— Входите, мистер Джерард. Мы уже опаздываем.
Экипаж мистера Худа был обит зеленым атласом и снабжен отличными рессорами, так что хоть и мотался из стороны в сторону по плохой дороге, не тряс и не подпрыгивал. Однако, помотавшись пять минут из стороны в сторону — а перед тем экипаж некоторое время простоял под горячим майским солнцем — Хорнблоуэр стал едва ли не зеленее обивки. Рю Ройяль, плацдарм, собор — он почти не глядел по сторонам. Он радовался каждой остановке, хоть остановка и сулила ненавистные официальные знакомства. Выйдя из экипажа и ожидая, пока его проведут в очередной узорчатый портик, он с жадностью глотал влажный воздух, благословляя очередную передышку. Ему никогда прежде не приходило в голову, что парадный адмиральский мундир можно было бы с успехом шить из чего-нибудь потоньше сукна, а широкую ленту со сверкающей звездой он носил давно и уже не испытывал тщеславного удовольствия, выставляя ее напоказ. В штабе флота он выпил отличной мадеры. Генерал угостил его крепкой марсалой. В резиденции губернатора ему подали изрядную порцию охлажденного во льду напитка (лед этот, доставленный из Новой Англии зимой и сохраняемый до лета в ледниках, стоил, вероятно, дороже золота). Напиток был такой холодный, что на стенках бокала проступил иней. Восхитительно-ледяное содержимое мгновенно исчезло, и бокал тут же наполнили снова. Хорнблоуэр резко одернул себя, заметив, что слишком громко и слишком безапелляционно вещает о чем-то несущественном. Он обрадовался, когда Джерард взглядом показал, что можно уйти. Радовался он и тому, что Джерард свеж, как огурчик, и не забывает класть чернокожим дворецким на серебряные подносы визитные карточки в предписанном этикетом количестве. Больше же всего Хорнблоуэр обрадовался, когда очутился наконец у Худа и увидел знакомое лицо — пусть даже знакомство это не насчитывало еще и суток.
— У нас еще час до прихода гостей, милорд, — сказал Худ. — Желает ли ваша милость немного отдохнуть?
— Да, конечно, — сказал Хорнблоуэр.
В доме мистера Худа имелось одно замечательное приспособление — душ (Хорнблоуэр до сих пор слышал это слово только по-французски). С потолка обшитой превосходным тиковым деревом ванной комнаты свисал цинковый агрегат с мелкими дырочками и бронзовой цепью. Когда Хорнблоуэр встал под ним и дернул цепь, из невидимого чана наверху потоком хлынула восхитительно холодная вода. Бодрила она ничуть не хуже, чем струя из корабельной помпы, но в довершение блаженства она была пресная! После жаркого дня Хорнблоуэр нашел душ вдвойне освежающим. Он долго стоял под льющимся сверху потоком, оживая с каждой секундой. Про себя он решил, что, если когда-нибудь вернется домой, обязательно заведет такое в Смолбридже. Цветной ливрейный слуга держал наготове полотенце, дабы Хорнблоуэру не утруждать себя вытиранием. Покуда слуга промакивал его тело, стук в дверь возвестил о приходе Джерарда.
— Я послал на корабль за чистой рубашкой для вас, милорд, — сказал он.
Джерард — умница. Хорнблоуэр, ежась от благодарного наслаждения, надел чистую рубашку, но как же мерзко было затягивать шейный платок и снова влезать в суконный мундир! Он перекинул через плечо ленту, поправил звезду и приготовился к новым испытаниям. Смеркалось, однако вечер не принес с собой желанной прохлады; напротив, в гостиной мистера Худа горели восковые свечи и парило, как в духовке. Там же, в гостиной, ждал и сам хозяин — в черном сюртуке и рубашке с кружевными воротником и манжетами он казался еще толще. Вплыла миссис Худ в бирюзовом платье — комплекцией она была вполне подстать супругу. Хорнблоуэр поклонился, она сделала реверанс и заговорила по-французски. Ее мягкий звенящий голос приятно отдавался в ушах.
— Бокал вина, милорд? — спросил Худ.
— Спасибо, не сейчас, сэр, — поспешно отвечал Хорнблоуэр.
— Мы ждем двадцать восемь гостей помимо вашей милости и мистера Джерарда, — сказал Худ. — С некоторыми ваша милость познакомились во время официальных визитов. Кроме того, будут…
Хорнблоуэр силился запомнить список приглашенных и краткие характеристики каждого. Джерард, сидевший в сторонке, напряженно слушал.
— И, конечно, Камброн, — продолжал Худ.
— Неужели?
— Я не мог бы дать такого размаха прием, не пригласив самого значительного, после вашей милости, иностранного гостя в городе.
— Да, конечно, — сказал Хорнблоуэр.
За шесть лет мира трудно отринуть предрассудки, сложившиеся за двадцать военных лет. Хорнблоуэра несколько смущала перспектива запросто провести вечер с французским генералом, тем более — с генералом, который командовал личной гвардией Бонапарта. Сам Бонапарт томится на острове Св. Елены и горько на это сетует, что безусловно не скрасит встречу бывших противников.
— Его будет сопровождать французский генеральный консул, — объяснил Худ. — Кроме того, должны прибыть голландский генеральный консул, шведский…
Список казался бесконечным: Худ едва успел закончить, когда объявили первого гостя. Зажиточные горожане и их зажиточные жены, уже знакомые Хорнблоуэру флотские и армейские офицеры с супругами, дипломаты — скоро даже в просторной гостиной сделалось тесно. Мужчины кланялись, дамы делали реверансы. Хорнблоуэр разогнулся после очередного поклона — рядом опять стоял Худ.
— Мне выпала честь познакомиться между собой двух знаменитых людей, — произнес он по-французски. — Son Exellence Rear Admiral Milord Hornblower, Chevalier de l'Ordre Militair de Bain. Son Exellence le Leitenant-General le Comte de Cambronne, Grand Cordon de la Legion d'Honneur. Даже в этот момент Хорнблоуэр не мог не подивиться, как ловко Худ обошел скользкий вопрос кого кому представлять: французского генерала и графа английскому адмиралу и пэру или наоборот. Камброн был высок и тощ, как жердь. Поперек впалой щеки и крючковатого носа шел малиновой шрам — память Ватерлоо, а возможно — Аустерлица, Иены или иного сражения, в котором французы низвергали державы. На Камброне был синий мундир с золотым шитьем и алая лента Почетного Легиона с большим золотым значком на левом плече.
— Рад познакомиться с вами, сударь, — сказал Хорнблоуэр на своем лучшем французском.
— Не более чем я, милорд, — отвечал Камброн. У него были зеленоватые с прищуром глаза, длинные седые усы торчали в стороны.
— Баронесса де Вотур, — продолжал Худ. — Барон де Вотур, генеральный консул Его Христианнейшего Величества.
Хорнблоуэр снова поклонился и повторил, что очень рад. «Его Христианнейшим Величеством» именовали Людовика XVIII Французского — этот титул много столетий назад пожаловал его предкам Папа Римский.
— Граф шалит, — сказал Вотур, указывая на плечо Камброна. — Он носит Орден Большого Орла, вручавшийся прежним режимом. Официально его заменил орден Большой Звезды, как совершенно справедливо отметил наш хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15