А когда мы пробирались через горы, нам встретилась голая галзайка с бурдюком. Она рассказала, что ее ограбил огромный воин в одежде вождя афгулов, который — по ее словам — заставил ее отдать одежду для сопровождавшей его вендианки. Девушка утверждала, что ты поехал на запад.
Керим Шах не счел нужным рассказать, что, когда враждебно настроенные горцы перекрыли ему дорогу, он как раз ехал на условленную встречу с отрядом туранской конницы. Дорога к долине Гураша через перевал Шализах была длинней, чем дорога, ведущая через перевал Амир Жехун, но эта последняя пересекала земли афгулов, которых Керим Шах предпочитал избегать, по крайней мере, пока не соединится с армией. Отрезанный от дороги, ведущей на перевал Шализах, он тем не менее все же поехал этим небезопасным путем, пока весть, что Конан со своей пленницей еще не достиг Афгулистана, не склонила его к мысли повернуть на юг и совершить дерзкий поход вглубь гор в надежде встретить киммерийца.
— Скажи лучше, где Дэви? — предложил Керим Шах. — У меня военное преимущество…
— Пусть только один из твоих псов дотронется до тетивы, и я сброшу тебя в пропасть, — пообещал ему Конан. — Кроме того, тебе не пошло бы на пользу, если бы ты меня убил. Меня преследуют пятьсот афгулов, и если они увидят, что ты лишил их удовольствия поймать меня, они спустят с тебя шкуру. Кроме того, Дэви со мной нет. Она попала в руки Черных Прорицателей с Йимши.
— К Таруму! — тихо выругался Керим Шах, впервые теряя свою невозмутимость. — Хемса…
— Хемса мертв, — произнес Конан. — Его прежние господа спустили его в ад вместе с каменной лавиной. А теперь уйди с моей дороги. С радостью убил бы тебя, если бы имел время, но сейчас спешу на Йимшу.
— Я поеду с тобой, — ответил вдруг туранец.
Конан рассмеялся ему в лицо.
— Ты думаешь, я тебе доверяю, ты, гирканский пес?
— А я и не прошу об этом, — ответил Керим Шах. — Нам обоим нужна Дэви. Ты знаешь мои побуждения: король Ездигерд жаждет присоединить ее королевство к своей империи, а я — поместить ее в свой сераль. Я знаю тебя еще с того времени, когда ты был вождем степных разбойников, и знаю, что тебя интересует, — грабежи на большой дороге. Ты хочешь опустошить Вендию и потребовать от них огромный выкуп за Жасмину. Может, мы на время, не питая никаких иллюзий относительно друг друга, объединимся и попробуем вырвать Дэви из рук колдунов? Если нам это удастся, и мы останемся в живых, то решим в поединке, кому она достанется.
Киммериец какое-то время смотрел на него, сузив глаза, потом, кивнув головой, отпустил его руку.
— Согласен. А как же твои люди?
Керим Шах повернулся к молчащим иракзаям и коротко произнес:
— Этот человек и я намерены отправиться на Йимшу и сражаться с чернокнижниками. Едете с нами или остаетесь и даете возможность афгулам, которые идут по пятам за своим вождем, содрать с себя шкуру?
Они посмотрели на Керим Шаха с угрюмой покорностью. О том, что пропали, они знали еще с момента, когда свистящие стрелы дагозаев принудили их к бегству с перевала Шализах. Слишком часто вспыхивали распри между людьми из долины Зхабар и жителями гор. Их отряд был слишком невелик, чтобы они без помощи ловкого туранца могли мечтать прорваться к приграничным деревням. Они уже считали себя мертвецами, поэтому дали ему ответ, который могли дать только пропащие люди:
— Мы пойдем с тобой, чтобы умереть на Йимше.
— Значит, в путь, во имя Крома! — произнес Конан, беспокойно оглядываясь вокруг и приглядываясь к темно-синим теням опускавшегося сумрака. — Эти афгульские волки были в двух часах езды за мной, но мы сейчас потеряли слишком много времени.
Керим Шах тронул с места коня, спрятал меч в ножны и осторожно развернулся. Через минуту все двинулись в гору так быстро, как только было возможно. Наконец, они выехали на хребет в миле от того места, где Хемса задержал Конана и Жасмину. Тропинка, которой они приехали, даже для горцев была довольно опасной, и поэтому Конан с Жасминой избрали другую дорогу. Керим Шах поехал по ней только потому, что думал, что и киммериец сделает то же самое. Даже Конан вздохнул с облегчением, когда кони проехали последний поворот. Они ехали, словно череда призраков, меряющих заколдованное королевство теней. Только тихий скрип кожаной упряжи и побрякивание металла давали знать об их присутствии, а через какое-то время мрачные горные склоны снова опустели, голые и молчаливые в свете звезд.
