Но время не терпит, полковник, поезжайте, чтобы вернуться скорее.
— Вы правы, — ответил молодой человек, — до скорого свидания, Кармела.
И не дожидаясь ответа, он вышел.
Но, достигнув линии авангарда, полковник узнал, что приказано выступать, и, вынужденный повиноваться приказанию, должен был отложить визит к генералу до другого раза.
ГЛАВА XXVI. Сан-Хасинто
Новость, принесенная Белым Охотником За Скальпами, оказалась верной. Транкиль с товарищами, обогнув мексиканские линии с ловкостью, которой отличаются индейцы, соединились с арьергардом техасской армии, которым командовал Ягуар.
К несчастью, они застали только Джона Дэвиса, сообщившего им, что Ягуар отправился к генералу Хьюстону с важным донесением.
Американец не решился рассказать Транкилю о его дочери, поскольку при этом должен был бы упомянуть и о сделке, предложенной главарем бандитов. Он не счел себя вправе разглашать важную тайну, не принадлежащую ему. Таким образом канадец, не зная, что произошло, не подозревал о том, что его дочь находится достаточно близко. К тому же время для расспросов было неудобным: поход начался, а во время отступления офицеры, командующие арьергардом, слишком заняты, чтобы разговаривать.
С заходом солнца Ягуар присоединился к своему отряду. Он был в восторге от прибытия команчей, однако успел лишь крепко пожать руку Транкилю. Ему было приказано идти форсированным маршем, и враг уже был рядом — времени на разговоры со старым приятелем у него не оставалось.
Генерал Хьюстон тщательно рассчитал свое передвижение: он заманивал врага по своим следам, постоянно избегая битвы.
Мексиканцы, опьяненные первыми успехами, сгорая от желания подавить то, что они считали беспорядками, не нуждались в поощрении для преследования своих неуловимых врагов.
Отступление и преследование продолжались еще три дня. Затем техасцы вдруг внезапно перестроились и решительно двинулись навстречу мексиканцам.
Те, захваченные врасплох непредвиденным поворотом, остановились и с некоторым колебанием построились в боевом порядке.
Это было 21 апреля 1836 года, — день, навсегда занесенный в летописи истории Техаса.
Две армии оказались лицом к лицу на равнине у устья реки Сан-Хасинто.
Командующими обеих армий были президенты их республик: генералы Санта-Анна и Хьюстон.
Силы мексиканцев состояли из тысячи семисот хорошо вооруженных солдат, привыкших к войне.
Техасцы насчитывали семьсот восемьдесят три человека, в числе которых был шестьдесят один кавалерист.
Накануне генерал Хьюстон был вынужден выделить из своей небольшой армии отряд Ягуара, часть которого составляли команчи и охотники.
Вопреки ожиданиям Сандоваля, бандиты не захотели подчиниться условиям сделки, заключенной им с Ягуаром, но, спешим заметить, не из чувства патриотизма, а лишь потому, что на пути им попалась асиенда, и они рассчитывали, что она принесет богатую добычу. Не заботясь больше ни о чем, они закрылись в асиенде и отказались выйти, несмотря на просьбы и угрозы атамана. Последний, видя их твердое решение остаться, кончил тем, что присоединился к ним.
Ягуар получил поручение от генерала разобраться с этими опасными посетителями. Приказ не вызвал у молодого человека особой радости, так как он понимал, что это может помешать ему принять участие в сражении.
Генерал Хьюстон поручил полковнику Ламару, ставшему впоследствии президентом Техаса, командование шестьюдесятью кавалеристами, оставшимися в его распоряжении, и приготовился к битве, несмотря на численное неравенство сил.
Обе армии, от исхода сражения которых зависела участь страны, по числу людей не превышали один наш полк.
С восходом солнца началась жестокая битва.
Техасцы, построенные в каре, молчаливо приблизились к неприятелю на расстояние выстрела.
— Друзья! — вскричал генерал Хьюстон, вынимая саблю. -Друзья, вспомните Бежар!
Оглушительный залп был ему ответом, и через минуту техасцы бросились со штыками на сбившего строй врага.
Сражение длилось восемнадцать минут .
К концу сражения мексиканцы были опрокинуты и полностью разбиты.
Их знамена, их лагерь с оружием, обозом, провиантом и повозками — все, одним словом, перешло в руки победителя.
Принимая во внимание ограниченное число сражавшихся, мы можем сказать, что урон был огромный: шестьсот тридцать мексиканцев, в числе которых находились один генерал и четыре полковника, были убиты, двести восемьдесят три человека ранены и семьсот взяты в плен.
