А значит, он и ответит за эту смерть!
Старлей поднялся на ноги и окинул холодным взглядом понурившуюся братву. Его мозг моментально проанализировал и просчитал ситуацию. Уже через минуту в голове выстроилась цепочка всех его шагов на несколько дней вперед. План был готов — настала пора действовать!
— Ствол где? — мрачно спросил он.
— Вот… — кивнул Швед на валявшийся у его ног ТТ.
— Никто его не трогал? — Нет.
— Отлично, — Каверин натянул перчатки и, осторожно подняв пистолет за ствол, сунул его в пластиковый пакет. — Где этот стрелок?..
К нему подтащили упирающегося седого со скрученными за спиной руками.
— Мать вашу, мужики, я же в воздух стрелял! — возмущенно кричал он. — Не я это, гадом буду!.. Это пацан какой-то, он рядом со мной стоял!
— Заткнись! — цыкнул Каверин и сунул седому под нос свое служебное удостоверение.
Увидев милицейские корочки, тот моментально изменил тон. Его отпустили, и седой умоляюще приложил руки к груди.
— Нет, ну вы поймите, товарищ… У меня же и в мыслях ничего такого не было, я только остановить хотел… И потом, я вверх стрелял, клянусь, — вы же все это проверите…
— Какая разница, — раздраженно поморщился Каверин. — За незаконное хранение огнестрельного — пятерка как минимум, даже если ствол чистый.
Вдруг на седого кинулся Швед.
— Это ты, сука, Муху завалил! — яростно зарычал он, схватив и без того дрожавшего от страха мужика за грудки.
— Тихо! — рявкнул Каверин и отпихнул Шведа от седого. — Тихо, говорю, тихо… — уже спокойнее повторил он, осаживая жестким взглядом взбешенного Шведа.
— Вот что, орел молодой… — поманил старлей седого в сторонку. — Значит так — ствол твой я конфискую. Ты сейчас едешь домой и говоришь супруге, чтобы не волновалась. А утром — на самолет и чтоб месяц в Москве не показывался, понял? Потом я тебя сам найду, когда можно будет вернуться…
— Конечно, конечно, — энергично закивал головой седой. — Я готов, честное слово… Хотите, прямо сейчас поедем — я заплачу, сколько скажете…
— Об этом мы с тобой после поговорим, — Каверин строго взглянул на жалко улыбающегося мужчину. — А пока чтобы духу твоего здесь не было!.. И главное — не трепись ни с кем, ты понял? Все, дуй отсюда, голубь!
Седой, с трудом веря в такую удачу, рысцой припустил к своей машине, а Каверин повернулся к братве и уверенно скомандовал:
— Все, поехали!..
Каверин вернулся в ангар ранним утром — уже в милицейской форме и, разумеется, без люберецкой братвы.
На месте преступления работала следственная бригада. Эксперты осматривали площадку, подбирая и складывая в пластиковые пакеты все, что могло хоть как-то помочь раскрытию убийства.
Возглавлял бригаду неплохо знакомый Каверину следователь прокуратуры Сиротин — совсем ещё молодой мужик, но уже неопрятно-толстый и какой-то рыхлый. Он встретил старлея у входа в ангар и с участливо-кислой миной протянул ему руку. Каверин понял: Сиротину уже известно, что убитый — его родственник.
— Где он? — хмуро спросил милиционер.
— Пойдем… — кивнул куда-то в сторону следователь.
Они подошли к закрытому казенной простынкой телу. Сиротин не без труда нагнулся и откинул край покрывала. Теперь глаза Мухи были закрыты, руки сложены на груди и перевязаны бечевкой. Исчезла и еле заметная улыбка — за ночь смерть стерла с его лица все следы былых страстей и эмоций.
Каверин молча смотрел на брата, и в его сердце не было ни жалости, ни злости. Он просто ждал. Ждал удобного момента, чтобы начать действовать.
