«Вот они, везунчики», — подумал Смотрящий. Команда уже знала, что 1-с и 2-а выиграли кучу денег, зайдя на пять минут в маленькое казино на одной из пересадок. Смотрящий видел, как 1-с тащил ее туда за руку, хохоча и явно навязывая свои желания.
Смотрящий отхлебнул помои, выдаваемые в здешнем аэропорту за кофе, и продолжил свои наблюдения, сидя у пустой стойки, к которой не подходили Игроки, на некотором от них отдалении. Это было особенно удобно. Смотрящему подумалось, что ему предстоит прожить сорок дней, глядя на этих людей, может, помогая кому-то, а может — наоборот, мешая и останавливая, и стоит узнать их получше. И чем скорее, тем лучше. (Правила запрещали общение между Богами, Смотрящими и Игроками, но этот Смотрящий был реалистом и понимал, что без взаимообщения его миссия в Игре провалится. И еще ему почему-то казалось, что Боги будут, наоборот, довольны, если эти контакты появятся.)
Смотрящий, до Игры бывший офицером спецслужб, изучал психологию, и разгадать основы личностей Игроков ему представлялось не более чем интересной загадкой. Вот, например, тот здоровяк (кажется, его номер 5-с?), возвышающийся грудой мяса (египетской пирамидой) над всеми остальными людьми, сидящими, стоящими или лежащими в зале. На его лице было обычное выражение спокойной уверенности в себе и в ситуации (телосложение, стрижка, глаза — все говорило о том, что в России он примыкает к классу «правящих бал»). Но глаза… Глаза время от времени затуманивались, и тогда (для Смотрящего, по крайней мере) становилось очевидно, что 5-с первый раз находится в подобной обстановке, что чувствует в ней себя он неуютно и непривычно для самого себя, растерянно. Здесь никто перед ним не робел и не пресмыкался, во всех (аэро)портах он был чужой и неуместный — неуклюжий, не знающий, как спросить о простейших вещах, путающийся в ярких, незнакомых вывесках, шарахающийся от нерусских улыбок. Не исключено, что он вообще был первый раз за границей. Спасением ему служили остальные пятнадцать Игроков. Свои, родные — среди них он был ровней. Большинство из них вели себя так же неуверенно, так же боролись с желанием отлить или покурить, не зная, как спросить о туалете или месте для курения. Но показывать им свою неуверенность он не мог (так как ровнял ее со слабостью) и скрывал ее, как мог шутил и заигрывал с девушками-Игроками, много ел и еще больше пил — халявного самолетного алкоголя. Пили, впрочем, почти все Игроки — единственная (и привычная) возможность снять нервное напряжение ожидания.
«Курить охота. В туалет, что ли, пойти? Да стыдно как-то. Чего это я буду, как бомж, в сортире сидеть. Знать бы еще, где тут — этот сортир. Уроды, блин, нерусские. Курят же они где-то! Так и дал бы в рыло!» — 5-с вытащил из кармана пачку и машинально сунул в рот сигарету. И тут же почувствовал на себе пристальный взгляд. Здешний мент, полицейский с орлиным профилем и смуглой кожей, смотрел на него, положив руку на кобуру и явно готовясь подойти к потенциальному нарушителю правил. 5-с выругался под нос и сунул сигарету обратно в пачку. Потом он медленно поднялся (он все делал медленно, как будто тщательно продумывая каждое движение своего огромного тела) и отправился куда-то в глубь аэропорта.
«Где же, где же?! А-а-а! Вот оно! Надо за 4-с сходить позвать. Он, бедняга, так и сидит, обламывается — 5-с, увидев наконец табличку с дымящейся сигаретой, ускорил шаг, закуривая на ходу. — Ладно, покурю, потом схожу и с ним еще раз покурю — про запас». 5-с не привык отказывать своим желаниям. «Ох, е-мое! А как же в Игре, на Острове?! Че мне там-то курить?!! Не-е, надо сныкать пару пачек. Или кто-нибудь из Смотрящих подгонит? Надо перетереть с ними будет попозже. Пацан пацану не откажет. А жрать?!! Жрать-то что там буду? Мне ж до х(бииип!) надо! — 5-с довольно провел рукой по своему плечу, потом хлопнул по животу. — Ну, я влип! Надо с кем-то вместе держаться. С бабами с какими-нибудь. Мужики… мужики на х(биип!). Попрут поперек — дам разок в рыло. Бабы умнее. Хотя… Хотя че умнее? Жрачки же от этого не прибавится. А, … конем! Переживем! Море будет… Море! Вот здорово! Покупаюсь! Плавать только, — 5-с нахмурился, — …плавать как? А, не буду плавать! Заставлю кого-нибудь!»
