(Уходит.)
Яичница(в сторону). Ох уж эта мне чашка чаю! Вот за что не люблю сватаний – пойдет возня: сегодня нельзя, да пожалуйте завтра, да еще послезавтра на чашку, да нужно еще подумать. А ведь дело дрянь, ничуть не головоломное. Черт побери, я человек должностной, мне некогда.
Кочкарев(Подколесину). А ведь хозяйка недурна, а?
Подколесин. Да, недурна.
Жевакин. А ведь хозяечка-то хороша.
Кочкарев(в сторону). Вот черт побери! Этот дурак влюбился. Еще будет мешать, пожалуй. (Вслух.) Совсем нехороша, совсем нехороша.
Яичница. Нос велик.
Жевакин. Ну, нет, носа я не заметил. Она… эдакой розанчик.
Анучкин. Я сам тоже их мнения. Нет, не то, не то… Я даже думаю, что вряд ли она знакома с обхождением высшего общества. Да и знает ли она еще по-французски?
Жевакин. Да что ж мы, смею спросить, не попробовали, не поговорили с ней по-французски? Может быть, и знает.
Анучкин. Вы думаете, я говорю по-французски? Нет, я не имел счастия воспользоваться таким воспитанием. Мой отец был мерзавец, скотина. Он и не думал меня выучить французскому языку. Я был тогда еще ребенком, меня легко было приучить – стоило только посечь хорошенько, и я бы знал, я бы непременно знал.
Жевакин. Ну, да теперь же, когда вы не знаете, что ж вам за прибыль, если она…
Анучкин. А нет, нет. Женщина совсем другое дело. Нужно, чтобы она непременно знала, без того у ней и то, и это… (показывает жестами) – все уж будет не то.
Яичница(в сторону). Ну, об этом заботься кто другой. А я пойду да обсмотрю со двора дом и флигеля: если только все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки мне не опасны – народ что-то больно жиденький. Таких невесты не любят.
Жевакин. Пойти выкурить трубочку. А что, не по дороге ли нам? Вы где, позвольте спросить, живете?
Анучкин. А на Песках, в Петровском переулке.
Жевакин. Да-с, будет круг: я на острову, в Восемнадцатой линии; а впрочем, все-таки я вас попровожу.
Стариков. Нет, тут что-то спесьевато. Ай припомните потом, Агафья Тихоновна, и нас. С моим почтением, господа! (Кланяется и уходит.)
Явление XXI
Подколесин и Кочкарев.
Подколесин. А что ж, пойдем и мы.
Кочкарев. Ну что, ведь правда, хозяйка мила?
Подколесин. Да что! мне, признаюсь, она не нравится.
Кочкарев. Вот на! это что? Да ведь ты сам согласился, что она хороша.
Подколесин. Да так, как-то не того: и нос длинный, и по-французски не знает.
Кочкарев. Это еще что? тебе на что по-французски?
Подколесин. Ну, все-таки невеста должна знать по-французски.
Кочкарев. Почему ж?
Подколесин. Да потому что… уж я не знаю почему, а все уж будет у ней не то.
Кочкарев. Ну вот, дурак сейчас один сказал, а он и уши развесил. Она красавица, просто красавица; такой девицы не сыщешь нигде.
Подколесин. Да мне самому сначала она было приглянулась, да после, как начали говорить: длинный нос, длинный нос, – ну, я рассмотрел, и вижу сам, что длинный нос.
Кочкарев. Эх ты, пирей, не нашел дверей! Они нарочно толкуют, чтобы тебя отвадить; и я тоже не хвалил, – так уж делается. Это, брат, такая девица! Ты рассмотри только глаза ее: ведь это черт знает что за глаза; говорят, дышат! А нос – я не знаю, что за нос! белизна алебастр! Да и алебастр не всякий сравнится. Ты рассмотри сам хорошенько.
