Мы… Впрочем, нет, не мы, а я один. Студент Рапп вдруг очутился на середине улицы. Он стоял нагнувшись и через широко расставленные ноги разглядывал беспрерывный поток автомобилей и прохожих. Решив, что и этот каппа свихнулся, я поспешил выпрямить его.
– Что еще за шутки? Что ты делаешь?
Рапп, протирая глаза, ответил неожиданно спокойно:
– Ничего особенного. Просто так гадко стало на душе, что я решил посмотреть, как выглядит мир вверх ногами. Оказывается, все то же самое.
11
Вот некоторые выдержки из книги философа Магга «Слово идиота»:
Идиот убежден, что все, кроме него, идиоты.
Наша любовь к природе объясняется, между прочим, и тем, что природа не испытывает к нам ни ненависти, ни зависти.
Самый мудрый образ жизни заключается в том, чтобы, презирая нравы и обычаи своего времени, тем не менее ни в коем случае их не нарушать.
Больше всего нам хочется гордится тем, чего у нас нет.
Никто не возражает против того, чтобы разрушить идолов. В то же время никто не возражает против того, чтобы самому стать идолом. Однако спокойно пребывать на пьедестале могут только удостоенные особой милостью богов – идиоты, преступники, герои. (Это место Крабак отчеркнул ногтем).
Вероятно, все идеи, необходимые для нашей жизни, были высказаны еще три тысячи лет назад. Нам остается, пожалуй, только добавить нового огня.
Наша особенность состоит в постоянном преодолении собственного сознания.
Если счастье немыслимо без боли, а мир немыслим без разочарования, то?..
Защищать себя труднее, нежели защищать постороннего. Сомневающийся да обратит взгляд на адвоката.
Гордыня, сластолюбие, сомнение – вот три причины всех пороков, известные по опыту последних трех тысяч лет. Вероятно, и всех добродетелей тоже.
Обуздание физических потребностей вовсе не обязательно приводят к миру. Чтобы обрести мир, мы должны обуздать и свои духовные потребности. (Здесь Крабак тоже оставил след своего ногтя).
Мы, каппы, менее счастливы, чем люди. Люди не так развиты, как каппы. (Читая это, я не мог сдержать улыбку).
Свершить – значит мочь, а мочь – значит свершить. В конечном итоге наша жизнь не в состоянии вырваться из этого порочного круга. Другими словами, в ней нет никакой логики.
Став слабоумным, Бодлер выразил свое мировоззрение одним только словом, и слово это было – «женщина». Но для самоуважения ему не следовало так говорить. Он слишком полагался на свой гений, гений поэта, который обеспечивал ему существование. И потому он забыл другое слово. Слово «желудок». (Здесь тоже остался след ногтя Крабака).
Полагаясь во всем на разум, мы неизбежно придем к отрицанию собственного существования. То обстоятельство, что Вольтер, обожествивший разум, был счастлив в своей жизни, лишний раз доказывает отсталость людей по сравнению с каппами.
12
Однажды, в довольно прохладный день, когда мне наскучило читать «Слово идиота», я отправился к философу Маггу. На углу какого-то пустынного переулка я неожиданно увидел тощего, как комар, каппу, стоявшего, лениво прислонившись к стене. Ошибки быть не могло, это был тот самый каппа, который когда-то украл у меня автоматическую ручку. «Попался!» – подумал я и немедленно подозвал проходившего мимо громадного полицейского.
– Задержите, пожалуйста, вон того каппу, – сказал я. – Около месяца назад он украл мою автоматическую ручку.
Полицейский поднял дубинку (в этой стране полицейские вместо сабель имеют при себе дубинки из тиса) и окликнул вора: «Эй ты, поди-ка сюда!» Я ожидал, что вор кинется бежать. Ничего подобного. Он очень спокойно направился к полицейскому. Мало того, скрестив на груди руки, он как-то надменно глядел нам в лицо. Это, впрочем, нисколько не рассердило полицейского, который извлек из сумки на животе записную книжку и тут же приступил к допросу:
– Имя?
– Грук.
– Чем занимаешься?
– До недавнего времени был почтальоном.
– Отлично. Вот этот человек утверждает, что ты украл у него автоматическую ручку.
– Да, это было около месяца назад.
– Для чего?
– Дал ее поиграть моему маленькому ребенку.
Полицейский вперил в Грука острый взгляд:
– И что же этот ребенок?
– Неделю назад умер.
– Свидетельство о смерти при тебе?
Тощий каппа вытащил из сумки на животе лист бумаги и протянул полицейскому. Тот пробежал его глазами, улыбнулся и, похлопав Грука по плечу, сказал:
Все в порядке. Прости за беспокойство.