Плавать 5-с не умел. Он наврал отбирающим, рассудив логично, что обойдется. Необязательно же ему плавать, народу в Игре до хрена будет. И отбирающие все слопали, не поперхнулись. 5-с вообще все всегда удавалось в этой жизни. И хотя он очень плохо представлял себе, что такое предстоящая Игра, он был уверен, что выиграет. Только…
«Только… Говорят, там вначале плыть придется?.. М-да, тут уже по рогам совай не совай, ни хрена не получится». 5-с нахмурился еще сильнее. Если бы его сейчас увидел кто-нибудь из Игроков, то сильно удивился: лицо 5-с стало напоминать лицо лемура. Обычную непрошибаемость как рукой сняло, в расширившихся глазах заплескалась тревога. «…Господи! Зачем я в это ввязался! Поможешь мне, Господи?»
Смотрящий проследил взглядом за огромной спиной 5-с, удалявшейся в сторону курилки, и перевел взгляд на оставшихся. Они сидели бесформенной группой. Бесформенной — не совсем точно. По их расположению, по расстоянию от одного до другого, по тому, куда повернуто лицо, — можно было заметить и понять зародыши будущих взаимоотношений Игроков. (Например, все те же 1-с и 2-а сидят, обнявшись, смотрят друг на друга. Ну, это аз-буки-веди.) Вот Игрок 3-а: сидит немного в стороне, обособленно. И ни один из остальных не повернулся к нему лицом. Ему, впрочем, это на первый взгляд особенно и не нужно.
Смотрящий вспомнил досье 8-а: тот успел настроить против себя всех Игроков (точнее, тогда еще кандидатов), живших в процессе отбора в одной гостинице на окраине Москвы. И, скорее всего, его безразличие напускное — не может нормально чувствовать себя человек, знающий, что хоть мало-мальски, но плохо к тебе настроены те, с кем вместе идти по Игре. У себя на родине 8-а считался душой компании. Душой и мозгом. Не имевший никакого образования, он много читал и сам себя полагал очень умным человеком. Не чета этим москалям. 8-а гордился своим интеллектом, но еще больше — своей страной, Украиной. Может, подумал Смотрящий, потому, что больше ему гордиться нечем. А еще ему почему-то пришло в голову слово «скандалист», хотя на «скандалиста» 8-а походил как раз меньше всего.
Громкая связь, матюгальники которой были разбросаны по всем помещениям аэродрома, впервые за несколько последних часов ожила. На испанском и английском была объявлена посадка на нужный им рейс. Первыми взялись за сумки 7-и и 1-с. Кажется, только они и владели иностранными языками. Смотрящий поднес ко рту чашку, собираясь допить кофе одним глотком, но передумал и отставил ее в сторону — эта бурда побила рекорды предыдущих аэровокзалов и портов по своей отвратности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Смотрящий отхлебнул помои, выдаваемые в здешнем аэропорту за кофе, и продолжил свои наблюдения, сидя у пустой стойки, к которой не подходили Игроки, на некотором от них отдалении. Это было особенно удобно. Смотрящему подумалось, что ему предстоит прожить сорок дней, глядя на этих людей, может, помогая кому-то, а может — наоборот, мешая и останавливая, и стоит узнать их получше. И чем скорее, тем лучше. (Правила запрещали общение между Богами, Смотрящими и Игроками, но этот Смотрящий был реалистом и понимал, что без взаимообщения его миссия в Игре провалится. И еще ему почему-то казалось, что Боги будут, наоборот, довольны, если эти контакты появятся.)
Смотрящий, до Игры бывший офицером спецслужб, изучал психологию, и разгадать основы личностей Игроков ему представлялось не более чем интересной загадкой. Вот, например, тот здоровяк (кажется, его номер 5-с?), возвышающийся грудой мяса (египетской пирамидой) над всеми остальными людьми, сидящими, стоящими или лежащими в зале. На его лице было обычное выражение спокойной уверенности в себе и в ситуации (телосложение, стрижка, глаза — все говорило о том, что в России он примыкает к классу «правящих бал»). Но глаза… Глаза время от времени затуманивались, и тогда (для Смотрящего, по крайней мере) становилось очевидно, что 5-с первый раз находится в подобной обстановке, что чувствует в ней себя он неуютно и непривычно для самого себя, растерянно. Здесь никто перед ним не робел и не пресмыкался, во всех (аэро)портах он был чужой и неуместный — неуклюжий, не знающий, как спросить о простейших вещах, путающийся в ярких, незнакомых вывесках, шарахающийся от нерусских улыбок. Не исключено, что он вообще был первый раз за границей. Спасением ему служили остальные пятнадцать Игроков. Свои, родные — среди них он был ровней. Большинство из них вели себя так же неуверенно, так же боролись с желанием отлить или покурить, не зная, как спросить о туалете или месте для курения. Но показывать им свою неуверенность он не мог (так как ровнял ее со слабостью) и скрывал ее, как мог шутил и заигрывал с девушками-Игроками, много ел и еще больше пил — халявного самолетного алкоголя. Пили, впрочем, почти все Игроки — единственная (и привычная) возможность снять нервное напряжение ожидания.
