любите ли вы его, дон Густаво?
Как я узнал, дон Дьего весьма часто теперь приезжал к своей невесте, потому что их свадьба приближалась.
Странно, но мы никогда не встречались у дона Антонио де Табоада; он всегда уходил, как только я приходил или возвращался через несколько минут после меня.
Это заинтриговало меня и еще более усилило мое любопытство.
К тому же, хотя я и имел в Лиме обширные знакомства, но слышал о доне Дьего только от одной донны Круз.
Он казалось обладал шапкой-невидимкой; никто не мог ничего сказать мне о нем.
А между тем бандиты продолжали свои операции с энергией, которая ежедневно усиливалась; не довольствуясь уже разбоями на большой дороге, они начали делать набеги в город.
Каждое утро извещали о новых убийствах, производившихся с беспримерной дерзостью и варварскими утонченными жестокостями, почти у дверей дворца президента и на глазах полиции.
Все народонаселение было приведено в ужас. Никто не осмеливался выходить без оружия как ночью, так и днем.
Сильные патрули расхаживали по улицам от восхода солнца, и, несмотря на эти предосторожности, каждую ночь находили два или три трупа.
Дела дошли до того, что город стал походить на осажденную крепость.
Коммерческие дела почти совершенно прекратились. Лавки и магазины опустели.
Правительство, желая сохранить лицо, приказало произвести несколько ужасных казней; но ничего не помогало: грабежи и убийства продолжались.
Уже около месяца я находился в Лиме; дела мои были почти окончены; но не желая глупо погибнуть в пути, я не решался ехать один и выжидал благоприятного случая для того, чтобы возвратиться в Калао.
Однажды утром, в то время как я одиноко завтракал в зале фонда Копула, читая рассказ о новом преступлении, вошел слуга и подал мне письмо.
Это письмо было от дона Антонио де Табоада, он уведомлял меня о своем возвращении в тот же вечер из шакры, которая у него была в окрестностях Лимы, и в которой он находился уже несколько дней; он приглашал меня на следующий день к себе к десяти часам дня для того, чтобы присутствовать при венчании его дочери.
– Каково, – воскликнул я, прочитав письмо, – в этот раз я увижу наконец этого невидимку дона Дьего Рамирез. Будет же он наконец под венцом, – думал я, – или нет?
Но мне было суждено встретиться с ним раньше, как это увидит читатель.
ГЛАВА IV
Прогулка
Перуанские шакры – фермы, на которых разводят скот, по своей величине не имеют ничего подобного себе в Европе.
На обширных прилегающих к ним полях они возделывают маис, канноты, уку, картофель, альфальфу, наконец все хлебные растения, которые в великолепном климате Перу родятся без обработки.
Огромные стада овец, быков и коз смирно пасутся на обширных лугах.
Шакра дона Антонио де Табоада называлась Буэна Виста; она находилась от Лимы только в трех-четырех лье по дороге в Хуачо.
Несколько раз приглашал меня дон Антонио посетить его шакру и провести в ней дня два, и я дал ему обещание; к несчастью, занятия мои не дали мне осуществить этот проект.
По прочтении письма дона Антонио, мне пришла в голову странная фантазия: я решился сделать ему сюрприз, отправившись в его шакру с тем, чтобы возвратиться с ним в город. Я знал, что этим я доставлю ему удовольствие; никакое серьезное занятие не удерживало меня в Лиме, потому что дела мои почти все были окончены, я решился выполнить этот проект и заранее наслаждался тем удивлением, какое произведет на дона Антонио и его дочь мой неожиданный приезд.
Мои приготовления скоро были окончены. Я оседлал сам свою лошадь; но так как мне вовсе не хотелось быть убитым во время моей поездки бандитами, занявшими все дороги, я захватил с собой пару пистолетов и вложил их в чушки моего седла; вторую пару я привязал к поясу, прикрыв их своим пончо; я взял еще с собой длинный прямой нож, двустволку и, вооружившись таким образом, сел на лошадь и пустился в путь.
Было уже около полудня; я рассчитал, что мог, не торопясь, приехать к трем часам в Буэна Виста. Это была прекрасная прогулка.
У моста на Римаке я встретил всадника, который подъехал ко мне, хохоча.
Этот всадник был француз, с которым я давно уже был знаком; это был молодец геркулесовского роста и силы; он прежде служил в карабинерах. Подобно всем, он отправился в Америку искать счастья и открыл кузницу на углу улиц Кале Плятерос и Кале Сан-Августин.
– Эй, дружище! – сказал он мне, хохоча. – Не отправляетесь ли вы на войну?
– Почему это? – ответил я ему.
– Ну потому, не в обиду будь вам сказано, вы везете с собой целый арсенал.
