его и прозвали «немым» из-за болтливости.
– О Клане? – начал он, – Конечно, знаю. Ребята отправляются туда целыми грузовиками. Едут на Юг или на Запад, и вступают в Клан. Когда подвернётся дельце – совершить налёт или отделать кого-нибудь, – мальчики попутно набивают карманы. Допустим, ювелир должен покинуть город, но упрямится, и Клан принимает меры; а тогда, сам понимаешь, ничего не стоит прихватить пару колец. А он и не пикнет – только пошли ему письмо с угрозами, а ещё лучше, позвони…
Он помолчал секунду и посмотрел на меня.
– О Клане мне ничего нового не расскажут, я и так всё знаю. Я был членом Клана и почти сколотил состояние; но тут они за меня взялись. В общем, исключили: выкинули, словно я не джентльмен, а чёрт знает кто. А за что? За то, что я потряс какого-то типа. Что ты на это скажешь?
– Да, круто с тобой обошлись, Роджер. Скажи, а как ты вступил в Клан?
– Ну, для этого надо быть американцем, белым и протестантом – и иметь десять долларов. Впрочем, если у тебя есть десятка, остальное можно устроить и так… Они получили мою десятку, да ещё шесть с полтиной за старый белый балахон – в сумме 16 50, а в итоге вышвырнули меня вон, как паршивого…
Но я прервал Роджера. Мне были нужны пароли Клана и их тайные приветствия.
После нескольких порций виски он, конечно, раскололся. Когда пошли все эти Великие Циклопы, Калифы, Клокары, Клудды, Кладды, Клекстеры, Клоканы и тьма других, я перестал что-либо соображать и попросил его остановиться. Но я всё-таки выудил у него клановское рукопожатие – левой рукой. Потом он показал салют, который я постарался запомнить. Он скопирован с салюта конфедератов: правую руку надо положить на правый глаз, а затем повернуть её ладонью наружу.
– Главное, запомни одну важную вещь, – Немой Роджер направил на меня костлявый палец, – Когда ты встречаешь другого члена Клана, то всегда говоришь «эй – эк», то есть «ты член Клана?». Если сам слышишь такое, то отвечай «эк – эй», «я член Клана». Всё остальное – муть, и большинство ребят ничего другого не запоминают. То, что я сказал – главное.
Потом он показал мне дешёвую целлулоидную пуговицу, торчавшую с обратной стороны петлицы на лацкане его пальто. На ней я прочёл – КОТОР. Это означало, по его словам, «рыцари раскрытой ладони».
Все эти жесты и пароли показались мне слизанными с официантов, которые вечно спешат и на ходу обмениваются друг с другом подобными знаками и звуками. Орден, наверняка, был основан одним из них. Но я хорошенько осмотрел пуговицу – в дальнейшем мне нельзя прозевать парня с подобным украшением.
Через два дня я был в Клинтоне, городишке с тремя-четырьмя тысячами жителей, но зато «главном городе округа». Впрочем, его нельзя назвать совсем захудалым: даже фермеры передвигались на автомобилях, а кое-кто – в настоящих лимузинах. Трудно было представить, что этот город зажат в тиски каким-то недоделанным «орденом».
С гостиницей, правда, всё было в порядке; думаю, что в ней ничего не менялось лет этак двадцать пять. Называлась она не слишком оригинально – «Клинтон-Хаус».
Так вот, вопреки моим планам держаться в тени, я не успел пробыть там и полчаса, как в номер влетел Эрнест Томпсон. Он был в сильном возбуждении: Клан выступил через местную газету с заявлением, что он не имеет никакого отношения к исчезновению Вилли Томпсона, а всем, кто думает иначе, лучше держать язык за зубами. Мистер Томпсон показал мне газетную вырезку – действительно, Клан угрожал в ней целому городу, ни больше, ни меньше.
Но примчался он не из-за этого. После нашей последней встречи он получил анонимное письмо, где намекалось, что его сыну известно что-то такое об убийстве в городке, расположенном в двадцати милях от Клинтона; в этом убийстве тоже подозревали членов Клана.
– Я и сам так думаю, – сказал Томпсон. – Вилли утаил эту информацию от меня, но собирался выдать её на суде. Он не рассказал мне, потому что боялся за меня.
Новость важная, что и говорить, – и всё-таки не стоило так прямо врываться в мой номер. Если Клан следит за ним хоть краем глаза, эти ребята быстро смекнут, куда дует ветер. Дальнейшие события подтвердили мои опасения.
В тот же вечер старому Томпсону нанесли визит несколько личностей в белых балахонах, и он – спишем это на его тревогу за сына – признался им, что нанял меня для расследования.
Его можно простить: нервы у него окончательно расшатались, да и прежде старина Томпсон не отличался мужеством.
