Как будто он хотел сказать:
"Это не женское дело. Будьте добры предоставить все мне, и не вмешивайтесь".
Если не считать тех нескольких слов леди Молден и особенного выражения лица Джорджа, когда он ответил ей зимой "да, изредка", у миссис Пендайс не было ни одного доказательства, ни одного факта, - ничего, что могло бы подкрепить ее сомнения, и все-таки она почему-то твердо знала, что ее сын любовник миссис Белью. И теперь со страхом и непонятной надеждой смотрела она на Грегори, входящего в комнату. "Быть может, - подумала она, - мистер Бартер образумит Грига". Налив ему чашку чая, она вслед за Би и Сесилом Тарном прошла в оранжерею, оставив священника и Виджила в обществе друг друга.
ГЛАВА II
ЕЩЕ О ВЛИЯНИИ ПРЕПОДОБНОГО ХАССЕЛА БАРТЕРА
Чтобы понять и не осудить действия и мысли священника Уорстед Скайнеса, надо познакомиться с обстоятельствами его жизни от появления его на свет до момента повествования.
89
Второй сын в старинной суффолкской семье, он, по семейной традиции в двадцать четыре года выдержав экзамен в Оксфорд, получил диплом, давший ему право наставлять на путь истинный лиц обоего пола, тщетно искавших этот путь в течение сорока и даже шестидесяти лет. Его характер, и прежде чуждый нерешительности, приобрел благодаря такому счастливому обороту алмазную чистоту и твердость: ему более не угрожали рефлексия, томление духа, свойственные иным его ближним. Поскольку он был человеком вполне заурядным, ему не приходило в голову задуматься над общественным устройством, существовавшим столетия и давшим ему так много; а тем более вставать в оппозицию к этому устройству. Он верил в благость власти как все заурядные люди, тем более, что и сам был облечен властью в немалой степени. Было бы неразумно ожидать от человека его происхождения, воспитания и образования, чтобы он усомнился в совершенстве механизма, частицей которого был сам.
По смерти своего дяди он, само собой разумеется, получил в двадцать шесть лет фамильный приход в Уорстед Скайнесе. С тех пор он там и жил. Источником его постоянного и вполне понятного огорчения была мысль, что приход после его смерти не достанется ни первому, ни второму его сыну, а перейдет ко второму сыну его старшего брата, сквайра. В двадцать семь лет он женился на мисс Розе Туайнинг, пятой дочери хантингдонширского священника. И за восемнадцать лет супружеской жизни родил десятерых детей. Все его потомство было, подобно отцу, здорово духом и телом, а теперь в семействе ожидался одиннадцатый. Над камином в кабинете мистера Бартера висел семейный портрет, а над ним, в рамке под стеклом, изречение "не судите, да несудимы будете"; эти слова Бартер избрал девизом своей жизни еще в первый год на пастырской стезе и ни разу об этом не пожалел.
На семейном портрете мистер Бартер сидел в центре с собакой у ног; позади него стояла жена, а по обе стороны веером, словно крылья бабочки, расположилось младшее поколение Бартеров. Плата за обучение уже давала о себе знать, и мистер Бартер не раз жаловался, но по-прежнему не отступал от своих правил, миссис же Бартер никогда ни на что не жаловалась.
Кабинет был обставлен с подчеркнутой простотой. Не один мальчишка отведал здесь благодетельной трости мистера Бартера, так что и сам хозяин не мог сказать, отчего поблек ковер в одном из углов: от колен провинившихся или от их слез. В шкафу по одну сторону камина хранились книги религиозного содержания, многие имели весьма потрепанный вид; в шкафу по другую сторону мистер Бартер держал крикетные биты, которые регулярно протирал маслом>; удочка и ружье в чехле скромно стояли в углу. Между тумбочками письменного стола на полу был постлан тюфячок для бульдога, получившего немало призов; бульдог этот, как правило, лежал на страже хозяйских ног, пока мистер Бартер писал проповеди.
Как и у бульдога, лучшими чертами характера мистера Бартера были старые английские добродетели: упрямство, бесстрашие, нетерпимость и юмор; его дурные стороны благодаря его положению были ему неведомы.
Оставшись наедине с Грегори Виджилом, он немедленно приступил к делу.
- Немало времени прошло с тех пор, как я имел удовольствие видать вас, - начал он. - Миссис Пендайс рассказала мне под секретом новость, с которой вы приехали. Я должен признаться, я поражен.
Грегори поморщился: такая неделикатность была ему неприятна.
- В самом деле! - произнес он холодно с дрожью в голосе.
Священник, почуяв сопротивление Грегори, повторил многозначительно:
- Более чем поражен! Должно быть, тут все-таки какое-то недоразумение.
- В самом деле? - повторил Грегори.
