На тупиковой ветке закричал тепловоз. Из литейного цеха выкатил автопогрузчик, целясь в меня стальными плоскими рогами, но бодаться раздумал, подхватил на рога контейнер и уехал назад.
А вот и выезд «новорожденных». Их четверо: два коралловых и два голубых. Сказать, что они выехали из ворот сборочного, было бы неточно: они вырвалисьоттуда, будто выпущенные на волю бычки. Жикая моторами, понеслись к цеху сдачи – до него отсюда около километра.
В любом цехе, не задавая вопросов, можно узнать его примерный возраст. Если тесно да еще темновато – лет тридцать ему, не меньше. Чем моложе цех, тем он просторнее и светлей.
Цех сдачи сравнительно молод. По сути, он – продолжение сборочного. Не хватило главному конвейеру места, вот и построили еще один цех – доделочный, так сказать. Здесь устанавливают сиденья для пассажиров, бачок стеклоомывателя – словом, все то, до чего на главном не дошли руки.
Но есть у цеха сдачи и собственные заботы. Надо проверить герметичность каждой машины. Для этого ее загоняют в специальную камеру под душ. Проверка – она же и мытье. В другой камере кузов консервируют – покрывают слоем парафина. Теперь уже можно и к покупателю. Автомобиль отгоняют на «рампу» – погрузочную площадку, к которой подходит ветка железной дороги.
Я пришел туда в самый интересный момент – перед началом погрузки. На рельсах стоял состав из восьми двухъярусных платформ. Припорошенные снегом «Запорожцы» были выстроены вдоль него по два в ряд и напоминали уже не резвых бычков, а детсадовцев, которых поведут на прогулку.
Загудел мостовой кран, зашевелил для разминки стальными лапами и, ухватив под днище автомобиль, понес его на верхний ярус. А на нижние места «Запорожцы» въезжают сами. Загоняют их туда водители, которых так и называют: загонщики.
Загонщик – уже четвертый водитель, садящийся за руль новой машины. Первый, мы помним, испытывал ее в сборочном корпусе, еще двое перегоняли. Но загонщик не только ездит – он должен снабдить машину перед погрузкой всем «приданым», которое ей положено. Это – аптечка, комплект шоферского инструмента, книга-инструкция, запасное колесо, баночка краски… Стоит забыть какую-нибудь вещицу – например, наружное зеркальце – и мнение покупателя обо всем «Коммунаре» будет, мягко говоря, не лучшим.
Загонщик – последний из 5500 человек, приложивших руки к «Запорожцу». Штамповщик трудится у истоков автомобильной реки, а он – в ее устье. «Надо бы самому, – подумал я, – поработать где-нибудь посредине. Трудно понять реку, гуляя по берегу».
ЖУРНАЛИСТ С ДУБИНКОЙ
В пятницу вечером я был у Гены в гостях. За ужином он бросал на меня странные взгляды и хмыкал себе под нос – явно готовил какой-то иронический выпад.
– «Журналист меняет профессию» – кажется, так это у вас называется?
– Есть такое крылатое выражение, – ответил я. – Ну и что?
– Я видел твою фамилию в списках.
– В каких?
– В списках участников завтрашнего субботника.
– А ты разве не участвуешь?
– Сравнил! Я свой, заводской, к конвейеру привычный. Тебе же, по-моему, блажь в голову ударила. Держу пари, что ты уползешь оттуда на четвереньках. Там нужно быть ловким, выносливым, молодым!
– Как-нибудь справлюсь.
– Образумься, пока не поздно. Я не хочу, чтобы безвременно скончался скромный труженик пера.
На прощание Гена дал мне несколько книг с заложенными страницами:
– Почитай в гостинице на сон грядущий…
«До сборочного конвейера автомобили делали так же, как строили дома,– на одном месте. Рабочие бригады передвигались от автомобиля к автомобилю с соответствующими частями и инструментами. В результате множество людей суетилось, рабочие сталкивались друг с другом…» (Эптон Синклер. «Автомобильный король»).
«Впервые автомобиль целиком собрали на конвейере в январе 1914 года. Это был „форд“ модели Т. Сборка ускорилась в десять раз» (Приписка, сделанная Геной наполях книги).
«На главном фордовском конвейере люди работают с лихорадочной быстротой. Нас поразил мрачно-возбужденный вид людей, занятых на конвейере. Работа поглощала их полностью, не было времени даже для того, чтобы поднять голову. Но дело было не только в физическом утомлении. Было похоже, что люди угнетены душевно, что их охватывает у конвейера ежедневное шестичасовое помешательство, после которого, воротясь домой, надо каждый раз подолгу отходить, выздоравливать, чтобы на другой день снова впасть во временное помешательство.