На следующий день он смотался из города, и лишь потом позвонил мне: рассказал всё, что случилось, как его заставили расколоться, – и в итоге просил меня не бросать дело. И даже обещал удвоить сумму. Что же вы думаете? Конечно, я согласился. Мне хотелось обматерить его, но я удержался. Пусть хоть весь мир знает, зачем я здесь; а Клану не помешает понять, с каким человеком им предстоит иметь дело.
Клан не заставил себя ждать. Их было трое; свои балахоны они напялили, вероятно, в холле. Разряженные, как дюжие хористки в бурлеске, они вломились в мой номер. Двое встали но обе стороны двери, загородив выход и силясь всем своим видом показать мне, что они не собираются валять дурака. С третьим дело обстояло сложнее – он выглядел, как подлинник, а не подделка. Одним движением он переместил своё мощно сложенное тело через всю комнату и уставился мне прямо в лицо. Несколько мгновений он молчал, пожирая меня глазами через разрезы в белом капюшоне.
Я продолжал сидеть на стуле, меряя его взглядом и докуривая сигарету; затем я усмехнулся. Я не могу удержаться, когда вижу, что мне грозит нешуточная опасность.
– Вы не являетесь членом Клана – Великой Невидимой Империи?
Последние три слова он произнёс, как будто объявлял команды на состязаниях в поло.
– Нет, не являюсь – ответил я, делая вид, что вытираю слёзы, – я хотел вступить, но… понимаете, я легко простужаюсь. Мне не обойтись без пижамы.
Он не шевельнулся, и я понял, что трачу время, задирая этого типа. Поэтому я сделал шаг навстречу.
– Не пытайтесь меня понять. И не скрывайте печальных известий. Вряд ли вы пришли поболтать. Выкладывайте всё!
Не знаю, дошло ли до него, что я имел в виду, но он сразу и без обиняков перешёл к делу. Надо отдать ему должное – этот парень знал, чего хочет.
– Вы вызвали неудовольствие Клана; нам в Клинтоне не нужны наёмные убийцы. У вас есть двадцать четыре часа, чтобы покинуть город. Двадцать четыре.
– А нельзя двадцать пять? – прощебетал я. – Видите ли, я хотел бы присутствовать на ближайшем собрании Клана, чтобы было проще засунуть вас всех в мешок.
Мне нужно было его завести. И я своего добился.
– Ты меня слышал.
Я видел, как сверкнули его глаза в прорезях капюшона.
– И следи за своим языком. У меня с собой пушка. Мне нужна ровно секунда, чтобы её достать и выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7
– О Клане? – начал он, – Конечно, знаю. Ребята отправляются туда целыми грузовиками. Едут на Юг или на Запад, и вступают в Клан. Когда подвернётся дельце – совершить налёт или отделать кого-нибудь, – мальчики попутно набивают карманы. Допустим, ювелир должен покинуть город, но упрямится, и Клан принимает меры; а тогда, сам понимаешь, ничего не стоит прихватить пару колец. А он и не пикнет – только пошли ему письмо с угрозами, а ещё лучше, позвони…
Он помолчал секунду и посмотрел на меня.
– О Клане мне ничего нового не расскажут, я и так всё знаю. Я был членом Клана и почти сколотил состояние; но тут они за меня взялись. В общем, исключили: выкинули, словно я не джентльмен, а чёрт знает кто. А за что? За то, что я потряс какого-то типа. Что ты на это скажешь?
– Да, круто с тобой обошлись, Роджер. Скажи, а как ты вступил в Клан?
– Ну, для этого надо быть американцем, белым и протестантом – и иметь десять долларов. Впрочем, если у тебя есть десятка, остальное можно устроить и так… Они получили мою десятку, да ещё шесть с полтиной за старый белый балахон – в сумме 16 50, а в итоге вышвырнули меня вон, как паршивого…
Но я прервал Роджера. Мне были нужны пароли Клана и их тайные приветствия.
После нескольких порций виски он, конечно, раскололся. Когда пошли все эти Великие Циклопы, Калифы, Клокары, Клудды, Кладды, Клекстеры, Клоканы и тьма других, я перестал что-либо соображать и попросил его остановиться. Но я всё-таки выудил у него клановское рукопожатие – левой рукой. Потом он показал салют, который я постарался запомнить. Он скопирован с салюта конфедератов: правую руку надо положить на правый глаз, а затем повернуть её ладонью наружу.
– Главное, запомни одну важную вещь, – Немой Роджер направил на меня костлявый палец, – Когда ты встречаешь другого члена Клана, то всегда говоришь «эй – эк», то есть «ты член Клана?». Если сам слышишь такое, то отвечай «эк – эй», «я член Клана». Всё остальное – муть, и большинство ребят ничего другого не запоминают. То, что я сказал – главное.
Потом он показал мне дешёвую целлулоидную пуговицу, торчавшую с обратной стороны петлицы на лацкане его пальто. На ней я прочёл – КОТОР. Это означало, по его словам, «рыцари раскрытой ладони».