Совершенно ошеломленный, я уставился на полицейского. Тощий каппа, что-то бурча себе под нос, удалился. Придя наконец в себя, я спросил:
– Почему вы его отпустили?
– Он невиновен, – ответил полицейский.
– Но ведь он украл мою ручку…
– Украл, чтобы дать поиграть своему ребенку, а ребенок умер. Если в чем-либо сомневаетесь, прочтите статью номер одна тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса.
Полицейский повернулся ко мне спиной и быстро зашагал прочь. Что мне оставалось делать? Я отправился к Маггу, твердя про себя: «Статья тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса».
Философ Магг любил гостей. В тот день в его полутемной комнате собрались судья Бэпп, доктор Чакк и директор стекольной фирмы Гэр. Все они курили, и дым от их сигар поднимался к семицветному фонарю. Самой большой удачей для меня было то, что явился судья Бэпп. Едва успев сесть, я обратился к нему, но вместо вопроса о статье тысяча двести восемьдесят пять задал другой вопрос:
– Тысяча извинений, господин Бэпп. Скажите, наказывают ли преступников в вашей стране?
Бэпп не спеша выпустил дым от сигары с золотым ободком и со скучающим видом ответил:
– Разумеется, наказывают. Практикуется даже смертная казнь.
– Дело в том, что месяц назад…
Изложив подробно всю историю с авторучкой, я осведомился о содержании статьи тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса.
– Угу, – сказал Бэпп. – Статья эта гласит: «Каково бы ни было преступление, лицо, совершившее это преступление, наказанию не подлежит, после того как причина или обстоятельство, побудившие к совершению этого преступления, исчезли». Возьмем ваш случай. Совершена кража, этот каппа был отцом, но теперь он больше не отец, и потому преступление его само собой перестало существовать.
– Какая нелепость!
– Ничего подобного. Нелепостью было бы приравнивать каппу, который был отцом, к каппе, который является отцом. Впрочем, простите, ведь японские законы не видят в этом никакого различия. Но нам это, простите, кажется смешны. Хо-хо-хо-хо-хо…
И, бросив сигару, Бэпп разразился пронзительным смехом. Тогда в разговор вмешался доктор Чакк, лицо весьма далекое от юриспруденции. Поправив пенсне, он задал мне вопрос:
– В Японии тоже существует смертная казнь?
– Конечно, существует. Смертная казнь через повешенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– Что еще за шутки? Что ты делаешь?
Рапп, протирая глаза, ответил неожиданно спокойно:
– Ничего особенного. Просто так гадко стало на душе, что я решил посмотреть, как выглядит мир вверх ногами. Оказывается, все то же самое.
11
Вот некоторые выдержки из книги философа Магга «Слово идиота»:
Идиот убежден, что все, кроме него, идиоты.
Наша любовь к природе объясняется, между прочим, и тем, что природа не испытывает к нам ни ненависти, ни зависти.
Самый мудрый образ жизни заключается в том, чтобы, презирая нравы и обычаи своего времени, тем не менее ни в коем случае их не нарушать.
Больше всего нам хочется гордится тем, чего у нас нет.
Никто не возражает против того, чтобы разрушить идолов. В то же время никто не возражает против того, чтобы самому стать идолом. Однако спокойно пребывать на пьедестале могут только удостоенные особой милостью богов – идиоты, преступники, герои. (Это место Крабак отчеркнул ногтем).
Вероятно, все идеи, необходимые для нашей жизни, были высказаны еще три тысячи лет назад. Нам остается, пожалуй, только добавить нового огня.
Наша особенность состоит в постоянном преодолении собственного сознания.
Если счастье немыслимо без боли, а мир немыслим без разочарования, то?..
Защищать себя труднее, нежели защищать постороннего. Сомневающийся да обратит взгляд на адвоката.
Гордыня, сластолюбие, сомнение – вот три причины всех пороков, известные по опыту последних трех тысяч лет. Вероятно, и всех добродетелей тоже.
Обуздание физических потребностей вовсе не обязательно приводят к миру. Чтобы обрести мир, мы должны обуздать и свои духовные потребности. (Здесь Крабак тоже оставил след своего ногтя).
Мы, каппы, менее счастливы, чем люди. Люди не так развиты, как каппы. (Читая это, я не мог сдержать улыбку).
Свершить – значит мочь, а мочь – значит свершить. В конечном итоге наша жизнь не в состоянии вырваться из этого порочного круга. Другими словами, в ней нет никакой логики.
