д.- так ей сказали.
И именно в условиях психиатрической больницы Надя и провела последний год своей жизни, отказавшись даже выйти после получения аттестата, выйти на лето на волю, к людям, передохнуть.
Она и лето прожила в клинике, обожаемая больными, которым она всем помогала, ходила со старушками прогуливалась, читала вслух лежачим, помогала няням кормить и т.д. Она прожила там кошмарный летний период, когда в другой психбольнице, в Соловьевке, шел ремонт и всех - хроников, буйных, овощей-старух и девушек после суицидных попыток - всех свезли из той клиники сюда, к ним, в их патриархальную тишину, где Надя до тех пор пребывала.
Надя жила там, кстати сказать, более свободно, нежели остальные, выходила в город, когда хотела (но это бывало редко). Надя на равных общалась с небольшим коллективом научных сотрудников, которые все думали (помимо постепенного накапливания научного материала по поводу Нади для каких-то будущих работ) - они все трое думали о судьбе самой Нади, в частности, о проблеме появления у Нади в скором времени бороды - и о той проблеме, куда Надю поворачивать, ибо накачать гормонами ее можно было, и пришить или отрезать тоже не составляло труда, но ведь не важно что висит или не висит у человека, а важна психика, личность, а психику ломать нельзя. Какая есть внутри сексуальная направленность, такова она и будет, и в этой связи врачи даже подвели Надю к мысли, что ей уже НАДО.
И произошло скоропалительное знакомство Нади с одним пришедшим на практику в мужское отделение студентом, и этот студент и Надя вечером пошли гулять.
Но, однако, возможно, чего-то врачи не предусмотрели, каких-то нюансов в психике абсолютно чистой и невинной девушки, то ли студент слишком жертвенно подошел к самой идее эксперимента, решив жертвовать собой грубо и сразу, не задумываясь о результате, так как жертвовал он своим телом, а никак не душой, никак не своей бессмертной душой и чувствами, которые у него жили не в теле, совершающем эксперимент, а где-то витали вне его в тот ответственный момент. И душа у него осталась жить нетленная и нетронутая, а вот тело пострадало, ибо Надя страшно избила, молодого будущего психиатра, от него остались клочья, фигурально выражаясь.
А Надя, так и не дожив до появления бороды (а именно бороды психиатры опасались больше всего), Надя-то повесилась на пояске от халата в ту же ночь. И никто не понял, почему это произошло, и ни в какую статью история болезни Нади не попала, хотя этот потрясающий материал на двухстах страницах хранится в архиве, видимо, но это для нас с вами потрясающий материал, для обыкновенных людей, и потрясающий в том случае, если опубликовать все эти беседы, ход мыслей врачей, их сомнения, их эксперименты с седативными препаратами, их забавные акции по спасению Нади.
Но историй болезней не публикуют, это врачебная тайна, не подлежащая разглашению, их пишут не для любопытства, а ради науки, то есть для пользы больных в конечном счете - но вот Наде пользы эти двести страниц не принесли, она остановилась, так сказать, между мужественностью и женственностью, не желая ничего выбирать, поскольку слишком, может быть, была умна, непорочна и безгрешна, и природа оказалась не в силах противостоять этому осознанному выбору чистоты.
Однако из этого не следует делать скоропалительных выводов, что вот, дескать, для умного человека женственность мелка, глупа и пошловата, а мужественность самодовольна, глупа и тоже погрязла в пошлости и что третьего решения не дано, ибо от него попахивает концом нашего мира, концом человечества, если все люди так остановятся, как бы ставши святыми.
Нет, совсем не этому, видимо, учит нас история бедной прекрасной Нади, и вообще ничьи истории не могут нас ничему научить, на что-либо натолкнуть, что-то перевернуть в этом мире.
Ибо самое основное, над чем работали те трое исследователей Нади, была тема предопределенности человека его физиологией, но после ухода Нади тема этой неизбежности как-то рухнула, и даже сообщество трех веселых молодых врачей распалось, она дружила с ними троими, она им верила и, возможно, кого-то из них полюбила и ради этого жила в больнице - но мы больше ничего не узнаем на эту тему, точка.