Не более шестидесяти человек, среди которых был Санта-Анна, спаслись.
Что касается техасцев, то, благодаря стремительности их атаки, среди них было только двое убитых и двадцать три раненых, из которых шесть — смертельно; потеря незначительная, доказывающая еще раз превосходство решительности над колебанием.
Техасцы ночевали на поле битвы.
Генерал Хьюстон, отправляя Ягуара против разбойников, напутствовал его словами: «Кончайте скорее с этими негодяями. Может быть, вы еще поспеете к сражению».
Этих слов было достаточно, чтобы у командира повстанцев выросли крылья, но, несмотря на быстроту перехода, ночь застала его в десяти милях от асиенды и заставила остановиться. Люди и лошади падали от усталости.
Утром, когда он собирался пуститься в путь, были получены известия о битве, происшедшей после его отъезда. Рыскавший в кустах Джон Дэвис нашел человека, лежавшего в высокой траве и дрожавшего, как в лихорадке.
Американец, решив, что это мексиканский шпион, приказал ему встать. Тогда этот человек бросился перед ним на колени и, целуя руки, умолял со слезами взять все находящееся при нем золото и драгоценности, но дать ему возможность бежать. Его просьбы и мольбы превратили подозрения американца в уверенность.
— Идемте, — сказал он резко своему пленнику и взвел курок, — перестаньте ныть и идите, иначе я прострелю вам голову.
Вид оружия подействовал на незнакомца должным образом: он весь съежился и, не пытаясь больше подкупить победителя, последовал за ним в лагерь.
— Какого черта вы там обнаружили? — резко спросил американца Ягуар.
— Честное слово, — ответил американец, — я сам не знаю. Я нашел этого малого в высокой траве, и мне кажется, что он — шпион.
— Ага! — сказал Ягуар со злой усмешкой. — Тогда его дело плохо. Прикажите его расстрелять.
Пленник задрожал, лицо его приобрело землистый оттенок.
— Минуту, кабальеро, — закричал он, с ужасом вырываясь из ухвативших его рук, — одну минуту, я — не тот, за кого вы меня принимаете.
— Ба-а! — сказал насмешливо Ягуар. — Вы мексиканец, этого достаточно.
— Я, — воскликнул пленник, — дон Антонио Лопес де Санта-Анна, президент мексиканской республики.
— Как! — вскричал Ягуар, с удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Вы правы, — ответил молодой человек, — до скорого свидания, Кармела.
И не дожидаясь ответа, он вышел.
Но, достигнув линии авангарда, полковник узнал, что приказано выступать, и, вынужденный повиноваться приказанию, должен был отложить визит к генералу до другого раза.
ГЛАВА XXVI. Сан-Хасинто
Новость, принесенная Белым Охотником За Скальпами, оказалась верной. Транкиль с товарищами, обогнув мексиканские линии с ловкостью, которой отличаются индейцы, соединились с арьергардом техасской армии, которым командовал Ягуар.
К несчастью, они застали только Джона Дэвиса, сообщившего им, что Ягуар отправился к генералу Хьюстону с важным донесением.
Американец не решился рассказать Транкилю о его дочери, поскольку при этом должен был бы упомянуть и о сделке, предложенной главарем бандитов. Он не счел себя вправе разглашать важную тайну, не принадлежащую ему. Таким образом канадец, не зная, что произошло, не подозревал о том, что его дочь находится достаточно близко. К тому же время для расспросов было неудобным: поход начался, а во время отступления офицеры, командующие арьергардом, слишком заняты, чтобы разговаривать.
С заходом солнца Ягуар присоединился к своему отряду. Он был в восторге от прибытия команчей, однако успел лишь крепко пожать руку Транкилю. Ему было приказано идти форсированным маршем, и враг уже был рядом — времени на разговоры со старым приятелем у него не оставалось.
Генерал Хьюстон тщательно рассчитал свое передвижение: он заманивал врага по своим следам, постоянно избегая битвы.
Мексиканцы, опьяненные первыми успехами, сгорая от желания подавить то, что они считали беспорядками, не нуждались в поощрении для преследования своих неуловимых врагов.
Отступление и преследование продолжались еще три дня. Затем техасцы вдруг внезапно перестроились и решительно двинулись навстречу мексиканцам.
Те, захваченные врасплох непредвиденным поворотом, остановились и с некоторым колебанием построились в боевом порядке.
Это было 21 апреля 1836 года, — день, навсегда занесенный в летописи истории Техаса.
Две армии оказались лицом к лицу на равнине у устья реки Сан-Хасинто.
Командующими обеих армий были президенты их республик: генералы Санта-Анна и Хьюстон.
