Быстрые, как летний ливень, горячие горькие слезы струились по щекам, орошали губы, капали с подбородка. Ее тело сотрясалось от рыданий.
Рэна почувствовала его присутствие за несколько секунд до того, как тяжелая теплая рука опустилась на ее плечо. Девушка вскинула голову и в темноте разглядела возвышающуюся над ней фигуру Трента. Тусклый свет не проникал под лестницу, и она с трудом различала знакомые черты. Однако она сразу поняла, что Трент взволнован.
Сюзан Рэмси даже не попыталась утешить убитую горем дочь. Теперь, как никогда, она нуждалась в поддержке, искала того, кто мог бы вселить в нее уверенность, что жизнь продолжается. И кажется, она наконец нашла такого человека и инстинктивно потянулась к нему.
Тренту хватило секунды, чтобы понять, что от него требуется. Он присел рядом с Рэной и заключил ее в объятия. Не говоря ни слова, он уткнулся лицом в ее еще влажные от дождя волосы. Затем бережно прижал голову Рэны к своему плечу. Она не сопротивлялась, потоки безутешных, соленых слез оросили его рубашку.
Пропуская меж пальцев пряди ее волос, Трент поражался их густоте, пышности и шелковистости. Затем Трент прикоснулся губами к мочке ее уха.
– Я так за тебя беспокоился. Тронутая его заботой, таким редким и драгоценным даром, Рэна положила руку ему на грудь и ощутила рельеф его железных мускулов.
– Куда ты уезжала, Эна?
Это имя показалось незнакомым, чужим, и Рэна на мгновение удивилась, почему Трент не называет ее, как все. Затем она вспомнила все и поняла, что имя Эна было враньем, фальшивкой, как и ее прежняя блестящая жизнь – вереницей обманов, из которой умелый мастер соткал некий эффектный, но насквозь искусственный образ. В этот момент больше всего на свете ей хотелось, чтобы губы Трента шептали ее подлинное имя, чтобы, когда он произносит это имя, она чувствовала его дыхание на своей щеке. Ей хотелось увидеть, как движутся его губы, произнося имя «Рэна».
– Почему ты плачешь? Где ты была?
– Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем.
– Я застал тебя рыдающей в темноте, и ты хочешь, чтобы я сделал вид, будто ничего не происходит? Скажи, что с тобой стряслось? Может быть, я чем-то смогу помочь. Где ты была и почему уехала, даже не попрощавшись?
Рэна всхлипнула и оттолкнула Трента. Тыльной стороной ладони она вытерла заплаканное лицо и вдруг поняла, что забыла надеть очки. Правда, в темноте ее заплывшее от слез лицо вряд ли узнал бы даже кто-то близкий.
– Мне пришлось уехать на похороны друга.
Выдержав паузу, Трент обнял ее за плечи и указательным пальцем провел по ее щеке, собирая остатки горьких слез.
– Прими мои соболезнования. Это был близкий друг?
– Очень.
– Внезапная смерть?
Рэна вновь закрыла лицо ладонями.
– Да, да… – простонала она. – Самоубийство.
Трент тихо чертыхнулся, и его рука вновь сжала плечо Рэны.
– Да, такое сложно пережить. Я знаю это не понаслышке. Раньше, еще до того как я пришел в команду «Хьюстонские мустанги», у меня был приятель. Он получил серьезную травму коленного сустава, и через некоторое время ему сообщили, что он больше не будет играть. После этого он застрелился. Так что я на своей шкуре испытал то, что чувствуешь сейчас ты.
– Нет, не испытал! – в отчаянии вскрикнула Рэна, вырываясь из его объятий и резко вскакивая. – Твой друг покончил с собой не по твоей вине!
Рэна стремглав бросилась к лестнице, но Трент настиг ее и, схватив за руку, развернул к себе лицом.
– Ты хочешь сказать, что он совершил самоубийство из-за тебя?
– Да.
– Я не верю в это, – слегка тряхнув ее, чтобы привести в чувство, уверенно сказал Трент. – Ты не должна брать на себя ответственность за чужую жизнь. Никто не должен этого делать.
– Ах, Трент, повтори мне это столько раз, сколько потребуется для того, чтобы и я поверила. Если для того, чтобы убедить меня, надо повторить это тысячу раз, пожалуйста, сделай это.
Трент привлек ее к себе и крепко обнял.
– Это правда. Пожалуйста, поверь мне. Если твой друг задумал совершить самоубийство, предотвратить это было не в твоих силах. Возможно, ты могла отсрочить такую развязку, но лишь на время.
– Я не пришла ему на помощь, когда он в этом нуждался.
– Большинство из нас учится мириться с невзгодами. Что делать, если твоему приятелю это не удалось.
Он прижал ее к себе и долго не выпускал из объятий, слегка покачиваясь взад-вперед, будто убаюкивал ребенка.
– Тебе немного лучше? – ласково спросил Трент.
– Да. Боль не ушла, но она уже не такая острая.
Не выпуская Рэну из объятий, Трент прислонил ее к стене, но руки ее все еще покоились на плечах Трента.
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через весь этот кошмар.
– Спасибо тебе за то, что поддержал меня. Знаешь, мне не с кем было поделиться моим горем. Мне так не хватало… не хватало тебя.
– Я рад, что оказался рядом с тобой в нужный момент.
Теперь его объятия, его ласки стали иными. Он перестал думать о том, чтобы утешить ее. Трентом овладело совсем другое чувство.
– Эна?
– Да.
Он склонился над ней и заглянул ей в глаза.
– Эна…
Его губы, такие горячие, страстные, завладели губами Рэны. Взяв ее лицо в ладони, Трент осыпал его поцелуями. Он чувствовал, что внутри у него как будто дрожит туго натянутая струна.
Пальцы Рэны впились в его плечи. Отвернув лицо, она выдохнула тихое «нет».
– Да. – Трент не давал ей возможности протестовать. Его губы снова впились в нежный манящий бутон ее рта, и этот поцелуй не оставил Рэне сил для сопротивления. У нее подогнулись колени, и если бы Трент не поддерживал ее, она бы непременно упала.
Рэна обвила его шею. Она всем своим существом ощущала, как в груди его нарастает какой-то первобытный рык, порожденный диким, страстным, необузданным желанием.
Его язык проскользнул между ее губами, и словно вспышка фейерверка озарила темное пространство. Влажный, теплый и бархатно-мягкий язык показался ей изысканным лакомством, отведанным впервые. Она не препятствовала его движениям, и он пользовался этой вседозволенностью. Толчками он продвигался вглубь ее рта, и от этого волны приятной дрожи прокатывались по ее телу, все оно трепетало от удовольствия, а сердце бешено стучало, словно пытаясь вырваться из груди.
Они остановились, чтобы отдышаться, с изумлением взглянули друг на друга и вновь слились в объятии. После того как они впервые отведали запретный плод, их охватил такой голод, что новый поцелуй длился целую вечность.
Трент атаковал, но и Рэна не оставалась пассивной. Ею овладела жадность, порожденная невежеством и длительным воздержанием. Ни ее юный муж, ни другие мужчины никогда не целовали ее с такой необузданной страстью, как это делал сейчас Трент.
Для него словно не существовало ни преград, ни запретов. Вновь и вновь его рот впивался в губы Рэны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42