Подколесин(улыбаясь). Да теперь-то я опять вижу, что она как будто хороша.
Кочкарев. Разумеется, хороша! Послушай, теперь, так как они все ушли, пойдем к ней, изъяснимся – и все кончим!
Подколесин. Ну, этого я не сделаю.
Кочкарев. Отчего ж?
Подколесин. Да что ж за нахальство? Нас много, пусть она сама выберет.
Кочкарев. Ну да что тебе смотреть на них: боишься соперничества, что ли? Хочешь, я их всех в одну минуту спроважу.
Подколесин. Да как же ты их спровадишь?
Кочкарев. Ну, уж кто мое дело. Дай мне только слово, что потом не будешь отнекиваться.
Подколесин. Почему ж не дать? изволь. Я не отпираюсь: я хочу жениться.
Кочкарев. Руку!
Подколесин(подавая). Возьми!
Кочкарев. Ну, этого только мне и нужно.
Действие второе
Комната в доме Агафьи Тихоновны.
Явление I
Агафья Тихоновна одна, потом Кочкарев.
Агафья Тихоновна. Право, такое затруднение – выбор! Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай. Никанор Иванович недурен, хотя, конечно, худощав; Иван Кузьмич тоже недурен. Да если сказать правду. Иван Павлович тоже хоть и толст, а ведь очень видный мужчина. Прошу покорно, как тут быть? Балтазар Балтазарыч опять мужчина с достоинствами. Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно! Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмина, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди подумай! просто голова даже стала болеть. Я думаю, лучше всего кинуть жребий. Положиться во всем на волю божию: кто выкинется, тот и муж. Напишу их всех на бумажках, сверну в трубочки, да и пусть будет что будет. (Подходит к столику, вынимает оттуда ножницы и бумагу, нарезывает билетики и скатывает, продолжая говорить.) Такое несчастное положение девицы, особливо еще влюбленной. Из мужчин никто не войдет в это, и даже просто не хотят понять этого. Вот они все, уж готовы! остается только положить их в ридикуль, зажмурить глаза, да и пусть будет что будет. (Кладет билетики в ридикулъ и мешает их рукою.) Страшно… Ах, если бы бог дал, чтобы вынулся Никанор Иванович. Нет, отчего же он? Лучше ж Иван Кузьмич. Отчего же Иван Кузьмич? чем же худы те, другие?.. Нет, нет, не хочу… какой выберется, такой пусть и будет. (Шарит рукою в ридикуле и вынимает вместо одного все.) Ух! все! все вынулись! А сердце так и колотится! Нет, одного! одного! непременно одного! (Кладет билетики в ридикуль и мешает.)
И это время входит потихоньку Кочкарев и становится позади.
Ах, если бы вынуть Балтазара… Что я! хотела сказать Никанора Ивановича… нет, не хочу, не хочу. Кого прикажет судьба!
Кочкарев. Да возьмите Ивана Кузьмича, всех лучше.
Агафья Тихоновна. Ах! (Вскрикивает и закрывает лицо обеими руками, страшась взглянуть назад.)
Кочкарев. Да чего ж вы испугались? Не пугайтесь, это я. Право, возьмите Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна. Ах, мне стыдно, вы подслушали.
Кочкарев. Ничего, ничего! Ведь я свой, родня, передо мною нечего стыдиться; откройте же ваше личико.
Агафья Тихоновна(вполовину открывая лицо). Мне, право, стыдно.
Кочкарев. Ну, возьмите же Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна. Ах! (Вскрикивает и закрывается вновь руками.)
Кочкарев. Право, чудо человек, усовершенствовал часть свою… просто удивительный человек.
Агафья Тихоновна(понемногу открывает лицо). Как же, а другой? а Никанор Иванович? ведь он тоже хороший человек.
