Люди называют его безумным, – прошептал лучник. – Он ехал верхом вместе с лордом Рено, как сказали пастухи. Не упускайте его из виду, пока я не схожу за шейхом.
– Тебе, должно быть, жить надоело, назареянин, – сказал первый часовой, – если ты пришел к воротам своего врага.
– Сходи за хозяином замка, собака! – рявкнул кельт. – Я не разговариваю со слугами, а мой конь умирает.
Наконец среди стражников замаячила высокая фигура шейха Сулеймана ибн Омада.
– Клянусь Аллахом, это какая-то ловушка! – воскликнул он. – Назареянин, что тебе здесь надо?
Кагал облизал почерневшие губы сухим языком.
– Когда бегут дикие собаки, пантера и бык спасаются вместе, – сказал он. – Смерть несется с востока как на мусульман, так и на христиан. Я приехал предупредить тебя – позови своих слуг и заставь их как следует запереть ворота, иначе следующий восход солнца ты будешь встречать среди обуглившихся руин твоего замка. И еще... Я призываю тебя оказать гостеприимство подвергшемуся опасности путешественнику – мой конь умирает.
– Это не ловушка, – пробормотал шейх в бороду. – Франк говорит правду. На востоке уже началось разрушение, и кто знает, монголы, может быть, уже близко...
Он чуть повернул голову к стражникам и повелительно крикнул:
– Откройте ворота, собаки, и впустите его!
Кагал, пошатываясь, ввел своего измученного коня в открытые ворота, и первые же его слова вызвали среди арабов уважение.
– Позаботьтесь о моем коне... – пробормотал он и опустился на землю, закрыв лицо руками.
Раб принес ему кувшин воды. Жадно выпив все до капли, Кагал поставил пустой сосуд на землю и тут только увидел, что шейх спустился с башни и стоит перед ним. Острым взглядом Сулейман окинул кельта с головы до ног, отметив про себя и следы усталости на его лице, и пыль, покрывавшую доспехи, и свежие вмятины на шлеме и щите. Край ножен был покрыт черной запекшейся кровью, что говорило о том, что путник убирал меч, не тратя времени на то, чтобы вытереть его.
– Ты много сражался и быстро убежал, – заключил Сулейман.
– Да, клянусь всеми святыми. – Кагал хрипло рассмеялся. – Я бежал ночь и день и снова ночь без отдыха. Этот конь уже третий, который пал подо мной.
– От кого ты бежишь?
– От орды, которая, должно быть, появилась из самого пекла ада! Дикие всадники в высоких меховых шапках и с волчьими головами на своих знаменах.
– Аллах иль Аллах! – воскликнул Сулейман. – Хорезмийцы! Они летят впереди монголов!
– Сдается мне, они убегают от какой-то более мощной орды, – отозвался Кагал. – Позволь мне быстро рассказать тебе всю историю. Мы вместе с сиром Рено и всеми его людьми отправились на восток в поисках сказочного города Шахазара...
– Так вот каков был предмет поисков! – прервал его Сулейман. – Что ж, я собирался уничтожить это разбойничье гнездо, когда пастухи сообщили мне, что разбойники умчались в ночи, словно воры. Я мог бы погнаться за ними, но понял, что христианский поход на восток не приведет их ни к чему, кроме погибели, – и никто не может изменить волю Аллаха.
– Да, – горько усмехнулся Кагал. – Мы мчались на восток к нашей погибели, как люди слепо мчатся прямо навстречу урагану. Мы проложили себе путь через земли курдов и пересекли Евфрат. За ним далеко к востоку мы увидели дым и пламя и кружение множества грифов; Рено сказал, это турки сражаются с ордой, но мы не встретили беженцев, и тогда я этому удивился. Но теперь – теперь не удивляюсь. Убийцы накатили на них подобно внезапной штормовой волне; никому не удалось спастись бегством. Как люди, несущиеся во сне навстречу смерти, мы ворвались прямо в обрушившийся ураган: неожиданный топот копыт по горному хребту – и они навалились на нас. Их были сотни – стая всадников, скачущих с разведкой впереди орды. Никакой возможности убежать не было. Все наши погибли там же, где остановились.
– А сир Рено? – спросил шейх.
– Погиб, – махнул рукой Кагал. – Я видел кривое лезвие, раскроившее его шлем и его череп.
– Будь милостив, Аллах, и спаси его душу от адского огня неверных! – набожно воскликнул Сулейман, еще вчера клявшийся убить беспокойного соседа.
– Он дрался как лев, и десятки шакалов полегли от его меча, – мрачно отозвался кельт. – Клянусь Богом, язычники валились будто переспелые зерна под копыта лошадей, прежде чем пал последний из наших людей... Мне одному удалось прорубить себе путь назад.