Труд расчленен так, что люди конвейера ничего не умеют, у них нет профессии. Рабочие здесь не управляют машиной, а прислуживают ей… Работа у Форда дает заработок, но не повышает квалификации и не обеспечивает будущего. Из-за этого американцы стараются не идти к Форду. У Форда работают мексиканцы, поляки, чехи, итальянцы, негры» (Илья Ильф и Евгений Петров. «Одноэтажная Америка»).
«К концу смены у него (негра-сборщика Ролли На-йта– Л. С.) болело все тело. Руки были в ссадинах, кожа во многих местах потрескалась и кровоточила… Это физически тяжкий и убийственно монотонный труд– одно и то же час за часом, изо дня в день» (Артур Хейли. «Колеса»).
«Возьми, вставь, поверни, опрокинь,– возьми, вставь, поверни, опрокинь, – возьмивставьповерни-опрокинь, возьмивставьповерниопрокинь,– если бы рабочий задумался над этим, он сошел бы с ума» (Эптон Синклер. «Автомобильный король»).
Ничего не скажешь, вдохновляющей подборочкой снабдил меня мой приятель! Всю ночь мне снились кошмарные сны. Будто окунулся в железную реку, а выйти из нее не могу. Плыву мимо сборщиков, которые с лихорадочной быстротой приделывают ко мне, как к кузову автомобиля, разные рычаги и рукоятки…
В семь утра я был на заводе. В сборочном корпусе сияли лампы дневного света, по громкоговорителю крутили музыку. «Вот и расстались, вот и расстались навсегда!»– повторял певец страдающим голосом. Потом запела женщина, и снова про неудавшуюся любовь: «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом!..»
Рабочие занимали свои места. Кто раскладывал на металлическом столе запас деталей, кто подсоединял резиновый шланг гайковерта к пневмопроводу над головой. Я снова отметил про себя, как все молоды. «Средний возраст сборщиков автомобилей – двадцать пять лет», – писала заводская многотиражка.
Меня направили на второй участок отделочного конвейера – «второй пост», как здесь говорят.
– Будете устанавливать молдинги, – решила мастер Лариса и выдала инструмент – коротенькую резиновую дубинку. Потом, порывшись в сумке, добавила хлопчатобумажные перчатки.
– Пойдемте, – сказала, – покажу.
Молдинги – декоративные полоски из нержавеющей стали. Три пары таких полосок украшают бока ЗАЗ-968М, но это не моя операция. Я должен устанавливать передний молдинг и задний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
А вот и выезд «новорожденных». Их четверо: два коралловых и два голубых. Сказать, что они выехали из ворот сборочного, было бы неточно: они вырвалисьоттуда, будто выпущенные на волю бычки. Жикая моторами, понеслись к цеху сдачи – до него отсюда около километра.
В любом цехе, не задавая вопросов, можно узнать его примерный возраст. Если тесно да еще темновато – лет тридцать ему, не меньше. Чем моложе цех, тем он просторнее и светлей.
Цех сдачи сравнительно молод. По сути, он – продолжение сборочного. Не хватило главному конвейеру места, вот и построили еще один цех – доделочный, так сказать. Здесь устанавливают сиденья для пассажиров, бачок стеклоомывателя – словом, все то, до чего на главном не дошли руки.
Но есть у цеха сдачи и собственные заботы. Надо проверить герметичность каждой машины. Для этого ее загоняют в специальную камеру под душ. Проверка – она же и мытье. В другой камере кузов консервируют – покрывают слоем парафина. Теперь уже можно и к покупателю. Автомобиль отгоняют на «рампу» – погрузочную площадку, к которой подходит ветка железной дороги.
Я пришел туда в самый интересный момент – перед началом погрузки. На рельсах стоял состав из восьми двухъярусных платформ. Припорошенные снегом «Запорожцы» были выстроены вдоль него по два в ряд и напоминали уже не резвых бычков, а детсадовцев, которых поведут на прогулку.
Загудел мостовой кран, зашевелил для разминки стальными лапами и, ухватив под днище автомобиль, понес его на верхний ярус. А на нижние места «Запорожцы» въезжают сами. Загоняют их туда водители, которых так и называют: загонщики.
Загонщик – уже четвертый водитель, садящийся за руль новой машины. Первый, мы помним, испытывал ее в сборочном корпусе, еще двое перегоняли. Но загонщик не только ездит – он должен снабдить машину перед погрузкой всем «приданым», которое ей положено. Это – аптечка, комплект шоферского инструмента, книга-инструкция, запасное колесо, баночка краски… Стоит забыть какую-нибудь вещицу – например, наружное зеркальце – и мнение покупателя обо всем «Коммунаре» будет, мягко говоря, не лучшим.