Лицо мистера Бартера мгновенно изменилось: до этой минуты оно было серьезным, но теперь помрачнело и стало угрожающим.
- Я должен предупредить вас, - сказал он, - что этот развод нельзя... нельзя допустить.
Грегори густо покраснел.
- Какое вы имеете право? Я не слыхал, чтобы миссис Белью была вашей прихожанкой, мистер Бартер, но и в этом случае...
Священник подвинулся к нему, выставил голову, выпятил нижнюю губу:
- Если бы она не забыла свой долг, она была бы моей прихожанкой. Но я сейчас думаю не о ней, я думаю о ее муже. Он-то принадлежит к моему приходу, и, я повторяю, эта затея с разводом должна быть оставлена.
Грегори больше не сдерживался.
- По какому праву вы вмешиваетесь? - снова повторил он, дрожа всем телом.
- Я бы не хотел вдаваться в подробности, - ответил мистер Бартер, - но если вы настаиваете, я готов объяснить.
- Да, настаиваю, как ни прискорбно, - отвечал Грегори.
- Так вот, не называя имен, миссис Белью не та женщина, чтобы иметь право просить о разводе.
- И вы смеете это говорить? - воскликнул Грегори. - Вы...
Голос у него прервался.
- Вам не переубедить меня, мистер Виджил, - проговорил священник, угрюмо улыбаясь, - я исполняю мой долг.
Грегори с трудом подавил в себе бешенство.
- Сказанные вами слова могут сойти безнаказанно только духовному лицу, - произнес он ледяным тоном. - Объясните, что вы имели в виду.
- Это нетрудно, - отвечал Бартер, - я говорю только о том, что видел собственными глазами.
И он поднял на Грегори эти глаза. Их зрачки сузились до размера булавочной головки, светло-серые ободки блестели, белки налились кровью.
- Если вы настаиваете, пожалуйста: своими глазами я видел, как здесь, в этой самой оранжерее, ее целовал мужчина.
Грегори взмахнул рукой.
- Как вы смеете! - прошептал он.
Снова выпятилась вперед нижняя губа Бартера, говорящая о наличии чувства юмора у ее владельца.
- Я смею гораздо больше, чем вы думаете, мистер Виджил, - проговорил он. - И вы в этом скоро убедитесь. Повторяю, забудьте о разводе, или вмешаюсь я! Грегори отошел к окну. Когда он вернулся, лицо его было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
"Это не женское дело. Будьте добры предоставить все мне, и не вмешивайтесь".
Если не считать тех нескольких слов леди Молден и особенного выражения лица Джорджа, когда он ответил ей зимой "да, изредка", у миссис Пендайс не было ни одного доказательства, ни одного факта, - ничего, что могло бы подкрепить ее сомнения, и все-таки она почему-то твердо знала, что ее сын любовник миссис Белью. И теперь со страхом и непонятной надеждой смотрела она на Грегори, входящего в комнату. "Быть может, - подумала она, - мистер Бартер образумит Грига". Налив ему чашку чая, она вслед за Би и Сесилом Тарном прошла в оранжерею, оставив священника и Виджила в обществе друг друга.
ГЛАВА II
ЕЩЕ О ВЛИЯНИИ ПРЕПОДОБНОГО ХАССЕЛА БАРТЕРА
Чтобы понять и не осудить действия и мысли священника Уорстед Скайнеса, надо познакомиться с обстоятельствами его жизни от появления его на свет до момента повествования.
89
Второй сын в старинной суффолкской семье, он, по семейной традиции в двадцать четыре года выдержав экзамен в Оксфорд, получил диплом, давший ему право наставлять на путь истинный лиц обоего пола, тщетно искавших этот путь в течение сорока и даже шестидесяти лет. Его характер, и прежде чуждый нерешительности, приобрел благодаря такому счастливому обороту алмазную чистоту и твердость: ему более не угрожали рефлексия, томление духа, свойственные иным его ближним. Поскольку он был человеком вполне заурядным, ему не приходило в голову задуматься над общественным устройством, существовавшим столетия и давшим ему так много; а тем более вставать в оппозицию к этому устройству. Он верил в благость власти как все заурядные люди, тем более, что и сам был облечен властью в немалой степени. Было бы неразумно ожидать от человека его происхождения, воспитания и образования, чтобы он усомнился в совершенстве механизма, частицей которого был сам.