Шейх, закаленный в боях и походах, мысленно представил себе эту картину: скачущие с дикими криками всадники в меховых одеждах и Рыжий Кагал, промчавшийся словно ветер смерти через этот водоворот сверкающих лезвий, с мечом, звенящим в его руке.
– Мне удалось оторваться от преследователей, – устало продолжал Кагал, – и когда я миновал холм, то оглянулся назад и увидел огромную черную массу, что надвигалась как саранча, оглашая все вокруг звоном и грохотом своих литавр. Когда мы ехали через земли турок, они бросились в погоню за нами, и теперь пустыня была наводнена всадниками; но восток уже пылал, так что у них не было времени охотиться за мной одним. Они столкнулись с более сильным врагом, поэтому мне и удалось вырваться и от них.
Мой конь упал подо мной, но я украл жеребца из стада, которое охранял турецкий мальчишка. Когда и тот конь не смог нести меня, я отобрал лошадь у странствующего курда – он подъехал ко мне с явным намерением ограбить умирающего странника. И теперь я говорю тебе, носителю славного прозвища Страж Тропы: берегись, иначе эти демоны с востока проскачут на своих конях по руинам твоего замка так же, как скакали они по телам убитых турок. Я не думаю, что они будут осаждать твою крепость – они подобны голодным волкам в степи; они сметают все на своем пути; они летят на своих конях быстрее ветра; они перешли через Евфрат. Позади меня прошлой ночью небо было красным, что твоя и моя кровь. Если они продвигаются так же быстро, как скакал я, они должны быть уже близко.
– Что ж, пусть подойдут, – мрачно отозвался араб. – Эль-Омад выстоял против назарян, против курдов и турок – за сотню лет ни один враг не вступил на эту землю. Малик, наступило время, когда христиане и мусульмане должны подать друг другу руки. Благодарю тебя за предупреждение и прошу принять участие в обороне моей крепости.
Однако Кагал помотал головой:
– Тебе не понадобится моя помощь, а у меня есть другое дело. Я загнал трех прекрасных скакунов вовсе не для того, чтобы спасти собственную шкуру. Я должен скакать дальше: там, впереди, на пути этих дьяволов Иерусалим с его разрушенными стенами и малочисленной стражей.
Сулейман побледнел и потеребил бороду.
– Эль Кадс! Эти языческие собаки будут убивать всех подряд, не спрашивая веры, и осквернят святые места!
– Вот потому, – Кагал поднялся, – я должен предупредить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Тебе, должно быть, жить надоело, назареянин, – сказал первый часовой, – если ты пришел к воротам своего врага.
– Сходи за хозяином замка, собака! – рявкнул кельт. – Я не разговариваю со слугами, а мой конь умирает.
Наконец среди стражников замаячила высокая фигура шейха Сулеймана ибн Омада.
– Клянусь Аллахом, это какая-то ловушка! – воскликнул он. – Назареянин, что тебе здесь надо?
Кагал облизал почерневшие губы сухим языком.
– Когда бегут дикие собаки, пантера и бык спасаются вместе, – сказал он. – Смерть несется с востока как на мусульман, так и на христиан. Я приехал предупредить тебя – позови своих слуг и заставь их как следует запереть ворота, иначе следующий восход солнца ты будешь встречать среди обуглившихся руин твоего замка. И еще... Я призываю тебя оказать гостеприимство подвергшемуся опасности путешественнику – мой конь умирает.
– Это не ловушка, – пробормотал шейх в бороду. – Франк говорит правду. На востоке уже началось разрушение, и кто знает, монголы, может быть, уже близко...
Он чуть повернул голову к стражникам и повелительно крикнул:
– Откройте ворота, собаки, и впустите его!
Кагал, пошатываясь, ввел своего измученного коня в открытые ворота, и первые же его слова вызвали среди арабов уважение.
– Позаботьтесь о моем коне... – пробормотал он и опустился на землю, закрыв лицо руками.
Раб принес ему кувшин воды. Жадно выпив все до капли, Кагал поставил пустой сосуд на землю и тут только увидел, что шейх спустился с башни и стоит перед ним. Острым взглядом Сулейман окинул кельта с головы до ног, отметив про себя и следы усталости на его лице, и пыль, покрывавшую доспехи, и свежие вмятины на шлеме и щите. Край ножен был покрыт черной запекшейся кровью, что говорило о том, что путник убирал меч, не тратя времени на то, чтобы вытереть его.
– Ты много сражался и быстро убежал, – заключил Сулейман.
– Да, клянусь всеми святыми. – Кагал хрипло рассмеялся. – Я бежал ночь и день и снова ночь без отдыха. Этот конь уже третий, который пал подо мной.
– От кого ты бежишь?
