— Только что-то уж очень тихо вокруг. Не улетела ли птичка из клетки?
Как бы в ответ на пессимистический прогноз графа из хижины послышался глухой лай, резко оборвавшийся через несколько секунд. Спустя еще полминуты в маленьком подслеповатом окошечке замшелой боковой стены сруба затеплился слабый огонек.
— Вот и отлично, — с облегчением прошептал Миранда. — Ступайте с богом, друг мой, желаю удачи.
Хорнблоуэр стиснул на прощание руку графа, выпрямился и, не таясь, зашагал прямо к вросшему в землю крыльцу. Его поразила входная дверь. Она была массивной, дубовой и обитой железными полосами для крепости. Вблизи пастушеская хижина вообще производила совсем иное впечатление, чем на расстоянии. Она была сложена из цельных бревен, а крошечные окошечки больше напоминали бойницы. При нужде здесь можно было отсидеться и отбиться от нападения целой шайки или отряда регулярной армии, если только кому-то взбредет в голову нападать на убогое пристанище пастуха. Хорнблоуэр дважды постучал кулаком в дверь, выждал несколько секунд и постучал еще три раза. За дверью послышались тяжелые шаги и собачье повизгивание.
— Кто там? — раздался грубый голос хозяина.
— Друг друзей, — ответил Горацио по-испански, как предписывалось в инструкции мистера Каррона.
— Чего надо? — продолжал допрос пастух, не делая никаких попыток отпереть дверь.
— Купить овечьего сыра, — отвечал Хорнблоуэр.
— Чем будете платить?
— Французскими франками, — произнес капитан последнюю фразу устного пароля.
Лязгнул засов, и дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял настоящий великан, голова которого, покрытая густой шапкой спутанных со сна волос, едва не упиралась в притолоку. Одет он был в грязное нижнее белье домотканого полотна; на волосатой груди, видневшейся в прорези белой ночной рубахи, болтался медный католический крест; довершали туалет самодельные шлепанцы из овчины. От гиганта исходил резкий запах лука, чеснока и хлева. Правой рукой он удерживал за ошейник огромного волкодава, скалящего зубы на незнакомца, а левой держал плошку с топленым бараньим жиром, в которой плавал зажженный фитилек. Несколько мгновений хозяин хижины пристально рассматривал ночного гостя, затем требовательно заявил:
— Прежде чем вас впустить, я должен увидеть ваши деньги, сеньор.
Горацио послушно достал заранее приготовленную половинку ассигнации и протянул великану. Тот кивнул, взял ее и без предупреждения захлопнул дверь перед носом капитана. Снова лязгнул засов. Хорнблоуэр не обиделся на грубость манер хозяина, мистер Каррон предупреждал, что так и будет, а отступил на шаг и приготовился ждать. Ожидание не затянулось. Через пару минут дверь отворилась, и хозяин снова показался на пороге. Волкодава рядом с ним уже не было. Он посторонился и жестом указал внутрь.
— Входите, сеньор.
— Я не один, — сказал Хорнблоуэр.
На лице пастуха не выразилось никаких признаков удивления.
— Сколько? — спросил он лаконично.
— Десять, — так же кратко ответил капитан, ожидая с некоторой тревогой реакции хозяина, но тот опять не удивился.
— В доме поместятся четверо, — сказал он, — остальным придется спать на сеновале. Зовите ваших друзей, сеньор.
Хорнблоуэр махнул рукой, подавая сигнал, что все в порядке. Послышался тихий свист, и из-за хижины появились две темные фигуры. К ним вскоре присоединились остальные семеро. После короткого обсуждения капитан отправил на сеновал Рикардо с легионерами в сопровождении хозяина, а сам вошел внутрь. Миранда, Клавдий и месье Виллебуа последовали за ним.
Единственное помещение в доме слабо освещалось все той же чадящей плошкой с бараньим жиром. У бокового окна стоял нескладный деревянный стол. Над ним висела деревянная полка с бесхитростной утварью. Стена напротив была глухой, и большую ее часть занимал сложенный из необтесанных камней очаг с решеткой. Напротив входа возвышались двухэтажные нары, застеленные каким-то тряпьем. Внизу и вверху могло улечься по два человека, из чего Хорнблоуэр сделал вывод, что сам хозяин сегодня ночью спать больше не собирается. Под столом свернулся клубком волкодав. Он оскалил зубы на вошедших и глухо заворчал, но с места не сдвинулся. Очевидно, пес получил приказ вести себя смирно.
— Немногим лучше Ньюгейтской тюрьмы, — с отвращением повел носом Клавдий. — А уж адмиралтейская гауптвахта по сравнению с этой дырой — просто царские палаты.