Загонщик – последний из 5500 человек, приложивших руки к «Запорожцу». Штамповщик трудится у истоков автомобильной реки, а он – в ее устье. «Надо бы самому, – подумал я, – поработать где-нибудь посредине. Трудно понять реку, гуляя по берегу».
ЖУРНАЛИСТ С ДУБИНКОЙ
В пятницу вечером я был у Гены в гостях. За ужином он бросал на меня странные взгляды и хмыкал себе под нос – явно готовил какой-то иронический выпад.
– «Журналист меняет профессию» – кажется, так это у вас называется?
– Есть такое крылатое выражение, – ответил я. – Ну и что?
– Я видел твою фамилию в списках.
– В каких?
– В списках участников завтрашнего субботника.
– А ты разве не участвуешь?
– Сравнил! Я свой, заводской, к конвейеру привычный. Тебе же, по-моему, блажь в голову ударила. Держу пари, что ты уползешь оттуда на четвереньках. Там нужно быть ловким, выносливым, молодым!
– Как-нибудь справлюсь.
– Образумься, пока не поздно. Я не хочу, чтобы безвременно скончался скромный труженик пера.
На прощание Гена дал мне несколько книг с заложенными страницами:
– Почитай в гостинице на сон грядущий…
«До сборочного конвейера автомобили делали так же, как строили дома,– на одном месте. Рабочие бригады передвигались от автомобиля к автомобилю с соответствующими частями и инструментами. В результате множество людей суетилось, рабочие сталкивались друг с другом…» (Эптон Синклер. «Автомобильный король»).
«Впервые автомобиль целиком собрали на конвейере в январе 1914 года. Это был „форд“ модели Т. Сборка ускорилась в десять раз» (Приписка, сделанная Геной наполях книги).
«На главном фордовском конвейере люди работают с лихорадочной быстротой. Нас поразил мрачно-возбужденный вид людей, занятых на конвейере. Работа поглощала их полностью, не было времени даже для того, чтобы поднять голову. Но дело было не только в физическом утомлении. Было похоже, что люди угнетены душевно, что их охватывает у конвейера ежедневное шестичасовое помешательство, после которого, воротясь домой, надо каждый раз подолгу отходить, выздоравливать, чтобы на другой день снова впасть во временное помешательство.
Труд расчленен так, что люди конвейера ничего не умеют, у них нет профессии. Рабочие здесь не управляют машиной, а прислуживают ей… Работа у Форда дает заработок, но не повышает квалификации и не обеспечивает будущего. Из-за этого американцы стараются не идти к Форду. У Форда работают мексиканцы, поляки, чехи, итальянцы, негры» (Илья Ильф и Евгений Петров. «Одноэтажная Америка»).
«К концу смены у него (негра-сборщика Ролли На-йта– Л. С.) болело все тело. Руки были в ссадинах, кожа во многих местах потрескалась и кровоточила… Это физически тяжкий и убийственно монотонный труд– одно и то же час за часом, изо дня в день» (Артур Хейли. «Колеса»).
«Возьми, вставь, поверни, опрокинь,– возьми, вставь, поверни, опрокинь, – возьмивставьповерни-опрокинь, возьмивставьповерниопрокинь,– если бы рабочий задумался над этим, он сошел бы с ума» (Эптон Синклер. «Автомобильный король»).
Ничего не скажешь, вдохновляющей подборочкой снабдил меня мой приятель! Всю ночь мне снились кошмарные сны. Будто окунулся в железную реку, а выйти из нее не могу. Плыву мимо сборщиков, которые с лихорадочной быстротой приделывают ко мне, как к кузову автомобиля, разные рычаги и рукоятки…
В семь утра я был на заводе. В сборочном корпусе сияли лампы дневного света, по громкоговорителю крутили музыку. «Вот и расстались, вот и расстались навсегда!»– повторял певец страдающим голосом. Потом запела женщина, и снова про неудавшуюся любовь: «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом!..»
Рабочие занимали свои места. Кто раскладывал на металлическом столе запас деталей, кто подсоединял резиновый шланг гайковерта к пневмопроводу над головой. Я снова отметил про себя, как все молоды. «Средний возраст сборщиков автомобилей – двадцать пять лет», – писала заводская многотиражка.
Меня направили на второй участок отделочного конвейера – «второй пост», как здесь говорят.
– Будете устанавливать молдинги, – решила мастер Лариса и выдала инструмент – коротенькую резиновую дубинку. Потом, порывшись в сумке, добавила хлопчатобумажные перчатки.
– Пойдемте, – сказала, – покажу.
Молдинги – декоративные полоски из нержавеющей стали. Три пары таких полосок украшают бока ЗАЗ-968М, но это не моя операция. Я должен устанавливать передний молдинг и задний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51