– От орды, которая, должно быть, появилась из самого пекла ада! Дикие всадники в высоких меховых шапках и с волчьими головами на своих знаменах.
– Аллах иль Аллах! – воскликнул Сулейман. – Хорезмийцы! Они летят впереди монголов!
– Сдается мне, они убегают от какой-то более мощной орды, – отозвался Кагал. – Позволь мне быстро рассказать тебе всю историю. Мы вместе с сиром Рено и всеми его людьми отправились на восток в поисках сказочного города Шахазара...
– Так вот каков был предмет поисков! – прервал его Сулейман. – Что ж, я собирался уничтожить это разбойничье гнездо, когда пастухи сообщили мне, что разбойники умчались в ночи, словно воры. Я мог бы погнаться за ними, но понял, что христианский поход на восток не приведет их ни к чему, кроме погибели, – и никто не может изменить волю Аллаха.
– Да, – горько усмехнулся Кагал. – Мы мчались на восток к нашей погибели, как люди слепо мчатся прямо навстречу урагану. Мы проложили себе путь через земли курдов и пересекли Евфрат. За ним далеко к востоку мы увидели дым и пламя и кружение множества грифов; Рено сказал, это турки сражаются с ордой, но мы не встретили беженцев, и тогда я этому удивился. Но теперь – теперь не удивляюсь. Убийцы накатили на них подобно внезапной штормовой волне; никому не удалось спастись бегством. Как люди, несущиеся во сне навстречу смерти, мы ворвались прямо в обрушившийся ураган: неожиданный топот копыт по горному хребту – и они навалились на нас. Их были сотни – стая всадников, скачущих с разведкой впереди орды. Никакой возможности убежать не было. Все наши погибли там же, где остановились.
– А сир Рено? – спросил шейх.
– Погиб, – махнул рукой Кагал. – Я видел кривое лезвие, раскроившее его шлем и его череп.
– Будь милостив, Аллах, и спаси его душу от адского огня неверных! – набожно воскликнул Сулейман, еще вчера клявшийся убить беспокойного соседа.
– Он дрался как лев, и десятки шакалов полегли от его меча, – мрачно отозвался кельт. – Клянусь Богом, язычники валились будто переспелые зерна под копыта лошадей, прежде чем пал последний из наших людей... Мне одному удалось прорубить себе путь назад.
Шейх, закаленный в боях и походах, мысленно представил себе эту картину: скачущие с дикими криками всадники в меховых одеждах и Рыжий Кагал, промчавшийся словно ветер смерти через этот водоворот сверкающих лезвий, с мечом, звенящим в его руке.
– Мне удалось оторваться от преследователей, – устало продолжал Кагал, – и когда я миновал холм, то оглянулся назад и увидел огромную черную массу, что надвигалась как саранча, оглашая все вокруг звоном и грохотом своих литавр. Когда мы ехали через земли турок, они бросились в погоню за нами, и теперь пустыня была наводнена всадниками; но восток уже пылал, так что у них не было времени охотиться за мной одним. Они столкнулись с более сильным врагом, поэтому мне и удалось вырваться и от них.
Мой конь упал подо мной, но я украл жеребца из стада, которое охранял турецкий мальчишка. Когда и тот конь не смог нести меня, я отобрал лошадь у странствующего курда – он подъехал ко мне с явным намерением ограбить умирающего странника. И теперь я говорю тебе, носителю славного прозвища Страж Тропы: берегись, иначе эти демоны с востока проскачут на своих конях по руинам твоего замка так же, как скакали они по телам убитых турок. Я не думаю, что они будут осаждать твою крепость – они подобны голодным волкам в степи; они сметают все на своем пути; они летят на своих конях быстрее ветра; они перешли через Евфрат. Позади меня прошлой ночью небо было красным, что твоя и моя кровь. Если они продвигаются так же быстро, как скакал я, они должны быть уже близко.
– Что ж, пусть подойдут, – мрачно отозвался араб. – Эль-Омад выстоял против назарян, против курдов и турок – за сотню лет ни один враг не вступил на эту землю. Малик, наступило время, когда христиане и мусульмане должны подать друг другу руки. Благодарю тебя за предупреждение и прошу принять участие в обороне моей крепости.
Однако Кагал помотал головой:
– Тебе не понадобится моя помощь, а у меня есть другое дело. Я загнал трех прекрасных скакунов вовсе не для того, чтобы спасти собственную шкуру. Я должен скакать дальше: там, впереди, на пути этих дьяволов Иерусалим с его разрушенными стенами и малочисленной стражей.
Сулейман побледнел и потеребил бороду.
– Эль Кадс! Эти языческие собаки будут убивать всех подряд, не спрашивая веры, и осквернят святые места!
– Вот потому, – Кагал поднялся, – я должен предупредить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14