8. ЖАСМИНА ПОЗНАЕТ УЖАС
Жасмина успела только один раз вскрикнуть, когда оказалась втянутой в багровый водоворот, который с чудовищной силой оторвал девушку от ее защитника. Она вскрикнула один раз, а на большее ей не хватило дыхания. Жасмина была ослеплена, оглушена, лишилась дара речи, а затем и вообще всех чувств, оказавшись в середине этого ужасного движения масс воздуха. Она смутно сознавала, что находится на страшной высоте и движется с ошеломляющей скоростью, Ей показалось, что все ее чувства смешались, она почувствовала дурноту и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, воспоминание о перенесенном было еще так живо, что Жасмина громко вскрикнула и вскинула руки, словно защищаясь от падения. Ее пальцы сжали мягкую ткань, и девушка почувствовала глубокое облегчение. Она огляделась вокруг.
Жасмина лежала на подиуме, покрытом черным бархатом, в огромной мрачной комнате со стенами, увешанными темными гобеленами, на которых с поразительной достоверностью были изображены извивающиеся тела драконов. Высокий свод комнаты тонул в густом полумраке, а тени, залегшие в углах, создавали ощущение зловещего ужаса. На первый взгляд казалось, что здесь нет окон и дверей или что они скрыты за этими кошмарными гобеленами. Жасмина не могла понять, откуда сочится слабый свет, позволяющий увидеть все подробности. Огромная комната была царством тайн, теней и мрачных углов, из которых, казалось, полз неясный удушливый страх.
Наконец Жасмина увидела что-то, принадлежащее к живому миру. В нескольких футах от нее, на втором, чуть меньшего размера возвышении, скрестив ноги сидел мужчина, задумчиво поглядывая на нее. Длинная тога из черного бархата, шитого золотом, окутывала его тело. Руки были скрыты рукавами одеяния, на голове — бархатная шапка. Лицо было спокойным, кротким и довольно привлекательным, глаза — блестящими и вместе с тем как бы немного затуманенными. Он с каменным выражением лица приглядывался к Жасмине и совсем никак не отреагировал на то, что она пришла в себя.
От страха Жасмину начало знобить. Она оперлась на локти и посмотрела на незнакомца.
— Кто ты? — спросила она. Ее голос звучал неуверенно и беспомощно.
— Я — властелин Йимши, — ответил человек глубоким, звучным голосом, напоминающим спокойные удары колоколов храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Керим Шах не счел нужным рассказать, что, когда враждебно настроенные горцы перекрыли ему дорогу, он как раз ехал на условленную встречу с отрядом туранской конницы. Дорога к долине Гураша через перевал Шализах была длинней, чем дорога, ведущая через перевал Амир Жехун, но эта последняя пересекала земли афгулов, которых Керим Шах предпочитал избегать, по крайней мере, пока не соединится с армией. Отрезанный от дороги, ведущей на перевал Шализах, он тем не менее все же поехал этим небезопасным путем, пока весть, что Конан со своей пленницей еще не достиг Афгулистана, не склонила его к мысли повернуть на юг и совершить дерзкий поход вглубь гор в надежде встретить киммерийца.
— Скажи лучше, где Дэви? — предложил Керим Шах. — У меня военное преимущество…
— Пусть только один из твоих псов дотронется до тетивы, и я сброшу тебя в пропасть, — пообещал ему Конан. — Кроме того, тебе не пошло бы на пользу, если бы ты меня убил. Меня преследуют пятьсот афгулов, и если они увидят, что ты лишил их удовольствия поймать меня, они спустят с тебя шкуру. Кроме того, Дэви со мной нет. Она попала в руки Черных Прорицателей с Йимши.
— К Таруму! — тихо выругался Керим Шах, впервые теряя свою невозмутимость. — Хемса…
— Хемса мертв, — произнес Конан. — Его прежние господа спустили его в ад вместе с каменной лавиной. А теперь уйди с моей дороги. С радостью убил бы тебя, если бы имел время, но сейчас спешу на Йимшу.
— Я поеду с тобой, — ответил вдруг туранец.
Конан рассмеялся ему в лицо.
— Ты думаешь, я тебе доверяю, ты, гирканский пес?
— А я и не прошу об этом, — ответил Керим Шах. — Нам обоим нужна Дэви. Ты знаешь мои побуждения: король Ездигерд жаждет присоединить ее королевство к своей империи, а я — поместить ее в свой сераль. Я знаю тебя еще с того времени, когда ты был вождем степных разбойников, и знаю, что тебя интересует, — грабежи на большой дороге. Ты хочешь опустошить Вендию и потребовать от них огромный выкуп за Жасмину. Может, мы на время, не питая никаких иллюзий относительно друг друга, объединимся и попробуем вырвать Дэви из рук колдунов? Если нам это удастся, и мы останемся в живых, то решим в поединке, кому она достанется.
