Мы же сейчас втроем сделали все без сучка,
без задоринки, ибо до сих пор наивно считается, что электронная подпись -
лучший способ защиты этого документа от подделки.
На поверхности снова оказалась мысль о Дэне. Она, видимо, была
сестрой-близняшкой с предыдущей. Но в то же время, было еще что-то...
Какой-то луч, сильный энергетический портуберанец вспыхнул над головой,
но оторвался от головы и вылетел сквозь стену на улицу.
Плевать. Несколько минут побродит по жизни без меня. В путь, мысли мои,
мой эскадпрон гусар летучий. А я, как лучший полководец, последую за Вами.
Как Мюнхаузеен за ядром, я ринулся в пучину воспоминаний, в тот момент,
когда я познакомился с Дэном.
Как сейчас помню, отдыхал я тогда на Азовском море дикарем. Была ночь
или нет сказать сложно, ибо обступившие со всех сторон небо тучи поглотили
всякое упоминание о существовании небесных светил и ввергли Землю-матушку в
пучину мрака, время от времени прорезаемой кинжалами молний и громовыми
ругательствами Отца Нашего Небесного.
Ветер разбушевался не на шутку и заснуть в качавшейся словно колыбель
машине мешало только беспокойство, что пока будешь почивать, автомомиль
может превратиться в эдакий кораблик и отправиться в недолгосрочное
плавание на дно морское, подгоняемй взрывами стихии. Море бушевало, словно
разъяренный лев; волны набрасывались на берег и разбивались о него на
мелкие осколки. Такая погода мало отвечает желаниям любго нормального
человека, приехавшего на море с единственным и вполне естественным желанием
отдохнуть, пожариться на солнышке и заработать рак кожи, но и желания
заявить о своем несогласии господам Зевсу да Посейдону как-то не возникало,
и я сидел в машине глядя в потолок и играл с собой в игру
"а-вот-и-не-доплюнешь".
В один момент я поднялся полюбоваться на стихию, но взору предстали лишь
плотными потоками стекавшие по машине брызги слюны разъяренного Зевса да
бледный огонек, пробивавшийся сквозь все это безобразие из соседней
палатки, стоявшей метрах в двадцати от моего "Жигуля".
Вдруг раздался крик, который я сперва посчитал воплем чайки, увидевшей.
что ее птенец наконец-то решил полетать да забыл, что за окном несколько не
подходящая погода. Потом крик повторился и уверенность в его человечности
перестала вызывать сомнения. Я огляделся по сторонам. Слабый лучик в
темноте разбрызгивал драгоценный свет во все стороны, то ли приглашая к
столу, то ли зовя на помощь. Одной рукой доставая свой старый дорожный
фонарик, я другой уже открывал дверь, из-за этого фонарик, не успев
задержаться в руке, свалился на пол и покатился под кресло. Когда же его
свет вновь увидел тьму, крики стихли. Я направился к палатке соседа, в
правой руке зажав нож, в левой - волю, а фонарик-шахтерка прочно сел на
голову, не заставляя думать о таком пустяке, как свет Божий.
Дело было туго. Палатку упорно несло к берегу, огонек перестал
трепыхаться, брезент и веревки превратились в Людоеда-Колобка, в чреве
которого, по всей видимости (или слышимости), кто-то находился. Попытка
развязать путы не привела к положительному результату, а тратить на это
бесполезное занятие мое драгоценное время я не собирался, поэтому в дело
пошел нож. Неглубоко войдя в мокрое лоно палатки, дабы не поранить таящееся
внутри существо, нож вспорол ее брюхо и взору предстало странное зрелище:
ноги безвольно лежали на земле, брезент развевался порывами урагана,
веревки хлестали меня по лицу и рекам, как гигантские тычинки уродливого
цветка-мутанта, голова, если она еще была, скрывалась в протном узле
брезента. Новое движение ножа и пуповина, обвивавшая шею парня ослабла и
выпустила на волю заново рожденного человека. Хотя, как сказать рожденного,
если ни одного признака жизни не прявлялось. Я подхватил его на руки и,
словно любимую девушку, пронес несколько метров, уложил в машину.
При тусклом свете салонных ламп все оказалось не так уж плохо.
Мерное дыхание и слабый спокойный пульс подобно Доктору Айболиту
утверждал, что все в порядке и пациент спит. Теперь стоило позаботиться о
его пожитках. Стоило мне об этом подумать, как очередная тарелка полетела
от Зевса в сторону Посейдона, вычертив в уставшем плакать небе неровный
свет. Удар пришелся немного не по адресу - молния угодила в дерево, под
которым стояла палатка горемычного соседа, дерево упало, придавив вспоротый
комок брезента и дав мне счастливую возможность не высовиваться более
наружу.