Кочкарев. Помилуйте, ото дрянь против Ивана Куаьмича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Яичница(в сторону). Ох уж эта мне чашка чаю! Вот за что не люблю сватаний – пойдет возня: сегодня нельзя, да пожалуйте завтра, да еще послезавтра на чашку, да нужно еще подумать. А ведь дело дрянь, ничуть не головоломное. Черт побери, я человек должностной, мне некогда.
Кочкарев(Подколесину). А ведь хозяйка недурна, а?
Подколесин. Да, недурна.
Жевакин. А ведь хозяечка-то хороша.
Кочкарев(в сторону). Вот черт побери! Этот дурак влюбился. Еще будет мешать, пожалуй. (Вслух.) Совсем нехороша, совсем нехороша.
Яичница. Нос велик.
Жевакин. Ну, нет, носа я не заметил. Она… эдакой розанчик.
Анучкин. Я сам тоже их мнения. Нет, не то, не то… Я даже думаю, что вряд ли она знакома с обхождением высшего общества. Да и знает ли она еще по-французски?
Жевакин. Да что ж мы, смею спросить, не попробовали, не поговорили с ней по-французски? Может быть, и знает.
Анучкин. Вы думаете, я говорю по-французски? Нет, я не имел счастия воспользоваться таким воспитанием. Мой отец был мерзавец, скотина. Он и не думал меня выучить французскому языку. Я был тогда еще ребенком, меня легко было приучить – стоило только посечь хорошенько, и я бы знал, я бы непременно знал.
Жевакин. Ну, да теперь же, когда вы не знаете, что ж вам за прибыль, если она…
Анучкин. А нет, нет. Женщина совсем другое дело. Нужно, чтобы она непременно знала, без того у ней и то, и это… (показывает жестами) – все уж будет не то.
Яичница(в сторону). Ну, об этом заботься кто другой. А я пойду да обсмотрю со двора дом и флигеля: если только все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки мне не опасны – народ что-то больно жиденький. Таких невесты не любят.
Жевакин. Пойти выкурить трубочку. А что, не по дороге ли нам? Вы где, позвольте спросить, живете?
Анучкин. А на Песках, в Петровском переулке.
Жевакин. Да-с, будет круг: я на острову, в Восемнадцатой линии; а впрочем, все-таки я вас попровожу.
Стариков. Нет, тут что-то спесьевато. Ай припомните потом, Агафья Тихоновна, и нас. С моим почтением, господа! (Кланяется и уходит.)
Явление XXI
Подколесин и Кочкарев.
Подколесин. А что ж, пойдем и мы.
Кочкарев. Ну что, ведь правда, хозяйка мила?
Подколесин. Да что! мне, признаюсь, она не нравится.
Кочкарев. Вот на! это что? Да ведь ты сам согласился, что она хороша.
Подколесин. Да так, как-то не того: и нос длинный, и по-французски не знает.
Кочкарев. Это еще что? тебе на что по-французски?
Подколесин. Ну, все-таки невеста должна знать по-французски.
Кочкарев. Почему ж?
Подколесин. Да потому что… уж я не знаю почему, а все уж будет у ней не то.
Кочкарев. Ну вот, дурак сейчас один сказал, а он и уши развесил. Она красавица, просто красавица; такой девицы не сыщешь нигде.
Подколесин. Да мне самому сначала она было приглянулась, да после, как начали говорить: длинный нос, длинный нос, – ну, я рассмотрел, и вижу сам, что длинный нос.
Кочкарев. Эх ты, пирей, не нашел дверей! Они нарочно толкуют, чтобы тебя отвадить; и я тоже не хвалил, – так уж делается. Это, брат, такая девица! Ты рассмотри только глаза ее: ведь это черт знает что за глаза; говорят, дышат! А нос – я не знаю, что за нос! белизна алебастр! Да и алебастр не всякий сравнится. Ты рассмотри сам хорошенько.
Подколесин(улыбаясь). Да теперь-то я опять вижу, что она как будто хороша.