Все эти жесты и пароли показались мне слизанными с официантов, которые вечно спешат и на ходу обмениваются друг с другом подобными знаками и звуками. Орден, наверняка, был основан одним из них. Но я хорошенько осмотрел пуговицу – в дальнейшем мне нельзя прозевать парня с подобным украшением.
Через два дня я был в Клинтоне, городишке с тремя-четырьмя тысячами жителей, но зато «главном городе округа». Впрочем, его нельзя назвать совсем захудалым: даже фермеры передвигались на автомобилях, а кое-кто – в настоящих лимузинах. Трудно было представить, что этот город зажат в тиски каким-то недоделанным «орденом».
С гостиницей, правда, всё было в порядке; думаю, что в ней ничего не менялось лет этак двадцать пять. Называлась она не слишком оригинально – «Клинтон-Хаус».
Так вот, вопреки моим планам держаться в тени, я не успел пробыть там и полчаса, как в номер влетел Эрнест Томпсон. Он был в сильном возбуждении: Клан выступил через местную газету с заявлением, что он не имеет никакого отношения к исчезновению Вилли Томпсона, а всем, кто думает иначе, лучше держать язык за зубами. Мистер Томпсон показал мне газетную вырезку – действительно, Клан угрожал в ней целому городу, ни больше, ни меньше.
Но примчался он не из-за этого. После нашей последней встречи он получил анонимное письмо, где намекалось, что его сыну известно что-то такое об убийстве в городке, расположенном в двадцати милях от Клинтона; в этом убийстве тоже подозревали членов Клана.
– Я и сам так думаю, – сказал Томпсон. – Вилли утаил эту информацию от меня, но собирался выдать её на суде. Он не рассказал мне, потому что боялся за меня.
Новость важная, что и говорить, – и всё-таки не стоило так прямо врываться в мой номер. Если Клан следит за ним хоть краем глаза, эти ребята быстро смекнут, куда дует ветер. Дальнейшие события подтвердили мои опасения.
В тот же вечер старому Томпсону нанесли визит несколько личностей в белых балахонах, и он – спишем это на его тревогу за сына – признался им, что нанял меня для расследования.
Его можно простить: нервы у него окончательно расшатались, да и прежде старина Томпсон не отличался мужеством.
На следующий день он смотался из города, и лишь потом позвонил мне: рассказал всё, что случилось, как его заставили расколоться, – и в итоге просил меня не бросать дело. И даже обещал удвоить сумму. Что же вы думаете? Конечно, я согласился. Мне хотелось обматерить его, но я удержался. Пусть хоть весь мир знает, зачем я здесь; а Клану не помешает понять, с каким человеком им предстоит иметь дело.
Клан не заставил себя ждать. Их было трое; свои балахоны они напялили, вероятно, в холле. Разряженные, как дюжие хористки в бурлеске, они вломились в мой номер. Двое встали но обе стороны двери, загородив выход и силясь всем своим видом показать мне, что они не собираются валять дурака. С третьим дело обстояло сложнее – он выглядел, как подлинник, а не подделка. Одним движением он переместил своё мощно сложенное тело через всю комнату и уставился мне прямо в лицо. Несколько мгновений он молчал, пожирая меня глазами через разрезы в белом капюшоне.
Я продолжал сидеть на стуле, меряя его взглядом и докуривая сигарету; затем я усмехнулся. Я не могу удержаться, когда вижу, что мне грозит нешуточная опасность.
– Вы не являетесь членом Клана – Великой Невидимой Империи?
Последние три слова он произнёс, как будто объявлял команды на состязаниях в поло.
– Нет, не являюсь – ответил я, делая вид, что вытираю слёзы, – я хотел вступить, но… понимаете, я легко простужаюсь. Мне не обойтись без пижамы.
Он не шевельнулся, и я понял, что трачу время, задирая этого типа. Поэтому я сделал шаг навстречу.
– Не пытайтесь меня понять. И не скрывайте печальных известий. Вряд ли вы пришли поболтать. Выкладывайте всё!
Не знаю, дошло ли до него, что я имел в виду, но он сразу и без обиняков перешёл к делу. Надо отдать ему должное – этот парень знал, чего хочет.
– Вы вызвали неудовольствие Клана; нам в Клинтоне не нужны наёмные убийцы. У вас есть двадцать четыре часа, чтобы покинуть город. Двадцать четыре.
– А нельзя двадцать пять? – прощебетал я. – Видите ли, я хотел бы присутствовать на ближайшем собрании Клана, чтобы было проще засунуть вас всех в мешок.
Мне нужно было его завести. И я своего добился.
– Ты меня слышал.
Я видел, как сверкнули его глаза в прорезях капюшона.
– И следи за своим языком. У меня с собой пушка. Мне нужна ровно секунда, чтобы её достать и выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7