— Я бы попросил вас воздержаться от подобного рода комментариев, доктор, — со скрытой угрозой в голосе предупредил Горацио, последнее время избегавший называть мошенника иначе, так как употреблять эпитеты «святой отец» или «преподобный» казалось ему кощунством; «доктор» звучало привычней и проще, подобно обращению к корабельному врачу или фельдшеру. — Испанцы крайне обидчивы, и кто знает, чьи уши могут сейчас слышать ваши слова.
— Никого здесь нет… — проворчал Клавдий, но уже тише и не так уверенно, зачем-то оглянулся и едва не подпрыгнул от неожиданности: великан-хозяин неслышно вошел в хижину за их спинами и стоял на пороге, загораживая своей мощной фигурой дверной проем. Лицо его выглядело бесстрастным, и никак нельзя было определить, успел он услышать оскорбительную реплику или нет. К тому же, казалось совершенно невероятным, чтобы этот дикарь мог понимать английскую речь, но рано или поздно случаются даже самые невероятные совпадения — об этом Хорнблоуэру было известно очень хорошо.
— Если сеньоры голодны, — заговорил пастух, — могу предложить вчерашние лепешки и полкруга овечьего сыра. Больше у меня ничего нет.
— Благодарим вас, — вежливо отказался капитан, — у нас достаточно провизии, да и время для еды не совсем подходящее. В настоящий момент нас больше занимают другие вопросы.
— Понимаю, — кивнул головой гигант, — вам нужен атаман Запата. Я уйду сейчас, но на рассвете вернусь. Вы сказали, еда у вас есть? А то я могу прихватить внизу в деревне еще сыру и яиц.
— Спасибо, но в этом нет необходимости, — поспешно сказал Горацио, которому вовсе не улыбалось, чтобы люди начали интересоваться, зачем одинокому пастуху столько продуктов.
— Как хотите, — философски пожал тот плечами. — Тогда спите, раз не хотите есть. Ждать надо до вечера. Раньше дон Антонио не успеет прислать за вами своих людей.
Из слов хозяина Хорнблоуэр извлек сразу две важных крупицы информации. Во-первых, Запату звали Антонио, хотя ничего существенного эта информация не несла — имя, равно как и прозвище, вполне могло оказаться вымышленным. Вторая оговорка выглядела важнее. Итак, атаман разбойников не собирался являться сюда лично, а только прислать за ними кого-то из своих подручных. Мистер Каррон встречался с Запатой в этой самой хижине и никуда не ездил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Как бы в ответ на пессимистический прогноз графа из хижины послышался глухой лай, резко оборвавшийся через несколько секунд. Спустя еще полминуты в маленьком подслеповатом окошечке замшелой боковой стены сруба затеплился слабый огонек.
— Вот и отлично, — с облегчением прошептал Миранда. — Ступайте с богом, друг мой, желаю удачи.
Хорнблоуэр стиснул на прощание руку графа, выпрямился и, не таясь, зашагал прямо к вросшему в землю крыльцу. Его поразила входная дверь. Она была массивной, дубовой и обитой железными полосами для крепости. Вблизи пастушеская хижина вообще производила совсем иное впечатление, чем на расстоянии. Она была сложена из цельных бревен, а крошечные окошечки больше напоминали бойницы. При нужде здесь можно было отсидеться и отбиться от нападения целой шайки или отряда регулярной армии, если только кому-то взбредет в голову нападать на убогое пристанище пастуха. Хорнблоуэр дважды постучал кулаком в дверь, выждал несколько секунд и постучал еще три раза. За дверью послышались тяжелые шаги и собачье повизгивание.
— Кто там? — раздался грубый голос хозяина.
— Друг друзей, — ответил Горацио по-испански, как предписывалось в инструкции мистера Каррона.
— Чего надо? — продолжал допрос пастух, не делая никаких попыток отпереть дверь.
— Купить овечьего сыра, — отвечал Хорнблоуэр.
— Чем будете платить?
— Французскими франками, — произнес капитан последнюю фразу устного пароля.
Лязгнул засов, и дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял настоящий великан, голова которого, покрытая густой шапкой спутанных со сна волос, едва не упиралась в притолоку. Одет он был в грязное нижнее белье домотканого полотна; на волосатой груди, видневшейся в прорези белой ночной рубахи, болтался медный католический крест; довершали туалет самодельные шлепанцы из овчины. От гиганта исходил резкий запах лука, чеснока и хлева. Правой рукой он удерживал за ошейник огромного волкодава, скалящего зубы на незнакомца, а левой держал плошку с топленым бараньим жиром, в которой плавал зажженный фитилек. Несколько мгновений хозяин хижины пристально рассматривал ночного гостя, затем требовательно заявил:
— Прежде чем вас впустить, я должен увидеть ваши деньги, сеньор.
