Я же крупнее чем на шиллинги не играл, и, стало быть, от моего искусства мне было мало проку.
Однажды, войдя в бильярдную, я застал моих гостей в жарком споре.
- Ничего подобного! - возмущался капитан Хлам-сброд. - Я этого не допущу!
- Хочешь всю птичку цапайт сам?
- Ви не полюшить ни один перо, клянусь! - заявил граф. - Ми вас потропшль, месье де Ламсбро parole d'hon-neur Честное слово (франц.)..
- О чем это вы, джентльмены? - спросил я. - Про каких-то птиц и перья?
- А, - протянул Хламсброд. - Это мы толковали про... про... стрельбу по голубям. Граф спорит, что хлопнет птицу с двадцати ярдов, а я ответил, что такого не до-Пущу, это настоящее убийство.
- Та, та, мы про голупей, - подхватил барон. - Самый люший спорт. Ви стреляйт голупей, дорогой сквайр? Веселий разфлечений!
- Веселое для стрелков, - отвечал я. - Но не для голубей!
От этой шутки они чуть не лопнули со смеху, а я в ту пору не понял, чем она им так понравилась. Зато в тот день я задал барону знатную трепку и удалился с пятнадцатью шиллингами его денег в кармане.
Будучи спортсменом и человеком светским, я, конечно не, выписывал "Вспышку" и даже побаловался двумя статейками для этого знаменитого издания. (В первой статье, которую Хламсброд подписал за меня Фило-Пеститисамикус, я рассказывал о соусе, с которым надлежит есть чирка и свистуху, а в другой за подписью Икс Перементус - о лучшем способе выращивания некоторых сортов картофеля. Мои корреспонденции наделали немало шуму в свое время, и редактор даже удостоил меня похвалы через свою газету.) Я постоянно прочитывал раздел "Ответы читателям", и поелику начальное мое образование было порядком запущено (в нежном возрасте, девяти лет от роду, меня, как водится в нашем деле, подняли со школьной скамьи и засадили обучаться на овечьей голове, прежде чем допустить до человечьей), - так вот, стало быть, раз уж мое образование по части классических наук малость пострадало, я, признаюсь, почерпнул уйму всяких мудреных сведений из этого кладезя знаний, - уж, во всяком случае, достаточно, чтобы не спасовать по части учености ни перед одним из знатных господ, вхожих к нам в дом. Так вот, однажды в апреле я вычитал в разделе "Ответы читателям" следующее:
Аутомодону. - Нам неизвестен точный возраст мистера Бейкера из театра Ковент-Гарден. Мы не знаем также, связан ли сей сын Феспида узами брака.
Утке с зеленым горошком. - Поясняем: когда А. ставит ладью на поле офицера В., а Б. при этом уходит на два поля своей королевской пешкой и делает шах королеве, ничто не препятствует королеве Б. взять пешку А., если Б. сочтет это целесообразным.
Ф. Л. С. - Мы неоднократно отвечали на вопрос о мадам Вестрис: ее девичья фамилия Берталоцци, а замужем она за сыном Чарльза Мэтьюса, знаменитого комического актера.
Честная игра. - Лучшим игроком-любителем в бильярд и экарте является Коукс-Таггеридж-Коукс, эск. (Портленд-Плейс и Таггериджвиль). Знаток бильярда Джонатан может из ста партий выиграть у Коукса только две. В карточной игре Коуксу вообще нет равных. Verbum sat Сказанного довольно (лат.)..
"Сципион американский" - болван.
Я прочитал вслух касающиеся меня строки графу и Хламсброду, и оба они диву давались, каким образом до редактора столь влиятельной газеты дошли эти сведения; и тут же решили, что барон, все еще так глупо кичившийся своей игрой, будет донельзя раздосадован моим успехом. Когда барону прочитали корреспонденцию, он и впрямь рассвирепел.
- Это есть столы, - вскричал он. - Столы (или, как он выговаривал, "здолы"). - Поезжайт Лондон, пробовайт аспидный стол, и я вас буду обыграйт.
Мы оглушительно расхохотались, а потом в конце концов порешили, отчего ж не потрафить его сиятельству? - что я сыграю с ним на аспидном столе или на любых других по его выбору.
- Ошень гут, хорошо, - сказал он. - Я живет у Абеднего, на Квадранте. Его здолы хороши. Будем играйт там, если вы согласен.
Я ответил, что согласен, и мы условились как-нибудь в субботний вечерок, когда Джемми бывает в опере, поехать к барону, - пусть попытает счастья.
Так мы и сделали. Маленький барон закатил нам отличный ужин, шампуни море разливанное, и я пил, не отказывался; за ужином мы много шутили и веселились, а потом спустились в бильярдную.
- Неужели это шам миштер Кокш, жнаменитейший игрок? - прошамкал мистер Абеднего. В комнате, кроме него, находились два его единоверца и несколько знатных иностранцев, грязных, усыпанных табаком, заросших щетиной, как оно иностранцам и положено. - Неужели это миштер Кокш? Видеть ваш - большая чешть, я нашлышан о вашей игре.
