Только не для этого. Смерть я, по крайней мере, видел, я могу на нее смотреть и называть ее по имени, но эта… Эта тропа, которая сейчас вырастает передо мной, – я не могу даже видеть ее! Я не знаю, кто я такой, для чего я рожден. На Хеде у меня хотя бы имя есть!
Дет подъехал ближе и положил руку на плечо Моргона:
– Для тебя есть имя и за пределами Хеда. Моргон, ты, кажется, вообще забыл, зачем существуют загадки, и ведешь себя как Сол из Исига, пойманный страхом между смертью и дверью, которая была закрыта на протяжении многих тысяч лет. Если у тебя нет веры в себя самого, научись тогда верить в то, что ты называешь правдой. Ты знаешь, что нужно делать. У тебя может не быть храбрости, веры, желания это делать, но тебе нельзя повернуть назад. За спиной у тебя нет никакого ответа. Ты боишься того, чего не можешь называть. Значит, смотри на это и находи для этого имя. Повернись лицом вперед и учись. Делай то, что должно быть сделано.
Ветры неслись по равнине, пригибая траву, и казалось, что по ней катятся серебристые волны. Стража Моргол замерла в отдалении.
Пальцы Моргона до боли вцепились в уздечку, он медленно поднял голову и произнес:
– Это не твое дело, арфист Высшего, давать мне подобные советы. Или ты говоришь со мной как человек, который по праву может носить Черное одеяние Мастера? Мастера Загадок в Кэйтнарде никогда меня не называли Звездоносцем. Они и не подозревали, что такое имя вообще существует. И все же ты его принимаешь, как будто бы только этого и ждал. С чего ты взял, что у меня есть надежда? Что ты такого видишь во мне, чего никто, кроме тебя, не видит?
Арфист неожиданно отвернулся от Моргона и не отвечал.
Моргон повысил голос:
– Я спрашиваю тебя вот о чем: кто был Ингрис из Остерланда и почему он умер?
Рука Дета дрогнула на плече Моргона. Лицо его приняло странное выражение, и через мгновение он ответил:
– Ингрис из Остерланда рассердил Хара, остерландского короля, когда тот однажды ночью появился у двери Ингриса в облике старика, а Ингрис отказался его впустить. Поэтому король-волк проклял его и предрек, что, если следующий незнакомец, который подойдет к двери Ингриса, не назовет своего имени, Ингрис умрет. И первый же незнакомец, который пришел после Хара, был… некто арфист. Этот арфист делал для Ингриса все, о чем тот просил: он пел песни, рассказывал истории, давал поиграть на своей арфе, поведал о своих скитаниях – все, но только имени своего не называл, сколько ни спрашивал его Ингрис. Он умолял, отчаянно умолял арфиста назвать себя. Но каждый раз, когда Ингрис спрашивал его об имени, арфист отвечал лишь одним словом, и слово это, насколько Ингрис мог расслышать, было – Смерть. И вот от страха перед Харом и от отчаяния из-за проклятия сердце его остановилось – и он умер.
Дет замолчал. По мере того как Моргон слушал, его лицо становилось все спокойнее, и, наконец, он сказал дрогнувшим голосом:
– Никогда я не думал… Ты же мог назвать Ингрису свое имя. Свое настоящее имя. Толкование такое: давай то, что просят у тебя другие, цена этого – жизнь.
– Моргон, было кое-что, чего я не мог дать Ингрису, и есть кое-что, чего я не могу дать сейчас тебе. Но клянусь: если ты закончишь это тяжелое путешествие к горе Эрленстар, я дам тебе все, что ты у меня попросишь. Я отдам тебе свою жизнь.
– Почему? – прошептал Моргон.
– Потому что ты носишь эти три звезды.
Моргон погрузился в молчание. Потом слегка тряхнул головой:
– У меня никогда не будет права просить тебя об этом.
– Это будет мой выбор. Подумал ли ты о том, что толкование относится и к тебе? Ты должен давать то, что другие у тебя требуют.
– А если я не могу?
– Тогда, подобно Ингрису, ты умрешь.
Моргон опустил глаза. Он сидел в седле неподвижно, только ветер пел вокруг, словно струны арфы. Наконец Моргон тронул поводья, повернул лошадь и медленно поехал к стражницам, в молчании встретившим его возвращение. Затем они все продолжили путь к Городу Кругов.
6
Моргол из Херуна встретила их у своего порога. Она была высока ростом, ее закинутые за спину иссиня-черные волосы ниспадали на свободное одеяние из ткани цвета зеленых листьев. Ее странный дом из черного камня по форме действительно был похож на овал. Рядом с домом протекала река, и вода ее била из фонтанов в тенистом дворе, образуя небольшие пруды, в которых красными, зелеными и золотыми огоньками сверкали рыбки. Когда Дет спешился, Моргол подошла к нему и с улыбкой встала рядом. Глаза ее сияли.
