Кроме того, кто-нибудь из его друзей может признаться, тем самым подвергнув Пенго серьезной опасности. Пенго сказал, что думал о том, что Хагбард вполне может расколоться, и это очень беспокоит его.
Второй совет Зибера заключался в том, чтобы Пенго сделал добровольное признание властям.
Оказывается, в законодательстве ФРГ есть положение, предусматривающее амнистию за шпионаж. Если гражданин Западной Германии, занимавшийся шпионажем, явится с повинной, прежде чем его преступная деятельность будет раскрыта. и своими показаниями поможет предотвратить нанесение дальнейшего ущерба интересам Федеративной Республики, он может рассчитывать на полное освобождение от наказания. Зибер был хорошо знаком с этим положением, поскольку' в 1986 году пытался, но безуспешно, принять аналогичную поправку для хакеров к закону о компьютерной преступности. Стоило Зиберу сказать об этом, как Пенго уцепился за эту идею. Она показалась идеальным аварийным выходом. Пенго уже давно не -считал Доба и Карла своими друзьями, с Гессом был едва знаком, а Хагбард был слишком непредсказуем, чтобы защищать его. Так что Пенго сдаст их без зазрения совести. Зибер предупредил, что амнистия не гарантирована. Всегда остается риск, что власти все-таки сочтут нужным наказать его. Зибер знал кое-кого из западногерманской секретной службы.
Вышло так, что на какой-то конференции он познакомился с офицером из контрразведки, который когда-то работал консультантом по безопасности, и обменялся с ним визитными карточками. Зибер спросил, не будет ли Пенго против, если он попытается связаться с этим человеком по его домашнему телефону. Пенго кивнул, и адвокат скрылся в соседней комнате. Он вернулся через десять минут и сообщил, что обрисовал офицеру ситуацию, не называя имен, тому нужно время для обдумывания, и он позвонит через час. Компания приготовилась ждать. Амманн находил сцену забавной -один из ведущих специалистов по компьютерной преступности, в строгом синем костюме, сидит у себя в кабиненте, а напротив нервно курит один из компьютерных преступников, одетый по берлинской моде в черный свитер и черные джинсы.
Лишь один раз за все время их беседы на лице адвоката промелькнуло недоумение.
– Испытывали ли вы какие-нибудь угрызения совести и задумывались ли над нравственной стороной того, чем занимались? – Нравственность меня не волнует, – откровенно ответил Пенго. – Запад, Советы… Меня это не волнует.
Помолчав немного, Зибер отметил, что такие взгляды вряд ли позволяют строить на них твердую защиту, и он рекомендовал бы Пенго не подчеркивать свой образ мыслей в разговорах с властями.
Час спустя зазвонил телефон. Контрразведчик сказал, что не возг ражает против того, чтобы посвятить выходной встрече с безымянным клиентом Зибера. Вместе с двумя коллегами он приедет в Байрейт на следующий день. Амманн и Майснер поехали домой, а Зибер снял для Пенго комнату в ближайшей отеле. Хартмут Поль, специалист западногерманской контрразведки по компьютерной защите, появился на следующий день. Один из его спутников был старшим офицером и скорее теоретиком. Второй, бывалый разведчик, впоследствии стал рировать Пенго. Сначала с ними побеседовал Зибер и, по-прежнему не называя имен, попытался заключитьсделку. В конце концов была достигнута договоренность: клиент Зибера рассказывает все без утайки, и тогда его шансы на амнистию очень высоки, Началось дознание. Первый допрос длился четыре часа. Зибер не склонен был недооценивать возможности КГБ и восточногерманской тайной полиции, когда тем нужно было кого-нибудь убрать. Заботясь о безопасности своего клиента, Зибер настоял на том, чтобы Пенго возвращался домой после допроса не поездом, для чего пришлось бы пересекать территорию ГДР, а самолетом.
* * *
Пенго понимал, что его ожидает тяжелое время. Теперь, когда он раскрылся, ситуация вышла из-под контроля. В то же время он облегчил душу и, пожалуй, чувствовал себя лучше. С другой стороны, теперь на него давило сознание того, что ему пришлось выдать других, чтобы выпутаться самому.
Правда, он не слишком долго переживал. Он был уверен, что те найдут способ спасти свою шкуру.