- Полно, полно, - говорю я (голова-то у меня осталась ясная, все смекаю). - Знаем эти штучки. Меня вам на крючок не подцепить.
- Да, шорт побраль, эта рибка не для тебя, - подхватил граф Мазилб.
- Отлишно! Ха-ха-ха! - фыркнул барон. - Поймайт на крюшок! Lieber Himmel Боже милостивый! (нем.). может, и меня в придачу? Хо-хо!
Игра началась.
- Ставлю пять против четырех на Коукса! - завопил граф.
- Идет! - ответил другой джентльмен.
- По двадцать пять фунтов? - предложил граф,
- Идет! - согласился джентльмен.
- Беру ваших шесть против четырех, - сказал барон,
- Валяйте! - ответил я.
Он и глазом моргнуть не успел, как я выиграл. Сделал тринадцать карамболей без передышки.
Потом мы выпили еще. Видели бы вы длиннющие лица высокородных иностранцев, когда им пришлось вытаскивать карандаши и подписывать долговые расписки в пользу графа!
- Va toujours, mon cher Продолжайте, дорогой (франц.)., - сказал мне граф. - Вы для меня выиграль триста фунтов.
- Теперь я играйт на гинеи, - говорит барон. - Давайт семь против четыре.
Я согласился, и через десять минут я выиграл партию и барон выложил денежки.
- Еще двести шестьдесят, дражайший Коукс! - говорит граф. - Ви мой ange gardien Ангел-хранитель (франц.)..
Тут я услышал, как Абеднего шепнул одному из знатных иностранцев:
- Ну и проштак этот Коукш, пропушкает швое шчаштье.
- Беру ваших семь против четырех, до десяти, - предложил я барону.
- Дайте мне три, - сказал он, - тогда согласен. Я дал ему три и... проиграл, не добрав одного очка,
- Удвоим или дофольно? - спрашивает он.
- Валяйте, - отвечаю я, задетый за живое. - Сэм Коукс не отступает.
И мы стали играть. Я сделал восемнадцать карамболей, а он пять.
- Швятой Мошпей! - воскликнул Абеднего. - Этот малютка Коукш волшебник! Кто будет вешти шчет?
- Ставлю двадцать против одной, - объявляю я. - В гинеях.
- В фунтах! По двадцать пять, о да! - закричал граф.
- Фунты! Идет! - взревел барон, и не успел я раскрыть рот, как он схватил кий - и... представьте себе, каким-то чудом в две минуты выиграл.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Посмотрели бы вы, на кого я был похож, когда Джемми узнала о моем проигрыше! Напрасно я клялся, что ставил на гинеи. Граф и барон клялись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Однажды, войдя в бильярдную, я застал моих гостей в жарком споре.
- Ничего подобного! - возмущался капитан Хлам-сброд. - Я этого не допущу!
- Хочешь всю птичку цапайт сам?
- Ви не полюшить ни один перо, клянусь! - заявил граф. - Ми вас потропшль, месье де Ламсбро parole d'hon-neur Честное слово (франц.)..
- О чем это вы, джентльмены? - спросил я. - Про каких-то птиц и перья?
- А, - протянул Хламсброд. - Это мы толковали про... про... стрельбу по голубям. Граф спорит, что хлопнет птицу с двадцати ярдов, а я ответил, что такого не до-Пущу, это настоящее убийство.
- Та, та, мы про голупей, - подхватил барон. - Самый люший спорт. Ви стреляйт голупей, дорогой сквайр? Веселий разфлечений!
- Веселое для стрелков, - отвечал я. - Но не для голубей!
От этой шутки они чуть не лопнули со смеху, а я в ту пору не понял, чем она им так понравилась. Зато в тот день я задал барону знатную трепку и удалился с пятнадцатью шиллингами его денег в кармане.
Будучи спортсменом и человеком светским, я, конечно не, выписывал "Вспышку" и даже побаловался двумя статейками для этого знаменитого издания. (В первой статье, которую Хламсброд подписал за меня Фило-Пеститисамикус, я рассказывал о соусе, с которым надлежит есть чирка и свистуху, а в другой за подписью Икс Перементус - о лучшем способе выращивания некоторых сортов картофеля. Мои корреспонденции наделали немало шуму в свое время, и редактор даже удостоил меня похвалы через свою газету.) Я постоянно прочитывал раздел "Ответы читателям", и поелику начальное мое образование было порядком запущено (в нежном возрасте, девяти лет от роду, меня, как водится в нашем деле, подняли со школьной скамьи и засадили обучаться на овечьей голове, прежде чем допустить до человечьей), - так вот, стало быть, раз уж мое образование по части классических наук малость пострадало, я, признаюсь, почерпнул уйму всяких мудреных сведений из этого кладезя знаний, - уж, во всяком случае, достаточно, чтобы не спасовать по части учености ни перед одним из знатных господ, вхожих к нам в дом. Так вот, однажды в апреле я вычитал в разделе "Ответы читателям" следующее:
Аутомодону. - Нам неизвестен точный возраст мистера Бейкера из театра Ковент-Гарден. Мы не знаем также, связан ли сей сын Феспида узами брака.