«Курить охота. В туалет, что ли, пойти? Да стыдно как-то. Чего это я буду, как бомж, в сортире сидеть. Знать бы еще, где тут — этот сортир. Уроды, блин, нерусские. Курят же они где-то! Так и дал бы в рыло!» — 5-с вытащил из кармана пачку и машинально сунул в рот сигарету. И тут же почувствовал на себе пристальный взгляд. Здешний мент, полицейский с орлиным профилем и смуглой кожей, смотрел на него, положив руку на кобуру и явно готовясь подойти к потенциальному нарушителю правил. 5-с выругался под нос и сунул сигарету обратно в пачку. Потом он медленно поднялся (он все делал медленно, как будто тщательно продумывая каждое движение своего огромного тела) и отправился куда-то в глубь аэропорта.
«Где же, где же?! А-а-а! Вот оно! Надо за 4-с сходить позвать. Он, бедняга, так и сидит, обламывается — 5-с, увидев наконец табличку с дымящейся сигаретой, ускорил шаг, закуривая на ходу. — Ладно, покурю, потом схожу и с ним еще раз покурю — про запас». 5-с не привык отказывать своим желаниям. «Ох, е-мое! А как же в Игре, на Острове?! Че мне там-то курить?!! Не-е, надо сныкать пару пачек. Или кто-нибудь из Смотрящих подгонит? Надо перетереть с ними будет попозже. Пацан пацану не откажет. А жрать?!! Жрать-то что там буду? Мне ж до х(бииип!) надо! — 5-с довольно провел рукой по своему плечу, потом хлопнул по животу. — Ну, я влип! Надо с кем-то вместе держаться. С бабами с какими-нибудь. Мужики… мужики на х(биип!). Попрут поперек — дам разок в рыло. Бабы умнее. Хотя… Хотя че умнее? Жрачки же от этого не прибавится. А, … конем! Переживем! Море будет… Море! Вот здорово! Покупаюсь! Плавать только, — 5-с нахмурился, — …плавать как? А, не буду плавать! Заставлю кого-нибудь!»
Плавать 5-с не умел. Он наврал отбирающим, рассудив логично, что обойдется. Необязательно же ему плавать, народу в Игре до хрена будет. И отбирающие все слопали, не поперхнулись. 5-с вообще все всегда удавалось в этой жизни. И хотя он очень плохо представлял себе, что такое предстоящая Игра, он был уверен, что выиграет. Только…
«Только… Говорят, там вначале плыть придется?.. М-да, тут уже по рогам совай не совай, ни хрена не получится». 5-с нахмурился еще сильнее. Если бы его сейчас увидел кто-нибудь из Игроков, то сильно удивился: лицо 5-с стало напоминать лицо лемура. Обычную непрошибаемость как рукой сняло, в расширившихся глазах заплескалась тревога. «…Господи! Зачем я в это ввязался! Поможешь мне, Господи?»
Смотрящий проследил взглядом за огромной спиной 5-с, удалявшейся в сторону курилки, и перевел взгляд на оставшихся. Они сидели бесформенной группой. Бесформенной — не совсем точно. По их расположению, по расстоянию от одного до другого, по тому, куда повернуто лицо, — можно было заметить и понять зародыши будущих взаимоотношений Игроков. (Например, все те же 1-с и 2-а сидят, обнявшись, смотрят друг на друга. Ну, это аз-буки-веди.) Вот Игрок 3-а: сидит немного в стороне, обособленно. И ни один из остальных не повернулся к нему лицом. Ему, впрочем, это на первый взгляд особенно и не нужно.
Смотрящий вспомнил досье 8-а: тот успел настроить против себя всех Игроков (точнее, тогда еще кандидатов), живших в процессе отбора в одной гостинице на окраине Москвы. И, скорее всего, его безразличие напускное — не может нормально чувствовать себя человек, знающий, что хоть мало-мальски, но плохо к тебе настроены те, с кем вместе идти по Игре. У себя на родине 8-а считался душой компании. Душой и мозгом. Не имевший никакого образования, он много читал и сам себя полагал очень умным человеком. Не чета этим москалям. 8-а гордился своим интеллектом, но еще больше — своей страной, Украиной. Может, подумал Смотрящий, потому, что больше ему гордиться нечем. А еще ему почему-то пришло в голову слово «скандалист», хотя на «скандалиста» 8-а походил как раз меньше всего.
Громкая связь, матюгальники которой были разбросаны по всем помещениям аэродрома, впервые за несколько последних часов ожила. На испанском и английском была объявлена посадка на нужный им рейс. Первыми взялись за сумки 7-и и 1-с. Кажется, только они и владели иностранными языками. Смотрящий поднес ко рту чашку, собираясь допить кофе одним глотком, но передумал и отставил ее в сторону — эта бурда побила рекорды предыдущих аэровокзалов и портов по своей отвратности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49