Киммериец какое-то время смотрел на него, сузив глаза, потом, кивнув головой, отпустил его руку.
— Согласен. А как же твои люди?
Керим Шах повернулся к молчащим иракзаям и коротко произнес:
— Этот человек и я намерены отправиться на Йимшу и сражаться с чернокнижниками. Едете с нами или остаетесь и даете возможность афгулам, которые идут по пятам за своим вождем, содрать с себя шкуру?
Они посмотрели на Керим Шаха с угрюмой покорностью. О том, что пропали, они знали еще с момента, когда свистящие стрелы дагозаев принудили их к бегству с перевала Шализах. Слишком часто вспыхивали распри между людьми из долины Зхабар и жителями гор. Их отряд был слишком невелик, чтобы они без помощи ловкого туранца могли мечтать прорваться к приграничным деревням. Они уже считали себя мертвецами, поэтому дали ему ответ, который могли дать только пропащие люди:
— Мы пойдем с тобой, чтобы умереть на Йимше.
— Значит, в путь, во имя Крома! — произнес Конан, беспокойно оглядываясь вокруг и приглядываясь к темно-синим теням опускавшегося сумрака. — Эти афгульские волки были в двух часах езды за мной, но мы сейчас потеряли слишком много времени.
Керим Шах тронул с места коня, спрятал меч в ножны и осторожно развернулся. Через минуту все двинулись в гору так быстро, как только было возможно. Наконец, они выехали на хребет в миле от того места, где Хемса задержал Конана и Жасмину. Тропинка, которой они приехали, даже для горцев была довольно опасной, и поэтому Конан с Жасминой избрали другую дорогу. Керим Шах поехал по ней только потому, что думал, что и киммериец сделает то же самое. Даже Конан вздохнул с облегчением, когда кони проехали последний поворот. Они ехали, словно череда призраков, меряющих заколдованное королевство теней. Только тихий скрип кожаной упряжи и побрякивание металла давали знать об их присутствии, а через какое-то время мрачные горные склоны снова опустели, голые и молчаливые в свете звезд.
8. ЖАСМИНА ПОЗНАЕТ УЖАС
Жасмина успела только один раз вскрикнуть, когда оказалась втянутой в багровый водоворот, который с чудовищной силой оторвал девушку от ее защитника. Она вскрикнула один раз, а на большее ей не хватило дыхания. Жасмина была ослеплена, оглушена, лишилась дара речи, а затем и вообще всех чувств, оказавшись в середине этого ужасного движения масс воздуха. Она смутно сознавала, что находится на страшной высоте и движется с ошеломляющей скоростью, Ей показалось, что все ее чувства смешались, она почувствовала дурноту и потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, воспоминание о перенесенном было еще так живо, что Жасмина громко вскрикнула и вскинула руки, словно защищаясь от падения. Ее пальцы сжали мягкую ткань, и девушка почувствовала глубокое облегчение. Она огляделась вокруг.
Жасмина лежала на подиуме, покрытом черным бархатом, в огромной мрачной комнате со стенами, увешанными темными гобеленами, на которых с поразительной достоверностью были изображены извивающиеся тела драконов. Высокий свод комнаты тонул в густом полумраке, а тени, залегшие в углах, создавали ощущение зловещего ужаса. На первый взгляд казалось, что здесь нет окон и дверей или что они скрыты за этими кошмарными гобеленами. Жасмина не могла понять, откуда сочится слабый свет, позволяющий увидеть все подробности. Огромная комната была царством тайн, теней и мрачных углов, из которых, казалось, полз неясный удушливый страх.
Наконец Жасмина увидела что-то, принадлежащее к живому миру. В нескольких футах от нее, на втором, чуть меньшего размера возвышении, скрестив ноги сидел мужчина, задумчиво поглядывая на нее. Длинная тога из черного бархата, шитого золотом, окутывала его тело. Руки были скрыты рукавами одеяния, на голове — бархатная шапка. Лицо было спокойным, кротким и довольно привлекательным, глаза — блестящими и вместе с тем как бы немного затуманенными. Он с каменным выражением лица приглядывался к Жасмине и совсем никак не отреагировал на то, что она пришла в себя.
От страха Жасмину начало знобить. Она оперлась на локти и посмотрела на незнакомца.
— Кто ты? — спросила она. Ее голос звучал неуверенно и беспомощно.
— Я — властелин Йимши, — ответил человек глубоким, звучным голосом, напоминающим спокойные удары колоколов храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26