Утке с зеленым горошком. - Поясняем: когда А. ставит ладью на поле офицера В., а Б. при этом уходит на два поля своей королевской пешкой и делает шах королеве, ничто не препятствует королеве Б. взять пешку А., если Б. сочтет это целесообразным.
Ф. Л. С. - Мы неоднократно отвечали на вопрос о мадам Вестрис: ее девичья фамилия Берталоцци, а замужем она за сыном Чарльза Мэтьюса, знаменитого комического актера.
Честная игра. - Лучшим игроком-любителем в бильярд и экарте является Коукс-Таггеридж-Коукс, эск. (Портленд-Плейс и Таггериджвиль). Знаток бильярда Джонатан может из ста партий выиграть у Коукса только две. В карточной игре Коуксу вообще нет равных. Verbum sat Сказанного довольно (лат.)..
"Сципион американский" - болван.
Я прочитал вслух касающиеся меня строки графу и Хламсброду, и оба они диву давались, каким образом до редактора столь влиятельной газеты дошли эти сведения; и тут же решили, что барон, все еще так глупо кичившийся своей игрой, будет донельзя раздосадован моим успехом. Когда барону прочитали корреспонденцию, он и впрямь рассвирепел.
- Это есть столы, - вскричал он. - Столы (или, как он выговаривал, "здолы"). - Поезжайт Лондон, пробовайт аспидный стол, и я вас буду обыграйт.
Мы оглушительно расхохотались, а потом в конце концов порешили, отчего ж не потрафить его сиятельству? - что я сыграю с ним на аспидном столе или на любых других по его выбору.
- Ошень гут, хорошо, - сказал он. - Я живет у Абеднего, на Квадранте. Его здолы хороши. Будем играйт там, если вы согласен.
Я ответил, что согласен, и мы условились как-нибудь в субботний вечерок, когда Джемми бывает в опере, поехать к барону, - пусть попытает счастья.
Так мы и сделали. Маленький барон закатил нам отличный ужин, шампуни море разливанное, и я пил, не отказывался; за ужином мы много шутили и веселились, а потом спустились в бильярдную.
- Неужели это шам миштер Кокш, жнаменитейший игрок? - прошамкал мистер Абеднего. В комнате, кроме него, находились два его единоверца и несколько знатных иностранцев, грязных, усыпанных табаком, заросших щетиной, как оно иностранцам и положено. - Неужели это миштер Кокш? Видеть ваш - большая чешть, я нашлышан о вашей игре.
- Полно, полно, - говорю я (голова-то у меня осталась ясная, все смекаю). - Знаем эти штучки. Меня вам на крючок не подцепить.
- Да, шорт побраль, эта рибка не для тебя, - подхватил граф Мазилб.
- Отлишно! Ха-ха-ха! - фыркнул барон. - Поймайт на крюшок! Lieber Himmel Боже милостивый! (нем.). может, и меня в придачу? Хо-хо!
Игра началась.
- Ставлю пять против четырех на Коукса! - завопил граф.
- Идет! - ответил другой джентльмен.
- По двадцать пять фунтов? - предложил граф,
- Идет! - согласился джентльмен.
- Беру ваших шесть против четырех, - сказал барон,
- Валяйте! - ответил я.
Он и глазом моргнуть не успел, как я выиграл. Сделал тринадцать карамболей без передышки.
Потом мы выпили еще. Видели бы вы длиннющие лица высокородных иностранцев, когда им пришлось вытаскивать карандаши и подписывать долговые расписки в пользу графа!
- Va toujours, mon cher Продолжайте, дорогой (франц.)., - сказал мне граф. - Вы для меня выиграль триста фунтов.
- Теперь я играйт на гинеи, - говорит барон. - Давайт семь против четыре.
Я согласился, и через десять минут я выиграл партию и барон выложил денежки.
- Еще двести шестьдесят, дражайший Коукс! - говорит граф. - Ви мой ange gardien Ангел-хранитель (франц.)..
Тут я услышал, как Абеднего шепнул одному из знатных иностранцев:
- Ну и проштак этот Коукш, пропушкает швое шчаштье.
- Беру ваших семь против четырех, до десяти, - предложил я барону.
- Дайте мне три, - сказал он, - тогда согласен. Я дал ему три и... проиграл, не добрав одного очка,
- Удвоим или дофольно? - спрашивает он.
- Валяйте, - отвечаю я, задетый за живое. - Сэм Коукс не отступает.
И мы стали играть. Я сделал восемнадцать карамболей, а он пять.
- Швятой Мошпей! - воскликнул Абеднего. - Этот малютка Коукш волшебник! Кто будет вешти шчет?
- Ставлю двадцать против одной, - объявляю я. - В гинеях.
- В фунтах! По двадцать пять, о да! - закричал граф.
- Фунты! Идет! - взревел барон, и не успел я раскрыть рот, как он схватил кий - и... представьте себе, каким-то чудом в две минуты выиграл.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Посмотрели бы вы, на кого я был похож, когда Джемми узнала о моем проигрыше! Напрасно я клялся, что ставил на гинеи. Граф и барон клялись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16