов оказался маленький кувшин из полой тыквы, оплетенный бечевой. После долгих препирательств, воины вернули ему загадочный сосуд и впустили в покои правителя.
Двух дней не прошло с тех пор, как распрощался лекарь со своим эмиром, но за это время коварная болезнь полностью завладела своей жертвой. Бургун приказал заковать себя в железные доспехи, его голову закрывал тяжелый булатный шлем с чеканкой. Больной бессильно лежал на подушках, он осунулся, глаза налились кровью, а в трясущейся руке блестел кривой меч. Перед ним лежала гора остывшей еды – правитель ни разу не приконсулся к ней, опасаясь быть отравленным. На другом конце зала стоял визирь, разоблаченный до нижнего белья – Бургун хотел удостовериться, что он не пронес с собой оружия.
Нарихам потерял дар речи, увидев столь странную картину. Но первым заговорил сам эмир:
– Знаете ли вы, что будете лишены кистей рук, если ваше лекарство не поможет? Отвечайте!
– Знаем, о, блистающий в своем величии! – сказал дервиш и упал на колени.
Правитель впился в него своими красными глазами.
– Знаешь ли ты, босяк, что будешь казнен, если причинишь правителю вред?
– Да, о средоточие ума и силы!
– Так, значит, ты можешь избавить нас от страха?
– Могу, о, безграничный в своих устремлениях!
– Давай лекарство!
Бургун выпростал свободную руку, ожидая зелье.
– Для лечения страха лекарства не нужны! – опомнился, наконец, Нарихам, грузно повалившись на ковер. – Мой помощник обладает даром удалять страхи и прятать их вот в эту кубышку!
Бургун с подозрением посмотрел на маленький кувшин, который дервиш бережно держал в руках.
– Пусть великий отец города снимет чалму, и я извлеку все страхи прямо из его светлейшей головы! – спокойно сказал Перьят.
Правитель колебался, тяжело дыша. Снять чалму перед простолюдином, да к тому же бродягой – означало потерять честь.
Чувствуя, что пора вмешаться, заговорил великий визирь:
– Наисветлейший, дозволь сказать! Если слова дервиша окажутся пустым хвастовством, мы отрубим ему кисти рук, и он больше не сможет даже в носу ковырнуть! А если он окажется великим лекарем, то перед ним не зазорно и голову обнажить!
Это помогло и Бургун снял с себя шлем, обнажив свой бритый череп.
Перьят подошел к нему, поводил рукой над высокородной макушкой, словно зачесывая невидимые волосы, и вдруг сжал пальцы в кулак и дернул что есть силы.
– Ой! – закричал правитель. – Не дергай наши волосы, нам больно!
– О, владыка! У тебя нет волос! – воскликнул визирь.
Дервиш дернул еще раз, да так сильно, что поволок правителя по ковру. Вот тут и стало ясно, что он держит в кулаке какие-то серые полупрозрачные нити, исходившие из головы Бургуна. Перьят тянул нити что есть силы, и для верности уперся ногой о царственное плечо. Раздался хруст и треск. Бродяга выдернул нити из головы больного и, не медля, стал сворачивать их в пучок. Нити противились силе, извиваясь как змеи. Наконец, дервиш затолкал их в кубышку и плотно закрыл деревянную пробку.
– Все! – сказал он севшим голосом и от усталости повалился на пол.
Правитель лежал рядом с ним, с блаженной улыбкой, словно облегчился после многодневного запора.
– Прошло! Все прошло! – воскликнул он и вскочил на ноги.
4
В честь избавления от страшной болезни, Бургун решил затеять великий той. Он отправил гонцов в соседние города, чтобы пригласить на праздник самых почтенных мужей: правителей, купцов и воевод. Перьят был обсыпан серебром, равным по стоимости целым двадцати ястукам и отпущен на все четыре стороны.
Повеселевший и бодрый, Бургун провел целый день в увеселениях, в окружении своих советников и видных мужей города, включая и Нарихама. Последнего он тоже не обделил вниманием, подарив ему дорогой чапан с рубиновой брошью и сорок ястуков серебром.
Вечером, перед омовением и отходом ко сну, в его покои зашел визирь. Он пал ниц перед своим хозяином:
– Повелитель знает меня, как верного своего слугу, готового отдать свою жалкую жизнь за его неугасимое величие! О безбрежный как океан, дозволь дать тебе совет!
– Дозволяем!
Визирь подполз к нему и заговорил в самое ухо:
– Пока все праздно ходили по дворцу, и пили вино беспечности, закусывая сладкой нугой торжества, я думал об этом дервише...
И он рассказал о своих опасениях, возникших с того часа, как он впервые увидел Перьята. Ведь что такое страх? Это не только зло, отравляющее душу праведников. Это еще и добро, держащее в узде простолюдинов, слуг, весь базарный сброд, всех воинов, ремесленников, скорняков, писарей и даже разбойников. А если есть человек, который может исцелять заболевшего страхом, то к чему нужны палачи и стражники? Человек без страха – опасен, он не склонит голову перед высокородным и не выполнит ни одного его мудрейшего приказа...
– И что ты предлагаешь? – оборвал его длинную речь повелитель.
– Мало ли что может случиться с бродягой... Город кишит лихими людьми, жадными до чужого кошелька... – подсказал ему решение визирь.
Правитель задумался, поглаживая бородку.
– Да, будет жаль, если с дервишем что-то случиться...
– Я лично прослежу, чтобы уберечь этого Перьята от любой опасности! – заверил его визирь, поняв намек хозяина.
Визирь, пятясь, удалился из покоев. Он вышел на прохладную вечернюю террасу, где за одной из яшмовых колонн его поджидал городовой. Они поговорили шепотом, и городовой тут же хлопнул в ладоши. На его зов из темноты выбежали слуги, словно черные сгорбленные тени. Выслушав приказ, они поклонились и ушли.
Утром, когда Бургун проснулся, к нему вошел визирь и принес окровавленный тыквенный сосуд, оплетенный бечевой.
– Как всегда, ты – всевидящий владыка – был прав в своих догадках!
1 2 3 4 5