— Сочувствую… — пробормотал, наконец, следователь, стягивая с головы кепку.
— Так судьба распорядилась… Знаешь, он словно сам смерти искал, — задумчиво проговорил Каверин.
Он ещё помолчал немного и повернулся к Сиротину:
— Оружие нашли?
— Нет, — уныло покачал головой тот. — Даже гильз не нашли, как испарились…
— Подобрали, значит, злодеи-преступники… — недобро хмыкнул милиционер и коснулся рукава Сиротина. — А знаешь, Леш, я ведь, наверное, смогу тебе помочь в этом деле. Давай-ка отойдем в сторонку…
XXI
На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться — примут у него документы на вечерний или нет.
Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто — у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши и наклонился к самой его морде.
— Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?
— Комиссию пугать! А, Венька?.. — Белов вскинул голову и крикнул матери: — Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он — Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? — он потрепал собаку по голове и поднялся. — Ну все, я пошел!
— Саня, возьми зонт, дождь будет! — отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.
— Да ладно! Не сахарный — не растаю! — взял папку с бумагами и шагнул к выходу.
— Погоди, я принесу…
— Не надо, мам, я ушел!
Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.
— Тоже мне — Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?
Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.
— Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний… В виде исключения — как воина-интернационалиста, что ли… Вернется? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.
Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.
— А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… — подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.
Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними — ещё двое в штатском.
— Вы к кому? — растерянно спросила она.
— Здравствуйте, — холодно кивнул первый милиционер. — Белова Татьяна Николаевна?
— Да…
— Капитан Касьянов, разрешите войти? — не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.
— А что случилось? — спросила она его в спину.
— Ваш сын дома?
— Нет, а в чем дело? — она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. — Скажите же — что случилось?..
— Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, — официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.
— Да вы что?! — ахнула она.
— Покажи ордер, — кивнул он другому штатскому.
Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.
— Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядок навести… — извинился тот, что вручил ей ордер. — Ничего не поделаешь — служба.
А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул в туалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Старлей поднялся на ноги и окинул холодным взглядом понурившуюся братву. Его мозг моментально проанализировал и просчитал ситуацию. Уже через минуту в голове выстроилась цепочка всех его шагов на несколько дней вперед. План был готов — настала пора действовать!
— Ствол где? — мрачно спросил он.
— Вот… — кивнул Швед на валявшийся у его ног ТТ.
— Никто его не трогал? — Нет.
— Отлично, — Каверин натянул перчатки и, осторожно подняв пистолет за ствол, сунул его в пластиковый пакет. — Где этот стрелок?..
К нему подтащили упирающегося седого со скрученными за спиной руками.
— Мать вашу, мужики, я же в воздух стрелял! — возмущенно кричал он. — Не я это, гадом буду!.. Это пацан какой-то, он рядом со мной стоял!
— Заткнись! — цыкнул Каверин и сунул седому под нос свое служебное удостоверение.
Увидев милицейские корочки, тот моментально изменил тон. Его отпустили, и седой умоляюще приложил руки к груди.
— Нет, ну вы поймите, товарищ… У меня же и в мыслях ничего такого не было, я только остановить хотел… И потом, я вверх стрелял, клянусь, — вы же все это проверите…
— Какая разница, — раздраженно поморщился Каверин. — За незаконное хранение огнестрельного — пятерка как минимум, даже если ствол чистый.
Вдруг на седого кинулся Швед.
— Это ты, сука, Муху завалил! — яростно зарычал он, схватив и без того дрожавшего от страха мужика за грудки.
— Тихо! — рявкнул Каверин и отпихнул Шведа от седого. — Тихо, говорю, тихо… — уже спокойнее повторил он, осаживая жестким взглядом взбешенного Шведа.
