- Знаю, что не чрез окно, но как?
- Да так-с: по соседству. Я ей скажу: "Здравствуйте, Анна Павловна, здоровы ли вы?" Она отвечает: "Здравствуйте, Иван Савич, покорно вас благодарю"... Так и познакомились.
- Но этим, кажется, ваши сношения не ограничивались?.. а?..
- Помилуйте, господин Стрекоза, - начал вкрадчиво Иван Савич. Неужели вы можете думать, чтобы я, чтобы она, чтобы мы... что-нибудь такое... Да я так скромен, так невинен... могу даже сказать, что ненависть моя к женщинам известна здесь всем в городе... я мизантроп! право-с! Граф Коркин, барон Кизель могут подтвердить, и притом Анна Павловна так любит своего мужа...
- Мужа? - спросил майор.
- Да-с, что в командировке. Только о нем и говорит; скоро ли, говорит, он приедет. Мне, говорит, так скучно без него... я не живу. Помилуйте, господин Стрекоза, вы нас обижаете...
Майор задумался и, по-видимому, смягчился.
- Но что значит сцена, которую я застал? - сказал он, - вы спали, называли ее "мой ангел"! Как могли вы дойти до такой степени короткости? а? Я с вами, милостивый государь, разделаюсь!
- И, господин майор! если б вы знали, как я прост душой, вы бы ничего не заключили дурного из этого. В один день я сойдусь с человеком - и как будто двадцать лет жил вместе. Ты да ты. За что вы нападаете понапрасну на мою простоту и добродетель? обижаете и свою племянницу... ведь вы дяденька ей?
- Да, я опекун ее и... дядя.
- Как лестно носить титул этот при такой прекрасной особе, и кому же вверить это сокровище...как не...
- Я не комплименты пришел сюда слушать, - грубо перервал майор, - а разделаться! Я вам дам! Как вы, милостивый государь, смели, - спрашиваю я вас?
"Медведь! - подумал Иван Савич. - Никакой образованности, никакого тону!"
- Послушайте, милостивый государь, - сказал майор, - вы должны мне дать удовлетворение, или...
- Как удовлетворение? какое?
- Разумеется, как благородный человек.
Майор указал на пистолеты, висевшие на стене.
- Вон у вас, я вижу, есть и средства к тому, - прибавил он.
- Э! нет-с. Это подарил мне один знакомый, ни он, ни я не знаем для чего: черт знает, зачем они тут висят. Это дурак Авдей развесил.
Он снял их и проворно спрятал под кровать.
- Вот теперь, может быть, узнаете, - сказал майор с выразительным жестом.
Иван Савич покачал головой.
- Ни за что-с! - сказал он решительно. - У меня правило - не стреляться, особенно за женщин. Этак мне пришлось бы убить человек пятьдесят или давно самому быть убитым... так, за недоразумения, вот как теперь. Притом же я и не умею...
- В таком случае вы должны отказаться от знакомства с Анной Павловной... я как опекун... и... и... и дядя ее... требую этого.
- Отказаться! Как же жить в соседстве и не быть знакомым? придется встретиться как-нибудь, согласитесь сами...
- Ни-ни-ни! не придется, если не будете стараться: я ее увезу на другую квартиру...
- Давно бы вы сказали! - воскликнул Иван Савич. - Ух! гора с плеч долой! Знайте, господин Стрекоза, что у меня правило - не переносить знакомства на другую квартиру.
- Э! - сказал, улыбнувшись, майор, - да у вас славные правила! Ну так и дело с концом: мир. Нечего об этом и говорить.
- Не прикажете ли чаю?
- Очень хорошо. Нет ли с ромцом?
- Есть коньяк.
- Ну всё равно.
- Не угодно ли сигары?
- Пожалуйте.
И они стали друзьями.
- Какая у вас славная квартира! - сказал майор, оглядываясь кругом, со всеми удобствами... Что это, мне как будто вдруг что-то на нос капнуло?..
