— А! — воскликнул мексиканец, бросаясь к нему.
— Ты пришел слишком поздно! — пробормотал раненый прерывающимся в предсмертной агонии голосом.
— О, я спасу тебя, брат! — воскликнул дон Стефано в отчаянии.
— Нет, — ответил дон Пачеко, печально покачав головой, — я умру, брат. Предчувствия не обманули тебя.
— Надейся!
И, обхватив брата своими сильными руками, он постарался помочь ему, нежно ухаживая за ним.
— Я умираю, говорю тебе… Все будет напрасно, -продолжал дон Пачеко все более и более слабеющим голосом. — Слушай!
— Говори.
— Ты отомстишь за меня, брат, не правда ли? — сказал умирающий, и глаза его при этих словах засверкали.
— Я отомщу, — ответил дон Стефано. — Богом клянусь тебе в этом.
— Хорошо. На меня напали люди, одетые в костюмы индейцев-апачей. Но среди них я узнал…
— Кого?
— Скваттера Уилки и его сообщника Сэмюэля.
— Хорошо. Где твоя жена?
— Убита! Дочери мои! Дочери мои! Спаси моих дочерей!
— Где они?
— Их похитили разбойники.
— О, я их найду, даже если бы они были скрыты в недрах земли! Ты больше никого не узнал?
— Еще… еще… одного… — едва внятно пробормотал раненый.
Дон Стефано нагнулся к брату, чтобы лучше слышать.
— Кого?.. Говори же… Кого? Брат… Ради всего святого!.. Раненый сделал сверхъестественное усилие.
— Еще был человек из числа наших пеонов.
— Его имя? — воскликнул дон Стефано глухо. Дон Пачеко быстро терял силы, лицо его приняло землистый оттенок, взгляд стал стеклянным.
— Не помню, — пробормотал он едва слышно.
— Только одно слово, одно только слово, брат.
— Да… Слушай! Это был Санд… А!..
Раненый вдруг откинулся назад, страшно вскрикнул и схватил руку своего брата, потом по его телу пробежала судорога, и через минуту он умер.
Дон Стефано опустился на колени возле тела брата, нежно поцеловал его, закрыл ему глаза и после этого встал. Он вырыл могилу посреди дымящихся развалин асиенды и похоронил в ней дорогого ему мертвеца. Отдав этот священный долг, он горячо помолился Богу за того, кто должен был теперь предстать перед Ним, потом простер над свежей могилой руку и произнес громко и твердо:
— Покойся с миром, брат мой, покойся с миром. Я обещаю жестоко отомстить за тебя!
После этого дон Стефано спустился с холма, нашел свою лошадь, пасшуюся на лугу, вскочил на нее и, бросив последний взгляд на развалины, под которыми было погребено его счастье, поднял свою лошадь в галоп и ускакал.
Никто больше не слыхал в Техасе о доне Стефано. Умер ли он, не успев исполнить своей клятвы отмщения? Никто не мог бы ответить на этот вопрос.
Американцы также исчезли из тех мест с той памятной ночи, не оставив после себя следа. В диком краю все забывается довольно скоро; жизнь протекает там так лихорадочно и так изобилует всевозможными странными переменами и событиями, что то, что составляет событие сегодня, завтра полностью забывается. В скором времени в Техасе не осталось ни одного человека, который помнил бы об этой ужасной катастрофе.
Только каждый год на холме, где раньше была асиенда, появлялся человек. Он садился на эти немые развалины, уже почти совершенно заросшие, и проводил на них ночь, опустив голову на руки.
Что делал там этот человек?
Откуда приходил он?
Кто это был?
Эти три вопроса так и оставались без ответа. Приехав вечером, неизвестный уже утром уезжал верхом на своей лошади и возвращался только через год — всегда в годовщину того дня, когда произошла ужасная катастрофа. Говорили только о странной вещи — а именно, что после отъезда этого человека на земле, возле того места, где он сидел, находили всегда две-три страшно изуродованные человеческие головы.
Какое дьявольское деяние совершал этот непонятный человек?
Был ли то дон Стефано, совершавший свое дело мести? Может быть, мы когда-нибудь об этом и узнаем.
ГЛАВА XXII. Объяснение
Сделаем еще некоторое отступление от нашего повествования, чтобы объяснить читателю, откуда именно явилась та помощь, которая в одну минуту изменила исход сражения и спасла Валентина и его друзей от плена, а может быть, даже и от смерти.
Единорог пристально следил за всеми передвижениями отряда Красного Кедра. Он ни разу не потерял из виду разбойника с тех пор, как тот углубился в прерию. Скрывшись в кустах на берегу реки, он был невидимым свидетелем борьбы охотников с бандитом, но из осторожности, составляющей основу характера индейцев, он предоставил своим друзьям полную свободу действий, решив вмешаться лишь в крайнем случае.
Когда он увидел разбойника обезоруженным и обреченным на гибель, он счел бесполезным преследовать его далее и направился к селению с намерением созвать своих воинов и идти во главе их для нападения на лагерь гамбусинос.
Предводитель команчей был один со своей женой, с которой он старался никогда не расставаться. Они ехали вдоль берега Рио-Хилы, стараясь по возможности держаться среди густых лиан и кустов, росших у воды, как вдруг услыхали оглушительные крики, к которым примешивались выстрелы и топот лошадиных копыт.
Единорог сделал своей жене знак остановиться, а сам слез с лошади, лег на траву и прополз, как змея, до опушки мелкого леса, через который он ехал. Там он осторожно встал на колени и выпрямился. Он увидел какого-то человека, мчавшегося во весь дух, держа на руках бесчувственную женщину, а вдали нескольких воинов-индейцев, удалявшихся тихим шагом, вероятно после утомительной безуспешной погони. Но индейцы эти вскоре скрылись за холмом.
Тем временем беглецы быстро приближались. Единорог признал в них белых с первого взгляда. Всадник, подъехав на близкое расстояние к тому месту, где спрятался предводитель команчей, с беспокойством обернулся, затем слез с лошади, взял на руки бесчувственную девушку, бережно положил ее на землю и поспешно отправился к реке с очевидным намерением наполнить свою флягу водой.
Человек этот был Гарри, охотник-канадец, женщина — Эллен.
Когда охотник удалился, Единорог сделал своей жене знак следовать за собой. После этого они приблизились к девушке, которая по-прежнему без сознания лежала на земле.
Солнечный Луч опустилась перед американкой на колени, тихонько приподняла ее голову и стала ухаживать за нею с той нежной заботливостью, на которую способны только женщины. Почти тотчас бегом возвратился Гарри. Но при виде индейца он вскрикнул от удивления, выронил из рук фляжку, наполненную водой, и схватился за свои пистолеты.
— О-о-а! — сказал невозмутимо Единорог. — Пусть мой бледнолицый брат оставит в покое оружие, я — друг.
— Друг? — недоверчиво возразил Гарри. — Разве краснокожий воин может быть другом белого?
Предводитель скрестил руки на груди и решительными шагами подошел к охотнику.
— Я был в засаде в траве в десяти шагах от бледнолицего, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64