Став слабоумным, Бодлер выразил свое мировоззрение одним только словом, и слово это было – «женщина». Но для самоуважения ему не следовало так говорить. Он слишком полагался на свой гений, гений поэта, который обеспечивал ему существование. И потому он забыл другое слово. Слово «желудок». (Здесь тоже остался след ногтя Крабака).
Полагаясь во всем на разум, мы неизбежно придем к отрицанию собственного существования. То обстоятельство, что Вольтер, обожествивший разум, был счастлив в своей жизни, лишний раз доказывает отсталость людей по сравнению с каппами.
12
Однажды, в довольно прохладный день, когда мне наскучило читать «Слово идиота», я отправился к философу Маггу. На углу какого-то пустынного переулка я неожиданно увидел тощего, как комар, каппу, стоявшего, лениво прислонившись к стене. Ошибки быть не могло, это был тот самый каппа, который когда-то украл у меня автоматическую ручку. «Попался!» – подумал я и немедленно подозвал проходившего мимо громадного полицейского.
– Задержите, пожалуйста, вон того каппу, – сказал я. – Около месяца назад он украл мою автоматическую ручку.
Полицейский поднял дубинку (в этой стране полицейские вместо сабель имеют при себе дубинки из тиса) и окликнул вора: «Эй ты, поди-ка сюда!» Я ожидал, что вор кинется бежать. Ничего подобного. Он очень спокойно направился к полицейскому. Мало того, скрестив на груди руки, он как-то надменно глядел нам в лицо. Это, впрочем, нисколько не рассердило полицейского, который извлек из сумки на животе записную книжку и тут же приступил к допросу:
– Имя?
– Грук.
– Чем занимаешься?
– До недавнего времени был почтальоном.
– Отлично. Вот этот человек утверждает, что ты украл у него автоматическую ручку.
– Да, это было около месяца назад.
– Для чего?
– Дал ее поиграть моему маленькому ребенку.
Полицейский вперил в Грука острый взгляд:
– И что же этот ребенок?
– Неделю назад умер.
– Свидетельство о смерти при тебе?
Тощий каппа вытащил из сумки на животе лист бумаги и протянул полицейскому. Тот пробежал его глазами, улыбнулся и, похлопав Грука по плечу, сказал:
Все в порядке. Прости за беспокойство.
Совершенно ошеломленный, я уставился на полицейского. Тощий каппа, что-то бурча себе под нос, удалился. Придя наконец в себя, я спросил:
– Почему вы его отпустили?
– Он невиновен, – ответил полицейский.
– Но ведь он украл мою ручку…
– Украл, чтобы дать поиграть своему ребенку, а ребенок умер. Если в чем-либо сомневаетесь, прочтите статью номер одна тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса.
Полицейский повернулся ко мне спиной и быстро зашагал прочь. Что мне оставалось делать? Я отправился к Маггу, твердя про себя: «Статья тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса».
Философ Магг любил гостей. В тот день в его полутемной комнате собрались судья Бэпп, доктор Чакк и директор стекольной фирмы Гэр. Все они курили, и дым от их сигар поднимался к семицветному фонарю. Самой большой удачей для меня было то, что явился судья Бэпп. Едва успев сесть, я обратился к нему, но вместо вопроса о статье тысяча двести восемьдесят пять задал другой вопрос:
– Тысяча извинений, господин Бэпп. Скажите, наказывают ли преступников в вашей стране?
Бэпп не спеша выпустил дым от сигары с золотым ободком и со скучающим видом ответил:
– Разумеется, наказывают. Практикуется даже смертная казнь.
– Дело в том, что месяц назад…
Изложив подробно всю историю с авторучкой, я осведомился о содержании статьи тысяча двести восемьдесят пять уголовного кодекса.
– Угу, – сказал Бэпп. – Статья эта гласит: «Каково бы ни было преступление, лицо, совершившее это преступление, наказанию не подлежит, после того как причина или обстоятельство, побудившие к совершению этого преступления, исчезли». Возьмем ваш случай. Совершена кража, этот каппа был отцом, но теперь он больше не отец, и потому преступление его само собой перестало существовать.
– Какая нелепость!
– Ничего подобного. Нелепостью было бы приравнивать каппу, который был отцом, к каппе, который является отцом. Впрочем, простите, ведь японские законы не видят в этом никакого различия. Но нам это, простите, кажется смешны. Хо-хо-хо-хо-хо…
И, бросив сигару, Бэпп разразился пронзительным смехом. Тогда в разговор вмешался доктор Чакк, лицо весьма далекое от юриспруденции. Поправив пенсне, он задал мне вопрос:
– В Японии тоже существует смертная казнь?
– Конечно, существует. Смертная казнь через повешенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13