Силы мексиканцев состояли из тысячи семисот хорошо вооруженных солдат, привыкших к войне.
Техасцы насчитывали семьсот восемьдесят три человека, в числе которых был шестьдесят один кавалерист.
Накануне генерал Хьюстон был вынужден выделить из своей небольшой армии отряд Ягуара, часть которого составляли команчи и охотники.
Вопреки ожиданиям Сандоваля, бандиты не захотели подчиниться условиям сделки, заключенной им с Ягуаром, но, спешим заметить, не из чувства патриотизма, а лишь потому, что на пути им попалась асиенда, и они рассчитывали, что она принесет богатую добычу. Не заботясь больше ни о чем, они закрылись в асиенде и отказались выйти, несмотря на просьбы и угрозы атамана. Последний, видя их твердое решение остаться, кончил тем, что присоединился к ним.
Ягуар получил поручение от генерала разобраться с этими опасными посетителями. Приказ не вызвал у молодого человека особой радости, так как он понимал, что это может помешать ему принять участие в сражении.
Генерал Хьюстон поручил полковнику Ламару, ставшему впоследствии президентом Техаса, командование шестьюдесятью кавалеристами, оставшимися в его распоряжении, и приготовился к битве, несмотря на численное неравенство сил.
Обе армии, от исхода сражения которых зависела участь страны, по числу людей не превышали один наш полк.
С восходом солнца началась жестокая битва.
Техасцы, построенные в каре, молчаливо приблизились к неприятелю на расстояние выстрела.
— Друзья! — вскричал генерал Хьюстон, вынимая саблю. -Друзья, вспомните Бежар!
Оглушительный залп был ему ответом, и через минуту техасцы бросились со штыками на сбившего строй врага.
Сражение длилось восемнадцать минут .
К концу сражения мексиканцы были опрокинуты и полностью разбиты.
Их знамена, их лагерь с оружием, обозом, провиантом и повозками — все, одним словом, перешло в руки победителя.
Принимая во внимание ограниченное число сражавшихся, мы можем сказать, что урон был огромный: шестьсот тридцать мексиканцев, в числе которых находились один генерал и четыре полковника, были убиты, двести восемьдесят три человека ранены и семьсот взяты в плен.
Не более шестидесяти человек, среди которых был Санта-Анна, спаслись.
Что касается техасцев, то, благодаря стремительности их атаки, среди них было только двое убитых и двадцать три раненых, из которых шесть — смертельно; потеря незначительная, доказывающая еще раз превосходство решительности над колебанием.
Техасцы ночевали на поле битвы.
Генерал Хьюстон, отправляя Ягуара против разбойников, напутствовал его словами: «Кончайте скорее с этими негодяями. Может быть, вы еще поспеете к сражению».
Этих слов было достаточно, чтобы у командира повстанцев выросли крылья, но, несмотря на быстроту перехода, ночь застала его в десяти милях от асиенды и заставила остановиться. Люди и лошади падали от усталости.
Утром, когда он собирался пуститься в путь, были получены известия о битве, происшедшей после его отъезда. Рыскавший в кустах Джон Дэвис нашел человека, лежавшего в высокой траве и дрожавшего, как в лихорадке.
Американец, решив, что это мексиканский шпион, приказал ему встать. Тогда этот человек бросился перед ним на колени и, целуя руки, умолял со слезами взять все находящееся при нем золото и драгоценности, но дать ему возможность бежать. Его просьбы и мольбы превратили подозрения американца в уверенность.
— Идемте, — сказал он резко своему пленнику и взвел курок, — перестаньте ныть и идите, иначе я прострелю вам голову.
Вид оружия подействовал на незнакомца должным образом: он весь съежился и, не пытаясь больше подкупить победителя, последовал за ним в лагерь.
— Какого черта вы там обнаружили? — резко спросил американца Ягуар.
— Честное слово, — ответил американец, — я сам не знаю. Я нашел этого малого в высокой траве, и мне кажется, что он — шпион.
— Ага! — сказал Ягуар со злой усмешкой. — Тогда его дело плохо. Прикажите его расстрелять.
Пленник задрожал, лицо его приобрело землистый оттенок.
— Минуту, кабальеро, — закричал он, с ужасом вырываясь из ухвативших его рук, — одну минуту, я — не тот, за кого вы меня принимаете.
— Ба-а! — сказал насмешливо Ягуар. — Вы мексиканец, этого достаточно.
— Я, — воскликнул пленник, — дон Антонио Лопес де Санта-Анна, президент мексиканской республики.
— Как! — вскричал Ягуар, с удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78