По смерти своего дяди он, само собой разумеется, получил в двадцать шесть лет фамильный приход в Уорстед Скайнесе. С тех пор он там и жил. Источником его постоянного и вполне понятного огорчения была мысль, что приход после его смерти не достанется ни первому, ни второму его сыну, а перейдет ко второму сыну его старшего брата, сквайра. В двадцать семь лет он женился на мисс Розе Туайнинг, пятой дочери хантингдонширского священника. И за восемнадцать лет супружеской жизни родил десятерых детей. Все его потомство было, подобно отцу, здорово духом и телом, а теперь в семействе ожидался одиннадцатый. Над камином в кабинете мистера Бартера висел семейный портрет, а над ним, в рамке под стеклом, изречение "не судите, да несудимы будете"; эти слова Бартер избрал девизом своей жизни еще в первый год на пастырской стезе и ни разу об этом не пожалел.
На семейном портрете мистер Бартер сидел в центре с собакой у ног; позади него стояла жена, а по обе стороны веером, словно крылья бабочки, расположилось младшее поколение Бартеров. Плата за обучение уже давала о себе знать, и мистер Бартер не раз жаловался, но по-прежнему не отступал от своих правил, миссис же Бартер никогда ни на что не жаловалась.
Кабинет был обставлен с подчеркнутой простотой. Не один мальчишка отведал здесь благодетельной трости мистера Бартера, так что и сам хозяин не мог сказать, отчего поблек ковер в одном из углов: от колен провинившихся или от их слез. В шкафу по одну сторону камина хранились книги религиозного содержания, многие имели весьма потрепанный вид; в шкафу по другую сторону мистер Бартер держал крикетные биты, которые регулярно протирал маслом>; удочка и ружье в чехле скромно стояли в углу. Между тумбочками письменного стола на полу был постлан тюфячок для бульдога, получившего немало призов; бульдог этот, как правило, лежал на страже хозяйских ног, пока мистер Бартер писал проповеди.
Как и у бульдога, лучшими чертами характера мистера Бартера были старые английские добродетели: упрямство, бесстрашие, нетерпимость и юмор; его дурные стороны благодаря его положению были ему неведомы.
Оставшись наедине с Грегори Виджилом, он немедленно приступил к делу.
- Немало времени прошло с тех пор, как я имел удовольствие видать вас, - начал он. - Миссис Пендайс рассказала мне под секретом новость, с которой вы приехали. Я должен признаться, я поражен.
Грегори поморщился: такая неделикатность была ему неприятна.
- В самом деле! - произнес он холодно с дрожью в голосе.
Священник, почуяв сопротивление Грегори, повторил многозначительно:
- Более чем поражен! Должно быть, тут все-таки какое-то недоразумение.
- В самом деле? - повторил Грегори.
Лицо мистера Бартера мгновенно изменилось: до этой минуты оно было серьезным, но теперь помрачнело и стало угрожающим.
- Я должен предупредить вас, - сказал он, - что этот развод нельзя... нельзя допустить.
Грегори густо покраснел.
- Какое вы имеете право? Я не слыхал, чтобы миссис Белью была вашей прихожанкой, мистер Бартер, но и в этом случае...
Священник подвинулся к нему, выставил голову, выпятил нижнюю губу:
- Если бы она не забыла свой долг, она была бы моей прихожанкой. Но я сейчас думаю не о ней, я думаю о ее муже. Он-то принадлежит к моему приходу, и, я повторяю, эта затея с разводом должна быть оставлена.
Грегори больше не сдерживался.
- По какому праву вы вмешиваетесь? - снова повторил он, дрожа всем телом.
- Я бы не хотел вдаваться в подробности, - ответил мистер Бартер, - но если вы настаиваете, я готов объяснить.
- Да, настаиваю, как ни прискорбно, - отвечал Грегори.
- Так вот, не называя имен, миссис Белью не та женщина, чтобы иметь право просить о разводе.
- И вы смеете это говорить? - воскликнул Грегори. - Вы...
Голос у него прервался.
- Вам не переубедить меня, мистер Виджил, - проговорил священник, угрюмо улыбаясь, - я исполняю мой долг.
Грегори с трудом подавил в себе бешенство.
- Сказанные вами слова могут сойти безнаказанно только духовному лицу, - произнес он ледяным тоном. - Объясните, что вы имели в виду.
- Это нетрудно, - отвечал Бартер, - я говорю только о том, что видел собственными глазами.
И он поднял на Грегори эти глаза. Их зрачки сузились до размера булавочной головки, светло-серые ободки блестели, белки налились кровью.
- Если вы настаиваете, пожалуйста: своими глазами я видел, как здесь, в этой самой оранжерее, ее целовал мужчина.
Грегори взмахнул рукой.
- Как вы смеете! - прошептал он.
Снова выпятилась вперед нижняя губа Бартера, говорящая о наличии чувства юмора у ее владельца.
- Я смею гораздо больше, чем вы думаете, мистер Виджил, - проговорил он. - И вы в этом скоро убедитесь. Повторяю, забудьте о разводе, или вмешаюсь я! Грегори отошел к окну. Когда он вернулся, лицо его было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65