– Я не собиралась тревожить тебя, – сказала Моргол. – Надеюсь, ты не очень сердишься.
Арфист улыбнулся ей в ответ. В его голосе зазвучали нотки, которых Моргон никогда прежде не слышал:
– Эл, ты же знала: вслед за князем Хеда я бы отправился куда угодно.
– Ну откуда же мне было это знать? У тебя всегда свой собственный путь. Но я рада, что тебе захотелось приехать сюда. Я мечтаю послушать твою игру.
Вместе с арфистом она приблизилась к Моргону. Моргол посмотрела на князя Хеда странным, обволакивающим взглядом и протянула ему руку:
– Я Элриародан, Моргол Херуна. Можешь называть меня Эл. Я очень рада твоему приезду.
Моргон поклонился ей, осознав внезапно, что стоит перед Эл и своей перепачканной дорожной одежде, растрепанный и грязный.
– Ты не дала мне выбора.
– Верно, – мягко согласилась она. – Не дала. Ты выглядишь очень усталым. Я почему-то считала, что ты старше, не то я подождала бы, чтобы сообщить тебе эту загадку самой, и не пугала бы тебя так. – Она повернулась, чтобы поздороваться с Лирой: – Спасибо, что привела ко мне князя Хеда. Но неужели так необходимо было швырять в него камнем?
При виде изумления Моргона в глазах Лиры мелькнула улыбка. Она серьезно объяснила:
– Мама, князь Хеда первый бросил в меня камень, вот я и вышла из себя. И еще – я говорила с ним… Ну, недостаточно дипломатично. Не думаю, что он на меня до сих пор сердится. Он, кажется, вовсе не воин.
– Нет, не воин, – согласилась Эл. – Но он очень меток, и, если бы он был вооружен, ты была бы уже мертва, что мне бы вовсе не понравилось. Люди Хеда не хватаются чуть что за оружие, что является, безусловно, похвальной сдержанностью. Было, вероятно, неумно являться на место их ночлега ночью, в темноте. Но ты привела их сюда невредимыми, и за это я тебя благодарю. Теперь поешь, дитя мое, и поспи.
Лира оставила их, а Моргол взяла Дета под локоть:
– Она выросла с тех пор, как ты с ней виделся в последний раз. Ты давно не посещал Херун. Входите же.
Эл ввела их в дом через деревянные двери, отделанные серебром. Внутри сводчатые коридоры петляли, кажется, без всякого плана из одной комнаты в другую; комнаты, обитые старинными гобеленами, уставленные неизвестными Моргону растениями, с мебелью из ценных пород деревьев, следовали одна за другой и казались не жилыми помещениями, а шкатулками с драгоценностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Дет подъехал ближе и положил руку на плечо Моргона:
– Для тебя есть имя и за пределами Хеда. Моргон, ты, кажется, вообще забыл, зачем существуют загадки, и ведешь себя как Сол из Исига, пойманный страхом между смертью и дверью, которая была закрыта на протяжении многих тысяч лет. Если у тебя нет веры в себя самого, научись тогда верить в то, что ты называешь правдой. Ты знаешь, что нужно делать. У тебя может не быть храбрости, веры, желания это делать, но тебе нельзя повернуть назад. За спиной у тебя нет никакого ответа. Ты боишься того, чего не можешь называть. Значит, смотри на это и находи для этого имя. Повернись лицом вперед и учись. Делай то, что должно быть сделано.
Ветры неслись по равнине, пригибая траву, и казалось, что по ней катятся серебристые волны. Стража Моргол замерла в отдалении.
Пальцы Моргона до боли вцепились в уздечку, он медленно поднял голову и произнес:
– Это не твое дело, арфист Высшего, давать мне подобные советы. Или ты говоришь со мной как человек, который по праву может носить Черное одеяние Мастера? Мастера Загадок в Кэйтнарде никогда меня не называли Звездоносцем. Они и не подозревали, что такое имя вообще существует. И все же ты его принимаешь, как будто бы только этого и ждал. С чего ты взял, что у меня есть надежда? Что ты такого видишь во мне, чего никто, кроме тебя, не видит?
Арфист неожиданно отвернулся от Моргона и не отвечал.
Моргон повысил голос:
– Я спрашиваю тебя вот о чем: кто был Ингрис из Остерланда и почему он умер?
Рука Дета дрогнула на плече Моргона. Лицо его приняло странное выражение, и через мгновение он ответил:
– Ингрис из Остерланда рассердил Хара, остерландского короля, когда тот однажды ночью появился у двери Ингриса в облике старика, а Ингрис отказался его впустить. Поэтому король-волк проклял его и предрек, что, если следующий незнакомец, который подойдет к двери Ингриса, не назовет своего имени, Ингрис умрет. И первый же незнакомец, который пришел после Хара, был… некто арфист. Этот арфист делал для Ингриса все, о чем тот просил: он пел песни, рассказывал истории, давал поиграть на своей арфе, поведал о своих скитаниях – все, но только имени своего не называл, сколько ни спрашивал его Ингрис. Он умолял, отчаянно умолял арфиста назвать себя. Но каждый раз, когда Ингрис спрашивал его об имени, арфист отвечал лишь одним словом, и слово это, насколько Ингрис мог расслышать, было – Смерть. И вот от страха перед Харом и от отчаяния из-за проклятия сердце его остановилось – и он умер.