- Ах-с! это вон оттуда, - сказал Иван Савич, указывая вверх. - Это ничего, так, дрянь, пройдет. Майор поднял голову и посмотрел на пятно. Вдруг оттуда полился проливной дождь прямо ему в лицо.
- Милостивый государь! - закричал он, вскочив с места, - что это значит? Я с вами разделаюсь...
- Я не виноват-с: право! Это иногда течет: видно, вверху пролили ушат с водой... Эй, Авдей! Авдей! подставь скорей ведерко...
- Прощайте, - сказал майор, - у вас небезопасно; пойду укрыться... к племяннице от дождя. Странные у вас правила, право, странные: не стреляетесь, не переносите знакомства на другую квартиру, дождь терпите в комнатах... гм!
Он ушел. На другой день, рано утром, от Анны Павловны, от майора и от старухи не осталось никаких следов. В доме и духу их не стало.
Авдей торжественно вышел на средину комнаты.
- Как же, батюшка Иван Савич, - сказал он, - они увезли у нас диван, стол, часы, зеркало, ковер, две вазы, ведро совсем новешенькое да молоток. Не прикажете ли сходить за ними?
- И, нет, не надо! Еще, пожалуй, привяжется Стрекоза: по какому, дескать, поводу эти вещи были там? ну их совсем. Избавились от беды: это главное.
- Ведь говорил я вам, нехорошо будет: шутка ли, чего стало!
- Зато пожуировали! - сказал Иван Савич.
В тот же день Иван Савич кутил с друзьями. Он рассказал им свое приключение.
- За здоровье сироты! - провозгласили друзья.
- Да, друзья мои, лишился, потерял ее! если б вы знали, как она любила меня! Подумайте, всем мне жертвовала: спокойствием, сердцем. Она была... как бы это выразить?.. милым видением, так сказать, мечтой... разнообразила этак тоску мертвой жизни...
- Да, братец, жаль, - сказал, вздохнув и покрутив усы, офицер, - как это ты выпустил из рук такую птичку?.. Ты бы проведал!
- Нельзя, mon cher: честное слово дал! Дядя, опекун: подумай, вышла бы история... повредила бы мне по службе.
- Ты бы мне сказал, - продолжал офицер, - я бы разделался с ним. Я бы показал, что значит обидеть моего приятеля! А ты! вот что значит не военный человек!
- Я, mon cher, и сам намекал ему на пистолеты, даже снял со стены и показал... да он искусно замял речь.
- Подлец! трус! - примолвил офицер, притопывая то той, то другой ногой...
- Какие всё ему достаются: барыни, да еще замужние! - заметил другой.
- И не показал, не познакомил, злодей! - сказал Вася. - Нет, я так в горничных счастлив. Какая у меня теперь... а!!
И он рассказал им какая.
- Славно мы живем! - примолвил один из молодых людей, - право, славно: кутим, жуируем! вот жизнь так жизнь! завтра, послезавтра, всякий день. Вон Губкин: ну что его за жизнь! Утро в департаменте мечется как угорелый, да еще после обеда пишет, книги сочиняет; просто смерть!.. чудак!
Иван Савич опять не знал, куда девать свое время, опять зевал, потягивался, бил собаку, бранил Авдея. Однажды он пришел в комнату Авдея и посмотрел в окно. Вдруг лицо его оживилось.
- Голубчик Авдей! - сказал он, - посмотри-ка, какая хорошенькая девушка там, в окне, и как близко: можно разговаривать!
- Не о чем разговаривать-то, - сказал Авдей.
- Какие глазки! - продолжал Иван Савич, - ротик! только нос нехорош. А беленькая, свеженькая - прелесть! Ты ничего мне и не скажешь! Узнай, чья она.
Авдей доложил, что она служит у знатной барыни.
- И девушка-то знатная! - сказал Иван Савич, - право! а?
- Не могу знать! - отвечал Авдей, - известно: девчонка!
- Послушай, порадей-ка мне у ней:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19