– Я еду не на войну, это правда, – ответил я, – я еду в деревню и сознаюсь вам откровенно, что мне не было бы приятно, если бы меня зарезали эти мошенники, которые заняли теперь все дороги.
– Черт возьми! Я это знаю; а далеко ли вы держите путь?
– Недалеко: я еду в шакру Антонио де Табоада.
– Ах! – воскликнул он весело. – Вот так прекрасная мысль.
– Почему же?
– Потому что, если вы согласитесь, я отправлюсь с вами.
– Ба!..
– Действительно, у меня давно уже есть расчет с управляющим дона Антонио и так как вы едете в Буэна Виста, я воспользуюсь этим обстоятельством и отправлюсь туда с вами для окончания дела.
– Хорошо! Но я уже в дороге.
– Я прошу у вас только десять минут для того, чтобы переменить мою лошадь и захватить с собой мое оружие.
– Э! – сказал я, засмеявшись, – кажется, что и вы не желаете быть зарезанным.
– Пардье! – сказал он тем же тоном. – Это дело решенное?
– Совершенно!
При этом Петр Дюран, так звали карабинера, пустился галопом к plaza Major и вскоре исчез.
Я поехал шагом и покорно сознаюсь, что обрадовался случаю, доставившему мне попутчика.
Петр Дюран был храбр и силен как атлет; он мог, при случае, справиться с тремя.
Он сдержал данное мне слово и догнал меня в то время, когда я был у заставы.
Не знаю, не испугались ли бандиты его воинственного вида; но во время нашего двухчасового переезда в Буэна Виста все люди, которые попадались нам по пути, чрезвычайно вежливо кланялись нам и не обнаруживали нам ничего враждебного.
– Ну, – сказал я своему попутчику в то время, когда строения шакры были у нас перед носом, – мне не везет, я много слышу о разбойниках, но не вижу их.
– Ба! – ответил он мне, смеясь. – Не увидим ли мы их здесь!
ГЛАВА V
Перст Божий
Вероятно управляющий обходил окрестности шакры, потому что мы увидали его издалека. Он поспешил к нам навстречу и с горячностью, свойственной южным народам, приветствовал нас, изъявляя свою радость. Он закончил тем, что спросил нас о цели нашего приезда и не желаем ли мы отдохнуть в Буэна Виста. Я ответил ему от имени моего спутника и от моего собственного, что я тем более рассчитывал отдохнуть в Буэна Виста, что нарочно приехал в эту шакру.
1 2 3 4 5 6 7 8
Как я узнал, дон Дьего весьма часто теперь приезжал к своей невесте, потому что их свадьба приближалась.
Странно, но мы никогда не встречались у дона Антонио де Табоада; он всегда уходил, как только я приходил или возвращался через несколько минут после меня.
Это заинтриговало меня и еще более усилило мое любопытство.
К тому же, хотя я и имел в Лиме обширные знакомства, но слышал о доне Дьего только от одной донны Круз.
Он казалось обладал шапкой-невидимкой; никто не мог ничего сказать мне о нем.
А между тем бандиты продолжали свои операции с энергией, которая ежедневно усиливалась; не довольствуясь уже разбоями на большой дороге, они начали делать набеги в город.
Каждое утро извещали о новых убийствах, производившихся с беспримерной дерзостью и варварскими утонченными жестокостями, почти у дверей дворца президента и на глазах полиции.
Все народонаселение было приведено в ужас. Никто не осмеливался выходить без оружия как ночью, так и днем.
Сильные патрули расхаживали по улицам от восхода солнца, и, несмотря на эти предосторожности, каждую ночь находили два или три трупа.
Дела дошли до того, что город стал походить на осажденную крепость.
Коммерческие дела почти совершенно прекратились. Лавки и магазины опустели.
Правительство, желая сохранить лицо, приказало произвести несколько ужасных казней; но ничего не помогало: грабежи и убийства продолжались.
Уже около месяца я находился в Лиме; дела мои были почти окончены; но не желая глупо погибнуть в пути, я не решался ехать один и выжидал благоприятного случая для того, чтобы возвратиться в Калао.
Однажды утром, в то время как я одиноко завтракал в зале фонда Копула, читая рассказ о новом преступлении, вошел слуга и подал мне письмо.
Это письмо было от дона Антонио де Табоада, он уведомлял меня о своем возвращении в тот же вечер из шакры, которая у него была в окрестностях Лимы, и в которой он находился уже несколько дней; он приглашал меня на следующий день к себе к десяти часам дня для того, чтобы присутствовать при венчании его дочери.
– Каково, – воскликнул я, прочитав письмо, – в этот раз я увижу наконец этого невидимку дона Дьего Рамирез. Будет же он наконец под венцом, – думал я, – или нет?
Но мне было суждено встретиться с ним раньше, как это увидит читатель.