Прошло еще немного времени, когда я стал свидетелем самого
замечательного события в своей жизни - рождения человека. Бледное лицо его
сперва порозовело, потом на нем стали появляться выражения блаженства и
удовлетворенности. Спустя еще какое-то время он беспокойно заворочался,
взмахнул рукой и ударил ею о дверь. От удара он проснулся, резко сел,
взглянул удивленно на меня, отпрянул немного, насколько позволяли его поза
и размеры машины, после чего обернулся и спросил, что, собственно,
случилось.
Так мы и познакомились. С тех пор я не представляю. как жизнь могла
иметь какой-то смысл и как идти по выложенной дорожке из желтого кирпича,
когда мы не были вместе. Все это шло до настоящего момента.
Но тут на пути стал замок завистливой старухи Бастинды и все пошло
прахом. Черт, как обидно...
не бойся друзей- в худшем случае они могут тебя предать Не думал, не
гадал. чтотакое с Дэном произойти может. Но за ошибки надо платить,
обоим...
- Джим, а что может сделать второе Я?
- Понятия не имею.
- Ты что, о х..., то есть..., это какая то ошибка. Ты должен знать !!!
- Нам не дано предугадать...
- Сволочь!
Молчание. Джим замолчал, не ответив на вопрос. Да это БУНТ!
Неподчинение.Наверное, что-то в программе. Вечно эти
мастера-программисты чего-то недоглядят... Хрен его знает, что такое? Как
выйду из игры, разберусь. А пока, попробуем сделать невозможное. Только
надо немного поднатужиться. В этот момент стену пронзил темно-коричневый
луч и больно резанул по глазам. Дима пощурился. Мне же как обухом ударило -
Дэн. Пока он не изчез, я выскочил из собственого подсознания и помчался
навстечу неведомому.
Глава четвертая.
А оказался на площади перед Белорусским вокзалом.
Солнце освещала грязь и слякоть, с которой власти так и не научились
справляться. В неравной борьбе как всегда побеждала природа. По тому, что в
голове играл старик AEROSMITH и мысли блуждали от оценки внешности
водителя, протиравшего стекло своего седана, до восклицаний в адрес мэра,
надстроившего площадь перед вокзалом, разрядившей многочасовые пробки на
Тверской, стало ясно, что голова, в которой нашлось столько свободного
места, что в нее влез я со всеми своими проблемами, принадлежала именно
Дэну.
1 2 3 4 5 6 7
без задоринки, ибо до сих пор наивно считается, что электронная подпись -
лучший способ защиты этого документа от подделки.
На поверхности снова оказалась мысль о Дэне. Она, видимо, была
сестрой-близняшкой с предыдущей. Но в то же время, было еще что-то...
Какой-то луч, сильный энергетический портуберанец вспыхнул над головой,
но оторвался от головы и вылетел сквозь стену на улицу.
Плевать. Несколько минут побродит по жизни без меня. В путь, мысли мои,
мой эскадпрон гусар летучий. А я, как лучший полководец, последую за Вами.
Как Мюнхаузеен за ядром, я ринулся в пучину воспоминаний, в тот момент,
когда я познакомился с Дэном.
Как сейчас помню, отдыхал я тогда на Азовском море дикарем. Была ночь
или нет сказать сложно, ибо обступившие со всех сторон небо тучи поглотили
всякое упоминание о существовании небесных светил и ввергли Землю-матушку в
пучину мрака, время от времени прорезаемой кинжалами молний и громовыми
ругательствами Отца Нашего Небесного.
Ветер разбушевался не на шутку и заснуть в качавшейся словно колыбель
машине мешало только беспокойство, что пока будешь почивать, автомомиль
может превратиться в эдакий кораблик и отправиться в недолгосрочное
плавание на дно морское, подгоняемй взрывами стихии. Море бушевало, словно
разъяренный лев; волны набрасывались на берег и разбивались о него на
мелкие осколки. Такая погода мало отвечает желаниям любго нормального
человека, приехавшего на море с единственным и вполне естественным желанием
отдохнуть, пожариться на солнышке и заработать рак кожи, но и желания
заявить о своем несогласии господам Зевсу да Посейдону как-то не возникало,
и я сидел в машине глядя в потолок и играл с собой в игру
"а-вот-и-не-доплюнешь".
В один момент я поднялся полюбоваться на стихию, но взору предстали лишь
плотными потоками стекавшие по машине брызги слюны разъяренного Зевса да
бледный огонек, пробивавшийся сквозь все это безобразие из соседней
палатки, стоявшей метрах в двадцати от моего "Жигуля".
Вдруг раздался крик, который я сперва посчитал воплем чайки, увидевшей.