Кочкарев. Разумеется, хороша! Послушай, теперь, так как они все ушли, пойдем к ней, изъяснимся – и все кончим!
Подколесин. Ну, этого я не сделаю.
Кочкарев. Отчего ж?
Подколесин. Да что ж за нахальство? Нас много, пусть она сама выберет.
Кочкарев. Ну да что тебе смотреть на них: боишься соперничества, что ли? Хочешь, я их всех в одну минуту спроважу.
Подколесин. Да как же ты их спровадишь?
Кочкарев. Ну, уж кто мое дело. Дай мне только слово, что потом не будешь отнекиваться.
Подколесин. Почему ж не дать? изволь. Я не отпираюсь: я хочу жениться.
Кочкарев. Руку!
Подколесин(подавая). Возьми!
Кочкарев. Ну, этого только мне и нужно.
Действие второе
Комната в доме Агафьи Тихоновны.
Явление I
Агафья Тихоновна одна, потом Кочкарев.
Агафья Тихоновна. Право, такое затруднение – выбор! Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай. Никанор Иванович недурен, хотя, конечно, худощав; Иван Кузьмич тоже недурен. Да если сказать правду. Иван Павлович тоже хоть и толст, а ведь очень видный мужчина. Прошу покорно, как тут быть? Балтазар Балтазарыч опять мужчина с достоинствами. Уж как трудно решиться, так просто рассказать нельзя, как трудно! Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмина, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича – я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди подумай! просто голова даже стала болеть. Я думаю, лучше всего кинуть жребий. Положиться во всем на волю божию: кто выкинется, тот и муж. Напишу их всех на бумажках, сверну в трубочки, да и пусть будет что будет. (Подходит к столику, вынимает оттуда ножницы и бумагу, нарезывает билетики и скатывает, продолжая говорить.) Такое несчастное положение девицы, особливо еще влюбленной. Из мужчин никто не войдет в это, и даже просто не хотят понять этого. Вот они все, уж готовы! остается только положить их в ридикуль, зажмурить глаза, да и пусть будет что будет. (Кладет билетики в ридикулъ и мешает их рукою.) Страшно… Ах, если бы бог дал, чтобы вынулся Никанор Иванович. Нет, отчего же он? Лучше ж Иван Кузьмич. Отчего же Иван Кузьмич? чем же худы те, другие?.. Нет, нет, не хочу… какой выберется, такой пусть и будет. (Шарит рукою в ридикуле и вынимает вместо одного все.) Ух! все! все вынулись! А сердце так и колотится! Нет, одного! одного! непременно одного! (Кладет билетики в ридикуль и мешает.)
И это время входит потихоньку Кочкарев и становится позади.
Ах, если бы вынуть Балтазара… Что я! хотела сказать Никанора Ивановича… нет, не хочу, не хочу. Кого прикажет судьба!
Кочкарев. Да возьмите Ивана Кузьмича, всех лучше.
Агафья Тихоновна. Ах! (Вскрикивает и закрывает лицо обеими руками, страшась взглянуть назад.)
Кочкарев. Да чего ж вы испугались? Не пугайтесь, это я. Право, возьмите Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна. Ах, мне стыдно, вы подслушали.
Кочкарев. Ничего, ничего! Ведь я свой, родня, передо мною нечего стыдиться; откройте же ваше личико.
Агафья Тихоновна(вполовину открывая лицо). Мне, право, стыдно.
Кочкарев. Ну, возьмите же Ивана Кузьмича.
Агафья Тихоновна. Ах! (Вскрикивает и закрывается вновь руками.)
Кочкарев. Право, чудо человек, усовершенствовал часть свою… просто удивительный человек.
Агафья Тихоновна(понемногу открывает лицо). Как же, а другой? а Никанор Иванович? ведь он тоже хороший человек.
Кочкарев. Помилуйте, ото дрянь против Ивана Куаьмича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13