ГЛАВА IV
Прогулка
Перуанские шакры – фермы, на которых разводят скот, по своей величине не имеют ничего подобного себе в Европе.
На обширных прилегающих к ним полях они возделывают маис, канноты, уку, картофель, альфальфу, наконец все хлебные растения, которые в великолепном климате Перу родятся без обработки.
Огромные стада овец, быков и коз смирно пасутся на обширных лугах.
Шакра дона Антонио де Табоада называлась Буэна Виста; она находилась от Лимы только в трех-четырех лье по дороге в Хуачо.
Несколько раз приглашал меня дон Антонио посетить его шакру и провести в ней дня два, и я дал ему обещание; к несчастью, занятия мои не дали мне осуществить этот проект.
По прочтении письма дона Антонио, мне пришла в голову странная фантазия: я решился сделать ему сюрприз, отправившись в его шакру с тем, чтобы возвратиться с ним в город. Я знал, что этим я доставлю ему удовольствие; никакое серьезное занятие не удерживало меня в Лиме, потому что дела мои почти все были окончены, я решился выполнить этот проект и заранее наслаждался тем удивлением, какое произведет на дона Антонио и его дочь мой неожиданный приезд.
Мои приготовления скоро были окончены. Я оседлал сам свою лошадь; но так как мне вовсе не хотелось быть убитым во время моей поездки бандитами, занявшими все дороги, я захватил с собой пару пистолетов и вложил их в чушки моего седла; вторую пару я привязал к поясу, прикрыв их своим пончо; я взял еще с собой длинный прямой нож, двустволку и, вооружившись таким образом, сел на лошадь и пустился в путь.
Было уже около полудня; я рассчитал, что мог, не торопясь, приехать к трем часам в Буэна Виста. Это была прекрасная прогулка.
У моста на Римаке я встретил всадника, который подъехал ко мне, хохоча.
Этот всадник был француз, с которым я давно уже был знаком; это был молодец геркулесовского роста и силы; он прежде служил в карабинерах. Подобно всем, он отправился в Америку искать счастья и открыл кузницу на углу улиц Кале Плятерос и Кале Сан-Августин.
– Эй, дружище! – сказал он мне, хохоча. – Не отправляетесь ли вы на войну?
– Почему это? – ответил я ему.
– Ну потому, не в обиду будь вам сказано, вы везете с собой целый арсенал.
– Я еду не на войну, это правда, – ответил я, – я еду в деревню и сознаюсь вам откровенно, что мне не было бы приятно, если бы меня зарезали эти мошенники, которые заняли теперь все дороги.
– Черт возьми! Я это знаю; а далеко ли вы держите путь?
– Недалеко: я еду в шакру Антонио де Табоада.
– Ах! – воскликнул он весело. – Вот так прекрасная мысль.
– Почему же?
– Потому что, если вы согласитесь, я отправлюсь с вами.
– Ба!..
– Действительно, у меня давно уже есть расчет с управляющим дона Антонио и так как вы едете в Буэна Виста, я воспользуюсь этим обстоятельством и отправлюсь туда с вами для окончания дела.
– Хорошо! Но я уже в дороге.
– Я прошу у вас только десять минут для того, чтобы переменить мою лошадь и захватить с собой мое оружие.
– Э! – сказал я, засмеявшись, – кажется, что и вы не желаете быть зарезанным.
– Пардье! – сказал он тем же тоном. – Это дело решенное?
– Совершенно!
При этом Петр Дюран, так звали карабинера, пустился галопом к plaza Major и вскоре исчез.
Я поехал шагом и покорно сознаюсь, что обрадовался случаю, доставившему мне попутчика.
Петр Дюран был храбр и силен как атлет; он мог, при случае, справиться с тремя.
Он сдержал данное мне слово и догнал меня в то время, когда я был у заставы.
Не знаю, не испугались ли бандиты его воинственного вида; но во время нашего двухчасового переезда в Буэна Виста все люди, которые попадались нам по пути, чрезвычайно вежливо кланялись нам и не обнаруживали нам ничего враждебного.
– Ну, – сказал я своему попутчику в то время, когда строения шакры были у нас перед носом, – мне не везет, я много слышу о разбойниках, но не вижу их.
– Ба! – ответил он мне, смеясь. – Не увидим ли мы их здесь!
ГЛАВА V
Перст Божий
Вероятно управляющий обходил окрестности шакры, потому что мы увидали его издалека. Он поспешил к нам навстречу и с горячностью, свойственной южным народам, приветствовал нас, изъявляя свою радость. Он закончил тем, что спросил нас о цели нашего приезда и не желаем ли мы отдохнуть в Буэна Виста. Я ответил ему от имени моего спутника и от моего собственного, что я тем более рассчитывал отдохнуть в Буэна Виста, что нарочно приехал в эту шакру.
1 2 3 4 5 6 7 8