Делу дали официальный ход. Специального агента прикрепили к Пенго для связи. От Пенго требовалось подчиняться всем распоряжениям этого оратора. Если он звонил и говорил, что следующим утром Пенго должен вылетать в Кельн для двухдневного допроса, Пенго откладывал все свои дела и летел в Кельн. Он чувствовал себя так, словно стал движимым имуществом контрразведки. Три журналиста, выудившие у него исповедь, тоже относились к ситуации по-хозяйски. У Пенго сложилось впечатление, что хотя бы один из этого трио неусыпно крутился рядом с ним. Но внешне все шло по-прежнему. Маленькая фирма Пенго продолжала выполнять случайно перепадавшие заказы и, что очень развеселило его, даже оказала консалтинговые услуги командованию вооруженных сил США и Франции, расквартированных в Берлине. Пенго перебрался из отцовского дома в свою собственную однокомнатную квартирку в Кройцберге, районе, известном не только как место компактного проживания турецких иммигрантов, но и как средоточие берлинской контркультуры. Пенго всегда тянуло в этот район.
Он знал, что Берлин – единственный город, где стоит жить, а Кройцберг – единственное место, где стоит жить в Берлине.
Фактически выглядело так, будто окружавшие Пенго – немецкие власти, три журналиста и Зибер-адвокат – проявляли гораздо больше беспокойства, чем сам Пенго. Спустя всего две недели после своего признания и к великому ужасу тех, кто занимался его делом, Пенго показал нос западному истеблишменту и принял официальное приглашение посетить в качестве консультанта Болгарский институт кибернетики в Софии. Перед поездкой ему надо было посетить филиал института в Восточном Берлине. Памятуя о приглашении Сергея «заходить запросто», Пенго решил сам испробовать фокус Карла с паспортом. Рассчитывая обойти процедуру получения пропуска за сутки вперед, Пенго пошел прямо на КПП на Фридрихштрассе, протянул паспорт часовому и заявил, что у него назначена встреча. На часового это не произвело никакого впечатления. Он отпихнул паспорт не глядя и велел нахальному западному немцу сначала поучить разрешение. Либо фокус получался только у Питера Карла, подумал Пенго, либо Советы всполошились из-за поднятой вокруг Гесса шумихи, и решили свернуть шпионскую операцию. Поездка в Софию оказалась достачно заурядной, по крайней мере, что касалось самой работы. Пенго оделся под юппи – пиджак, галстук – и провел неделю, официально представляя компьютерные сети болгарам, которые с жадностью бросались на любые западные технологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Второй совет Зибера заключался в том, чтобы Пенго сделал добровольное признание властям.
Оказывается, в законодательстве ФРГ есть положение, предусматривающее амнистию за шпионаж. Если гражданин Западной Германии, занимавшийся шпионажем, явится с повинной, прежде чем его преступная деятельность будет раскрыта. и своими показаниями поможет предотвратить нанесение дальнейшего ущерба интересам Федеративной Республики, он может рассчитывать на полное освобождение от наказания. Зибер был хорошо знаком с этим положением, поскольку' в 1986 году пытался, но безуспешно, принять аналогичную поправку для хакеров к закону о компьютерной преступности. Стоило Зиберу сказать об этом, как Пенго уцепился за эту идею. Она показалась идеальным аварийным выходом. Пенго уже давно не -считал Доба и Карла своими друзьями, с Гессом был едва знаком, а Хагбард был слишком непредсказуем, чтобы защищать его. Так что Пенго сдаст их без зазрения совести. Зибер предупредил, что амнистия не гарантирована. Всегда остается риск, что власти все-таки сочтут нужным наказать его. Зибер знал кое-кого из западногерманской секретной службы.
Вышло так, что на какой-то конференции он познакомился с офицером из контрразведки, который когда-то работал консультантом по безопасности, и обменялся с ним визитными карточками. Зибер спросил, не будет ли Пенго против, если он попытается связаться с этим человеком по его домашнему телефону. Пенго кивнул, и адвокат скрылся в соседней комнате. Он вернулся через десять минут и сообщил, что обрисовал офицеру ситуацию, не называя имен, тому нужно время для обдумывания, и он позвонит через час. Компания приготовилась ждать. Амманн находил сцену забавной -один из ведущих специалистов по компьютерной преступности, в строгом синем костюме, сидит у себя в кабиненте, а напротив нервно курит один из компьютерных преступников, одетый по берлинской моде в черный свитер и черные джинсы.
Лишь один раз за все время их беседы на лице адвоката промелькнуло недоумение.