Горацио послушно достал заранее приготовленную половинку ассигнации и протянул великану. Тот кивнул, взял ее и без предупреждения захлопнул дверь перед носом капитана. Снова лязгнул засов. Хорнблоуэр не обиделся на грубость манер хозяина, мистер Каррон предупреждал, что так и будет, а отступил на шаг и приготовился ждать. Ожидание не затянулось. Через пару минут дверь отворилась, и хозяин снова показался на пороге. Волкодава рядом с ним уже не было. Он посторонился и жестом указал внутрь.
— Входите, сеньор.
— Я не один, — сказал Хорнблоуэр.
На лице пастуха не выразилось никаких признаков удивления.
— Сколько? — спросил он лаконично.
— Десять, — так же кратко ответил капитан, ожидая с некоторой тревогой реакции хозяина, но тот опять не удивился.
— В доме поместятся четверо, — сказал он, — остальным придется спать на сеновале. Зовите ваших друзей, сеньор.
Хорнблоуэр махнул рукой, подавая сигнал, что все в порядке. Послышался тихий свист, и из-за хижины появились две темные фигуры. К ним вскоре присоединились остальные семеро. После короткого обсуждения капитан отправил на сеновал Рикардо с легионерами в сопровождении хозяина, а сам вошел внутрь. Миранда, Клавдий и месье Виллебуа последовали за ним.
Единственное помещение в доме слабо освещалось все той же чадящей плошкой с бараньим жиром. У бокового окна стоял нескладный деревянный стол. Над ним висела деревянная полка с бесхитростной утварью. Стена напротив была глухой, и большую ее часть занимал сложенный из необтесанных камней очаг с решеткой. Напротив входа возвышались двухэтажные нары, застеленные каким-то тряпьем. Внизу и вверху могло улечься по два человека, из чего Хорнблоуэр сделал вывод, что сам хозяин сегодня ночью спать больше не собирается. Под столом свернулся клубком волкодав. Он оскалил зубы на вошедших и глухо заворчал, но с места не сдвинулся. Очевидно, пес получил приказ вести себя смирно.
— Немногим лучше Ньюгейтской тюрьмы, — с отвращением повел носом Клавдий. — А уж адмиралтейская гауптвахта по сравнению с этой дырой — просто царские палаты.
— Я бы попросил вас воздержаться от подобного рода комментариев, доктор, — со скрытой угрозой в голосе предупредил Горацио, последнее время избегавший называть мошенника иначе, так как употреблять эпитеты «святой отец» или «преподобный» казалось ему кощунством; «доктор» звучало привычней и проще, подобно обращению к корабельному врачу или фельдшеру. — Испанцы крайне обидчивы, и кто знает, чьи уши могут сейчас слышать ваши слова.
— Никого здесь нет… — проворчал Клавдий, но уже тише и не так уверенно, зачем-то оглянулся и едва не подпрыгнул от неожиданности: великан-хозяин неслышно вошел в хижину за их спинами и стоял на пороге, загораживая своей мощной фигурой дверной проем. Лицо его выглядело бесстрастным, и никак нельзя было определить, успел он услышать оскорбительную реплику или нет. К тому же, казалось совершенно невероятным, чтобы этот дикарь мог понимать английскую речь, но рано или поздно случаются даже самые невероятные совпадения — об этом Хорнблоуэру было известно очень хорошо.
— Если сеньоры голодны, — заговорил пастух, — могу предложить вчерашние лепешки и полкруга овечьего сыра. Больше у меня ничего нет.
— Благодарим вас, — вежливо отказался капитан, — у нас достаточно провизии, да и время для еды не совсем подходящее. В настоящий момент нас больше занимают другие вопросы.
— Понимаю, — кивнул головой гигант, — вам нужен атаман Запата. Я уйду сейчас, но на рассвете вернусь. Вы сказали, еда у вас есть? А то я могу прихватить внизу в деревне еще сыру и яиц.
— Спасибо, но в этом нет необходимости, — поспешно сказал Горацио, которому вовсе не улыбалось, чтобы люди начали интересоваться, зачем одинокому пастуху столько продуктов.
— Как хотите, — философски пожал тот плечами. — Тогда спите, раз не хотите есть. Ждать надо до вечера. Раньше дон Антонио не успеет прислать за вами своих людей.
Из слов хозяина Хорнблоуэр извлек сразу две важных крупицы информации. Во-первых, Запату звали Антонио, хотя ничего существенного эта информация не несла — имя, равно как и прозвище, вполне могло оказаться вымышленным. Вторая оговорка выглядела важнее. Итак, атаман разбойников не собирался являться сюда лично, а только прислать за ними кого-то из своих подручных. Мистер Каррон встречался с Запатой в этой самой хижине и никуда не ездил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113