Людмила Стефановна Петрушевская
Короткая история забвения
Одна семейная пара родила двух детей и состарилась, дети разъехались, причем дочь вышла за военного на далекую границу, а сын тоже служил под Орлом, и эти старики, муж с женой, жили незаметно для соседей, как вдруг буквально грянул гром: жена стала ходить с костылем, мучилась, а потом пошла по больницам, что-то у нее было с бедром. Причем начала пить. Откуда это стало известно - это дочь приезжала на побывку с детьми и была потрясена, что мать пьет, и из-за нервного шока все рассказала соседке. Дальше больше, дочь-то уехала, а мать снова залегла со своим костылем в больницу на следующую операцию, отца оставили одного, и тут-то и случилось: через два дня эта хромая явилась и позвонила в дверь к соседям сама не своя, видимо, вошла в квартиру со своим костыликом и тут же выползла оттуда со словами "помогите кто-нибудь". Старик, оказывается, сутки пролежал вниз головой в уборной, его разбил паралич, он мычал что-то. Долго ли, коротко, но его хоронили довольно скоро после описываемых событий, через месяц. Мог бы еще оклематься, ведь когда его достали с пола уборной, он был еще жив, глазами хлопал и выглядел грозно, красное лицо, белые выпученные глаза, то есть живой. Но он уже не шевелил ни руками ни ногами, даже не лопотал, как сказали соседи другим соседям.
Жена с костылем водрузилась обратно на операционный стол,- в тот раз она звонила мужу домой прямо перед операцией, зная, что после операции ей придется лежать неподвижно много недель. Она звонила в день перед операцией, целый день звонила, таскалась к автомату, а на второе утро затревожилась о муже, отказалась от операции и приволоклась сама с костылем, тут она и застала его буквально заткнутого за унитаз, как-то он запрокинулся, а что она могла, как его было вынимать, сил-то нет и нога бревном волочится.
Хорошо, что сосед был дома и вынул старика, хорошо, что старый не умер там страшной смертью, весь перевернутый, а умер нормально, в больнице, хотя никто его не навещал, старуха лежала на операции, а дети так и не смогли, приехали только на похороны. Как будто это детям в укор, а еще вопрос, кто отпустит таких детей со службы на неведомый срок ухаживать за родителями, а вдруг эти самые родители заживутся на белом свете и протянут еще десяток лет, так что, десять лет не работать? Смерть важная вещь, на похороны всегда отпустят, тут четкие сроки, сослужить службу мертвому недолго, раз - и сунули старика под землю, а вот старуха осталась жить на эти самые десятки лет с больной ногой, да еще и пьющая старуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
И именно в условиях психиатрической больницы Надя и провела последний год своей жизни, отказавшись даже выйти после получения аттестата, выйти на лето на волю, к людям, передохнуть.
Она и лето прожила в клинике, обожаемая больными, которым она всем помогала, ходила со старушками прогуливалась, читала вслух лежачим, помогала няням кормить и т.д. Она прожила там кошмарный летний период, когда в другой психбольнице, в Соловьевке, шел ремонт и всех - хроников, буйных, овощей-старух и девушек после суицидных попыток - всех свезли из той клиники сюда, к ним, в их патриархальную тишину, где Надя до тех пор пребывала.
Надя жила там, кстати сказать, более свободно, нежели остальные, выходила в город, когда хотела (но это бывало редко). Надя на равных общалась с небольшим коллективом научных сотрудников, которые все думали (помимо постепенного накапливания научного материала по поводу Нади для каких-то будущих работ) - они все трое думали о судьбе самой Нади, в частности, о проблеме появления у Нади в скором времени бороды - и о той проблеме, куда Надю поворачивать, ибо накачать гормонами ее можно было, и пришить или отрезать тоже не составляло труда, но ведь не важно что висит или не висит у человека, а важна психика, личность, а психику ломать нельзя. Какая есть внутри сексуальная направленность, такова она и будет, и в этой связи врачи даже подвели Надю к мысли, что ей уже НАДО.
И произошло скоропалительное знакомство Нади с одним пришедшим на практику в мужское отделение студентом, и этот студент и Надя вечером пошли гулять.
Но, однако, возможно, чего-то врачи не предусмотрели, каких-то нюансов в психике абсолютно чистой и невинной девушки, то ли студент слишком жертвенно подошел к самой идее эксперимента, решив жертвовать собой грубо и сразу, не задумываясь о результате, так как жертвовал он своим телом, а никак не душой, никак не своей бессмертной душой и чувствами, которые у него жили не в теле, совершающем эксперимент, а где-то витали вне его в тот ответственный момент. И душа у него осталась жить нетленная и нетронутая, а вот тело пострадало, ибо Надя страшно избила, молодого будущего психиатра, от него остались клочья, фигурально выражаясь.