Дет замолчал. По мере того как Моргон слушал, его лицо становилось все спокойнее, и, наконец, он сказал дрогнувшим голосом:
– Никогда я не думал… Ты же мог назвать Ингрису свое имя. Свое настоящее имя. Толкование такое: давай то, что просят у тебя другие, цена этого – жизнь.
– Моргон, было кое-что, чего я не мог дать Ингрису, и есть кое-что, чего я не могу дать сейчас тебе. Но клянусь: если ты закончишь это тяжелое путешествие к горе Эрленстар, я дам тебе все, что ты у меня попросишь. Я отдам тебе свою жизнь.
– Почему? – прошептал Моргон.
– Потому что ты носишь эти три звезды.
Моргон погрузился в молчание. Потом слегка тряхнул головой:
– У меня никогда не будет права просить тебя об этом.
– Это будет мой выбор. Подумал ли ты о том, что толкование относится и к тебе? Ты должен давать то, что другие у тебя требуют.
– А если я не могу?
– Тогда, подобно Ингрису, ты умрешь.
Моргон опустил глаза. Он сидел в седле неподвижно, только ветер пел вокруг, словно струны арфы. Наконец Моргон тронул поводья, повернул лошадь и медленно поехал к стражницам, в молчании встретившим его возвращение. Затем они все продолжили путь к Городу Кругов.
6
Моргол из Херуна встретила их у своего порога. Она была высока ростом, ее закинутые за спину иссиня-черные волосы ниспадали на свободное одеяние из ткани цвета зеленых листьев. Ее странный дом из черного камня по форме действительно был похож на овал. Рядом с домом протекала река, и вода ее била из фонтанов в тенистом дворе, образуя небольшие пруды, в которых красными, зелеными и золотыми огоньками сверкали рыбки. Когда Дет спешился, Моргол подошла к нему и с улыбкой встала рядом. Глаза ее сияли.
– Я не собиралась тревожить тебя, – сказала Моргол. – Надеюсь, ты не очень сердишься.
Арфист улыбнулся ей в ответ. В его голосе зазвучали нотки, которых Моргон никогда прежде не слышал:
– Эл, ты же знала: вслед за князем Хеда я бы отправился куда угодно.
– Ну откуда же мне было это знать? У тебя всегда свой собственный путь. Но я рада, что тебе захотелось приехать сюда. Я мечтаю послушать твою игру.
Вместе с арфистом она приблизилась к Моргону. Моргол посмотрела на князя Хеда странным, обволакивающим взглядом и протянула ему руку:
– Я Элриародан, Моргол Херуна. Можешь называть меня Эл. Я очень рада твоему приезду.
Моргон поклонился ей, осознав внезапно, что стоит перед Эл и своей перепачканной дорожной одежде, растрепанный и грязный.
– Ты не дала мне выбора.
– Верно, – мягко согласилась она. – Не дала. Ты выглядишь очень усталым. Я почему-то считала, что ты старше, не то я подождала бы, чтобы сообщить тебе эту загадку самой, и не пугала бы тебя так. – Она повернулась, чтобы поздороваться с Лирой: – Спасибо, что привела ко мне князя Хеда. Но неужели так необходимо было швырять в него камнем?
При виде изумления Моргона в глазах Лиры мелькнула улыбка. Она серьезно объяснила:
– Мама, князь Хеда первый бросил в меня камень, вот я и вышла из себя. И еще – я говорила с ним… Ну, недостаточно дипломатично. Не думаю, что он на меня до сих пор сердится. Он, кажется, вовсе не воин.
– Нет, не воин, – согласилась Эл. – Но он очень меток, и, если бы он был вооружен, ты была бы уже мертва, что мне бы вовсе не понравилось. Люди Хеда не хватаются чуть что за оружие, что является, безусловно, похвальной сдержанностью. Было, вероятно, неумно являться на место их ночлега ночью, в темноте. Но ты привела их сюда невредимыми, и за это я тебя благодарю. Теперь поешь, дитя мое, и поспи.
Лира оставила их, а Моргол взяла Дета под локоть:
– Она выросла с тех пор, как ты с ней виделся в последний раз. Ты давно не посещал Херун. Входите же.
Эл ввела их в дом через деревянные двери, отделанные серебром. Внутри сводчатые коридоры петляли, кажется, без всякого плана из одной комнаты в другую; комнаты, обитые старинными гобеленами, уставленные неизвестными Моргону растениями, с мебелью из ценных пород деревьев, следовали одна за другой и казались не жилыми помещениями, а шкатулками с драгоценностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64