Ничего подозрительного вахтер не заметил, ничего в ту ночь в институте не пропало, во всяком случае жалоб не было. Опять Скорику тут рыбку не выудить.
"Все говорят сплошную правду, ни у кого никаких противоречий: если бы не случилось убийство, то и в голову не пришло бы усомниться. Но кто-то же врет! - философски рассуждал Агрба. - Кто-то. Все врать не могут. Должна иметься спрятанная правда, чтоб было от чего оттолкнуться и шагнуть дальше"...
- Директор у себя? - спросил Джума у секретарши. - Доложите: майор Агрба.
Яловский сидел, подперев лицо кулаками и глядел ожидающе Джуме в глаза. И в этом ожидании Агрба уловил какое-то сочувствие, мол, жаль мне тебя, майор, бесполезны твои визиты сюда...
- Что на этот раз?
- Альберт Андреевич, имелось ли в лаборатории что-нибудь, что представляло интерес? - спросил Агрба, усевшись.
- Разве что бутыль с хорошим спиртом. И еще - опытная лабораторная установка, гнавшая поликаувиль. Об этом я, по-моему, вам уже рассказывал.
- Назаркевич знал о его достоинствах?
- Безусловно. Он участвовал в разработках.
- А какова ваша степень участия в них?
- Относительная, скажем так: обеспечивал, - он усмехнулся.
- А запатентована работа как? В смысле, чье авторство? Единолично Кубраковой?
- Единолично, единолично, - он снова усмехнулся.
- Альберт Андреевич, простите за такой бестактный вопрос: в институте бытует мнение, что Кубракова в каком-то смысле вас подавляла, осложняло ли это ваши отношения? Говорят, завлаб Коган покладистый.
- Вопрос действительно не из тактичных, - нахмурился Яловский. Поэтому я вам отвечу без подробностей: да, Исаак Израилевич Коган покладистый.
- А что из себя представляет ночной вахтер Сердюк?
- У вас и у вашего коллеги из прокуратуры странная манера: этот вопрос мне ставится в третий раз. Это что, у вас такая метода? Ловить на противоречиях? Повторяю в третий раз: сюда на работу пригласил и устроил его я, претензий к нему никаких не имею. Что касается его знакомств и связей вне службы, выясняйте сами.
- Вы не получали в последнее время от Кубраковой каких-нибудь докладных или заявлений?
- Нет. Она вообще не любила эпистолярный жанр. Все предпочитала решать устно, - Яловский посмотрел на часы. - Если у вас есть еще вопросы, нам придется перенести их на следующий раз, если нет, то... У меня через десять минут внеплановая оперативка.
"Раздражен, даже клычки точил и дал мне отлуп, - думал Агрба, выходя из института. - Но с Кубраковой, похоже, у них не было все безоблачно". В сущности Джума сегодня выполнял не столько оперативную работу, сколько следовательскую. Поэтому, полагал он, если чего и упустил или сделал не так - не взыщите, Виктор Борисович Скорик, сами меня туда погнали...
Оперативка закончилась. Все разошлись. Яловский, пересмотрев бумаги на столе, высыпал из пепельницы окурки в корзину для мусора, и, заперев двери кабинета в пустой приемной, спустился вниз. В вестибюле за загородкой в маленькой конторке вахтера Сердюка горела настольная лампа. Вахтер копался пинцетом в обмотке какого-то разобранного реле.
- Анатолий Филиппович, - позвал Яловский.
Вышел вахтер.
- Возьмите, пожалуйста ключи, - Яловский положил связку на барьер. Как жизнь? Какие новости?
- Мои новости тут, - указал он на конторку. - Сижу, газеты читаю. В них все новости. Вот вожусь с реле, сосед-автомобилист попросил посмотреть. Да еще следователь заходит в гости.
- Часто?
- Несколько раз наведывался. И из милиции.
- Что же вы сообщали?
- А что я знаю?
- Н-да... Ну хорошо, спокойной ночи.
- Всего доброго...
24
Я ничего так не боюсь, как разговора, который начинается с вопроса "Как жизнь?", либо с комплимента, потому что после долгого вступления в сущности ни о чем идет главное - просьба "выручить". В известной степени к людям подобного типа относилась и моя троюродная сестрица Неля. Поэтому ее чрезвычайно редкие звонки из Харькова всегда приводили меня в состояние напряженности и повышенной готовности. Так было и в этот раз. Звонок начался в начале двенадцатого ночи. Я в это время заканчивал делать выдержки из прошлогодних комплектов "Знамени" и "Нового мира", поскольку хранить все журналы уже было негде.
- Здравствуй, - сказала Неля. - Как жизнь?
- Прекрасна! - ответил я.
- Я прочитала твою статью в еженедельнике "Жизнь и право". Очень толково. Важно, что без всякой юридической казуистики, доступно и понятно любому обывателю... Молодец...
- Ты что-то хотела? - пресек я.
- Да. У меня к тебе просьба. Ты помнишь, в последний мой приезд к вам я останавливалась у своей приятельницы Ангелины Назаркевич. У нее неприятности, вернее у ее сына. Им нужен хороший адвокат, и я порекомендовала тебя. Так что не удивляйся, если к тебе обратятся от моего имени. И сделай, пожалуйста, все возможное.
- Тебе бы следовало поговорить со мной, заручиться моим согласием, а уж потом посылать ко мне людей. А если я занят другим делом, сижу в процессе? Ты об этом подумала?
- Но не могла же я отказать!
Я понял, что дальнейший разговор бессмыслен, я только увязну в препирательствах, поэтому спросил:
- Что там у этих Назаркевичей произошло?
- То ли его арестовали, то ли собираются, точно не знаю. Это связано с Кубраковой. Они тебе объяснят.
- Надеюсь.
- Ты что-нибудь выяснил относительно моей статьи, которую я оставляла Кубраковой?
- Пока ничего конкретного. Надо ждать завершения следствия.
- Ну, хорошо. Будь здоров, - на этом ее интерес ко мне иссяк...
Когда раздражение мое, как муть в стакане, постепенно осело, я понял, что Неля тут же перезвонит Назаркевичам и сообщит, что все улажено, что я с удовольствием воспринял ее просьбу...
Видимо, так оно и было: на следующий день ко мне в консультацию явилась жена Назаркевича. С ее слов я уяснил, что муж ее, кандидат химических наук, работал в лаборатории Кубраковой, что сейчас по договору нанялся в какой-то кооператив, что его подозревают в убийстве Кубраковой, ведет дело следователь Скорик. "Это неправда, муж ни в чем не виноват", в заключение сказала она, утирая слезы. К таким заявлениям я привык давно, значения им не придавал, обычное поведение клиентов.
Мне не очень хотелось браться за это дело по многим причинам: во-первых, просто не люблю дела, связанные с убийством; во-вторых, и Кубракова, и Назаркевич люди определенного социального статуса, а не люмпены или рецидивисты, что, как это случается порой, не исключает выхода на сцену так называемого "общественного мнения", которое, не считаясь ни с фактами, ни с законом, налегает на голосовые связки; в-третьих, поскольку дело вел Скорик, значит надзор, как я высчитал, осуществлял Миня Щерба хотя и деталь, однако малоприятная. Но... сестрица моя наобещала, похоже, от моего имени; передо мной сидела молодая женщина и тоскливо заглядывала в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53