что ее птенец наконец-то решил полетать да забыл, что за окном несколько не
подходящая погода. Потом крик повторился и уверенность в его человечности
перестала вызывать сомнения. Я огляделся по сторонам. Слабый лучик в
темноте разбрызгивал драгоценный свет во все стороны, то ли приглашая к
столу, то ли зовя на помощь. Одной рукой доставая свой старый дорожный
фонарик, я другой уже открывал дверь, из-за этого фонарик, не успев
задержаться в руке, свалился на пол и покатился под кресло. Когда же его
свет вновь увидел тьму, крики стихли. Я направился к палатке соседа, в
правой руке зажав нож, в левой - волю, а фонарик-шахтерка прочно сел на
голову, не заставляя думать о таком пустяке, как свет Божий.
Дело было туго. Палатку упорно несло к берегу, огонек перестал
трепыхаться, брезент и веревки превратились в Людоеда-Колобка, в чреве
которого, по всей видимости (или слышимости), кто-то находился. Попытка
развязать путы не привела к положительному результату, а тратить на это
бесполезное занятие мое драгоценное время я не собирался, поэтому в дело
пошел нож. Неглубоко войдя в мокрое лоно палатки, дабы не поранить таящееся
внутри существо, нож вспорол ее брюхо и взору предстало странное зрелище:
ноги безвольно лежали на земле, брезент развевался порывами урагана,
веревки хлестали меня по лицу и рекам, как гигантские тычинки уродливого
цветка-мутанта, голова, если она еще была, скрывалась в протном узле
брезента. Новое движение ножа и пуповина, обвивавшая шею парня ослабла и
выпустила на волю заново рожденного человека. Хотя, как сказать рожденного,
если ни одного признака жизни не прявлялось. Я подхватил его на руки и,
словно любимую девушку, пронес несколько метров, уложил в машину.
При тусклом свете салонных ламп все оказалось не так уж плохо.
Мерное дыхание и слабый спокойный пульс подобно Доктору Айболиту
утверждал, что все в порядке и пациент спит. Теперь стоило позаботиться о
его пожитках. Стоило мне об этом подумать, как очередная тарелка полетела
от Зевса в сторону Посейдона, вычертив в уставшем плакать небе неровный
свет. Удар пришелся немного не по адресу - молния угодила в дерево, под
которым стояла палатка горемычного соседа, дерево упало, придавив вспоротый
комок брезента и дав мне счастливую возможность не высовиваться более
наружу.
Прошло еще немного времени, когда я стал свидетелем самого
замечательного события в своей жизни - рождения человека. Бледное лицо его
сперва порозовело, потом на нем стали появляться выражения блаженства и
удовлетворенности. Спустя еще какое-то время он беспокойно заворочался,
взмахнул рукой и ударил ею о дверь. От удара он проснулся, резко сел,
взглянул удивленно на меня, отпрянул немного, насколько позволяли его поза
и размеры машины, после чего обернулся и спросил, что, собственно,
случилось.
Так мы и познакомились. С тех пор я не представляю. как жизнь могла
иметь какой-то смысл и как идти по выложенной дорожке из желтого кирпича,
когда мы не были вместе. Все это шло до настоящего момента.
Но тут на пути стал замок завистливой старухи Бастинды и все пошло
прахом. Черт, как обидно...
не бойся друзей- в худшем случае они могут тебя предать Не думал, не
гадал. чтотакое с Дэном произойти может. Но за ошибки надо платить,
обоим...
- Джим, а что может сделать второе Я?
- Понятия не имею.
- Ты что, о х..., то есть..., это какая то ошибка. Ты должен знать !!!
- Нам не дано предугадать...
- Сволочь!
Молчание. Джим замолчал, не ответив на вопрос. Да это БУНТ!
Неподчинение.Наверное, что-то в программе. Вечно эти
мастера-программисты чего-то недоглядят... Хрен его знает, что такое? Как
выйду из игры, разберусь. А пока, попробуем сделать невозможное. Только
надо немного поднатужиться. В этот момент стену пронзил темно-коричневый
луч и больно резанул по глазам. Дима пощурился. Мне же как обухом ударило -
Дэн. Пока он не изчез, я выскочил из собственого подсознания и помчался
навстечу неведомому.
Глава четвертая.
А оказался на площади перед Белорусским вокзалом.
Солнце освещала грязь и слякоть, с которой власти так и не научились
справляться. В неравной борьбе как всегда побеждала природа. По тому, что в
голове играл старик AEROSMITH и мысли блуждали от оценки внешности
водителя, протиравшего стекло своего седана, до восклицаний в адрес мэра,
надстроившего площадь перед вокзалом, разрядившей многочасовые пробки на
Тверской, стало ясно, что голова, в которой нашлось столько свободного
места, что в нее влез я со всеми своими проблемами, принадлежала именно
Дэну.
1 2 3 4 5 6 7