— Вот что, орел молодой… — поманил старлей седого в сторонку. — Значит так — ствол твой я конфискую. Ты сейчас едешь домой и говоришь супруге, чтобы не волновалась. А утром — на самолет и чтоб месяц в Москве не показывался, понял? Потом я тебя сам найду, когда можно будет вернуться…
— Конечно, конечно, — энергично закивал головой седой. — Я готов, честное слово… Хотите, прямо сейчас поедем — я заплачу, сколько скажете…
— Об этом мы с тобой после поговорим, — Каверин строго взглянул на жалко улыбающегося мужчину. — А пока чтобы духу твоего здесь не было!.. И главное — не трепись ни с кем, ты понял? Все, дуй отсюда, голубь!
Седой, с трудом веря в такую удачу, рысцой припустил к своей машине, а Каверин повернулся к братве и уверенно скомандовал:
— Все, поехали!..
Каверин вернулся в ангар ранним утром — уже в милицейской форме и, разумеется, без люберецкой братвы.
На месте преступления работала следственная бригада. Эксперты осматривали площадку, подбирая и складывая в пластиковые пакеты все, что могло хоть как-то помочь раскрытию убийства.
Возглавлял бригаду неплохо знакомый Каверину следователь прокуратуры Сиротин — совсем ещё молодой мужик, но уже неопрятно-толстый и какой-то рыхлый. Он встретил старлея у входа в ангар и с участливо-кислой миной протянул ему руку. Каверин понял: Сиротину уже известно, что убитый — его родственник.
— Где он? — хмуро спросил милиционер.
— Пойдем… — кивнул куда-то в сторону следователь.
Они подошли к закрытому казенной простынкой телу. Сиротин не без труда нагнулся и откинул край покрывала. Теперь глаза Мухи были закрыты, руки сложены на груди и перевязаны бечевкой. Исчезла и еле заметная улыбка — за ночь смерть стерла с его лица все следы былых страстей и эмоций.
Каверин молча смотрел на брата, и в его сердце не было ни жалости, ни злости. Он просто ждал. Ждал удобного момента, чтобы начать действовать.
— Сочувствую… — пробормотал, наконец, следователь, стягивая с головы кепку.
— Так судьба распорядилась… Знаешь, он словно сам смерти искал, — задумчиво проговорил Каверин.
Он ещё помолчал немного и повернулся к Сиротину:
— Оружие нашли?
— Нет, — уныло покачал головой тот. — Даже гильз не нашли, как испарились…
— Подобрали, значит, злодеи-преступники… — недобро хмыкнул милиционер и коснулся рукава Сиротина. — А знаешь, Леш, я ведь, наверное, смогу тебе помочь в этом деле. Давай-ка отойдем в сторонку…
XXI
На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться — примут у него документы на вечерний или нет.
Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто — у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши и наклонился к самой его морде.
— Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?
— Комиссию пугать! А, Венька?.. — Белов вскинул голову и крикнул матери: — Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он — Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? — он потрепал собаку по голове и поднялся. — Ну все, я пошел!
— Саня, возьми зонт, дождь будет! — отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.
— Да ладно! Не сахарный — не растаю! — взял папку с бумагами и шагнул к выходу.
— Погоди, я принесу…
— Не надо, мам, я ушел!
Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.
— Тоже мне — Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?
Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.
— Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний… В виде исключения — как воина-интернационалиста, что ли… Вернется? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.
Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.
— А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… — подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.
Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними — ещё двое в штатском.
— Вы к кому? — растерянно спросила она.
— Здравствуйте, — холодно кивнул первый милиционер. — Белова Татьяна Николаевна?
— Да…
— Капитан Касьянов, разрешите войти? — не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.
— А что случилось? — спросила она его в спину.
— Ваш сын дома?
— Нет, а в чем дело? — она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. — Скажите же — что случилось?..
— Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, — официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.
— Да вы что?! — ахнула она.
— Покажи ордер, — кивнул он другому штатскому.
Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.
— Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядок навести… — извинился тот, что вручил ей ордер. — Ничего не поделаешь — служба.
А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул в туалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39