А Надя, так и не дожив до появления бороды (а именно бороды психиатры опасались больше всего), Надя-то повесилась на пояске от халата в ту же ночь. И никто не понял, почему это произошло, и ни в какую статью история болезни Нади не попала, хотя этот потрясающий материал на двухстах страницах хранится в архиве, видимо, но это для нас с вами потрясающий материал, для обыкновенных людей, и потрясающий в том случае, если опубликовать все эти беседы, ход мыслей врачей, их сомнения, их эксперименты с седативными препаратами, их забавные акции по спасению Нади.
Но историй болезней не публикуют, это врачебная тайна, не подлежащая разглашению, их пишут не для любопытства, а ради науки, то есть для пользы больных в конечном счете - но вот Наде пользы эти двести страниц не принесли, она остановилась, так сказать, между мужественностью и женственностью, не желая ничего выбирать, поскольку слишком, может быть, была умна, непорочна и безгрешна, и природа оказалась не в силах противостоять этому осознанному выбору чистоты.
Однако из этого не следует делать скоропалительных выводов, что вот, дескать, для умного человека женственность мелка, глупа и пошловата, а мужественность самодовольна, глупа и тоже погрязла в пошлости и что третьего решения не дано, ибо от него попахивает концом нашего мира, концом человечества, если все люди так остановятся, как бы ставши святыми.
Нет, совсем не этому, видимо, учит нас история бедной прекрасной Нади, и вообще ничьи истории не могут нас ничему научить, на что-либо натолкнуть, что-то перевернуть в этом мире.
Ибо самое основное, над чем работали те трое исследователей Нади, была тема предопределенности человека его физиологией, но после ухода Нади тема этой неизбежности как-то рухнула, и даже сообщество трех веселых молодых врачей распалось, она дружила с ними троими, она им верила и, возможно, кого-то из них полюбила и ради этого жила в больнице - но мы больше ничего не узнаем на эту тему, точка.
Людмила Стефановна Петрушевская
Короткая история забвения
Одна семейная пара родила двух детей и состарилась, дети разъехались, причем дочь вышла за военного на далекую границу, а сын тоже служил под Орлом, и эти старики, муж с женой, жили незаметно для соседей, как вдруг буквально грянул гром: жена стала ходить с костылем, мучилась, а потом пошла по больницам, что-то у нее было с бедром. Причем начала пить. Откуда это стало известно - это дочь приезжала на побывку с детьми и была потрясена, что мать пьет, и из-за нервного шока все рассказала соседке. Дальше больше, дочь-то уехала, а мать снова залегла со своим костылем в больницу на следующую операцию, отца оставили одного, и тут-то и случилось: через два дня эта хромая явилась и позвонила в дверь к соседям сама не своя, видимо, вошла в квартиру со своим костыликом и тут же выползла оттуда со словами "помогите кто-нибудь". Старик, оказывается, сутки пролежал вниз головой в уборной, его разбил паралич, он мычал что-то. Долго ли, коротко, но его хоронили довольно скоро после описываемых событий, через месяц. Мог бы еще оклематься, ведь когда его достали с пола уборной, он был еще жив, глазами хлопал и выглядел грозно, красное лицо, белые выпученные глаза, то есть живой. Но он уже не шевелил ни руками ни ногами, даже не лопотал, как сказали соседи другим соседям.
Жена с костылем водрузилась обратно на операционный стол,- в тот раз она звонила мужу домой прямо перед операцией, зная, что после операции ей придется лежать неподвижно много недель. Она звонила в день перед операцией, целый день звонила, таскалась к автомату, а на второе утро затревожилась о муже, отказалась от операции и приволоклась сама с костылем, тут она и застала его буквально заткнутого за унитаз, как-то он запрокинулся, а что она могла, как его было вынимать, сил-то нет и нога бревном волочится.
Хорошо, что сосед был дома и вынул старика, хорошо, что старый не умер там страшной смертью, весь перевернутый, а умер нормально, в больнице, хотя никто его не навещал, старуха лежала на операции, а дети так и не смогли, приехали только на похороны. Как будто это детям в укор, а еще вопрос, кто отпустит таких детей со службы на неведомый срок ухаживать за родителями, а вдруг эти самые родители заживутся на белом свете и протянут еще десяток лет, так что, десять лет не работать? Смерть важная вещь, на похороны всегда отпустят, тут четкие сроки, сослужить службу мертвому недолго, раз - и сунули старика под землю, а вот старуха осталась жить на эти самые десятки лет с больной ногой, да еще и пьющая старуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51