– Испытывали ли вы какие-нибудь угрызения совести и задумывались ли над нравственной стороной того, чем занимались? – Нравственность меня не волнует, – откровенно ответил Пенго. – Запад, Советы… Меня это не волнует.
Помолчав немного, Зибер отметил, что такие взгляды вряд ли позволяют строить на них твердую защиту, и он рекомендовал бы Пенго не подчеркивать свой образ мыслей в разговорах с властями.
Час спустя зазвонил телефон. Контрразведчик сказал, что не возг ражает против того, чтобы посвятить выходной встрече с безымянным клиентом Зибера. Вместе с двумя коллегами он приедет в Байрейт на следующий день. Амманн и Майснер поехали домой, а Зибер снял для Пенго комнату в ближайшей отеле. Хартмут Поль, специалист западногерманской контрразведки по компьютерной защите, появился на следующий день. Один из его спутников был старшим офицером и скорее теоретиком. Второй, бывалый разведчик, впоследствии стал рировать Пенго. Сначала с ними побеседовал Зибер и, по-прежнему не называя имен, попытался заключитьсделку. В конце концов была достигнута договоренность: клиент Зибера рассказывает все без утайки, и тогда его шансы на амнистию очень высоки, Началось дознание. Первый допрос длился четыре часа. Зибер не склонен был недооценивать возможности КГБ и восточногерманской тайной полиции, когда тем нужно было кого-нибудь убрать. Заботясь о безопасности своего клиента, Зибер настоял на том, чтобы Пенго возвращался домой после допроса не поездом, для чего пришлось бы пересекать территорию ГДР, а самолетом.
* * *
Пенго понимал, что его ожидает тяжелое время. Теперь, когда он раскрылся, ситуация вышла из-под контроля. В то же время он облегчил душу и, пожалуй, чувствовал себя лучше. С другой стороны, теперь на него давило сознание того, что ему пришлось выдать других, чтобы выпутаться самому.
Правда, он не слишком долго переживал. Он был уверен, что те найдут способ спасти свою шкуру.
Делу дали официальный ход. Специального агента прикрепили к Пенго для связи. От Пенго требовалось подчиняться всем распоряжениям этого оратора. Если он звонил и говорил, что следующим утром Пенго должен вылетать в Кельн для двухдневного допроса, Пенго откладывал все свои дела и летел в Кельн. Он чувствовал себя так, словно стал движимым имуществом контрразведки. Три журналиста, выудившие у него исповедь, тоже относились к ситуации по-хозяйски. У Пенго сложилось впечатление, что хотя бы один из этого трио неусыпно крутился рядом с ним. Но внешне все шло по-прежнему. Маленькая фирма Пенго продолжала выполнять случайно перепадавшие заказы и, что очень развеселило его, даже оказала консалтинговые услуги командованию вооруженных сил США и Франции, расквартированных в Берлине. Пенго перебрался из отцовского дома в свою собственную однокомнатную квартирку в Кройцберге, районе, известном не только как место компактного проживания турецких иммигрантов, но и как средоточие берлинской контркультуры. Пенго всегда тянуло в этот район.
Он знал, что Берлин – единственный город, где стоит жить, а Кройцберг – единственное место, где стоит жить в Берлине.
Фактически выглядело так, будто окружавшие Пенго – немецкие власти, три журналиста и Зибер-адвокат – проявляли гораздо больше беспокойства, чем сам Пенго. Спустя всего две недели после своего признания и к великому ужасу тех, кто занимался его делом, Пенго показал нос западному истеблишменту и принял официальное приглашение посетить в качестве консультанта Болгарский институт кибернетики в Софии. Перед поездкой ему надо было посетить филиал института в Восточном Берлине. Памятуя о приглашении Сергея «заходить запросто», Пенго решил сам испробовать фокус Карла с паспортом. Рассчитывая обойти процедуру получения пропуска за сутки вперед, Пенго пошел прямо на КПП на Фридрихштрассе, протянул паспорт часовому и заявил, что у него назначена встреча. На часового это не произвело никакого впечатления. Он отпихнул паспорт не глядя и велел нахальному западному немцу сначала поучить разрешение. Либо фокус получался только у Питера Карла, подумал Пенго, либо Советы всполошились из-за поднятой вокруг Гесса шумихи, и решили свернуть шпионскую операцию. Поездка в Софию оказалась достачно заурядной, по крайней мере, что касалось самой работы. Пенго оделся под юппи – пиджак, галстук – и провел неделю, официально представляя компьютерные сети болгарам, которые с жадностью бросались на любые западные технологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60