— Ирисовая диафрагма может решить проблему, но как ее закрыть? В фотоаппарате это достигается вращением кольца.
— Вращение необязательно, — подумав, сказал Сима Смолкин. — Гидравлика надежнее. Выдавит секторы диафрагмы за милую душу в нужный момент!
— Кстати, количество секторов можно уменьшить до трех—четырех, — добавила Майя. — Нам ведь не снимать!
— Так-то оно так, — Саша сосредоточенно пожевал нижнюю губу. — Только как привести в действие эту систему в нужный момент?
— Шток! Если поместить его в наголовнике, то, когда стакан наполнится, керн надавит на шток и передаст давление на гидравлику, — просиял Миша.
— Давление должно быть слабым, — напомнил Саша. — Иначе керн разрушится.
— Надеть на шток тарелку по внутреннему диаметру стакана.
— Зачем надевать, нужно сразу делать шток с тарелкой, — поправил Сима. — И пружину под тарелку, чтобы диафрагма не срабатывала при спуске снаряда от сопротивления воздуха или воды.
— Ребятки, это следует посчитать! Пошли в отсек. Майя, следи за бурением! — заключил Саша.
В отсеке управления была компактная ЭВМ для программирования работ, соединенная с выносным пультом. При бурении работал обычно лишь автономный программный блок, и новоявленные конструкторы решили использовать бездействующие блоки ЭВМ для расчетов. Перепробовав несколько вариантов, они убедились, что выполнить такую работу на месте нельзя.
— Надо вызвать Центр. Хотя бы посоветоваться, — предложил Субботин. — Как-никак, мы сейчас его представители.
— Просто надо сделать заказ. Вопрос престижный, да и делу надо помочь, — сказал решительно Саша.
Макаров оказался прав. Дежурный, узнав о их затруднениях, обещал помочь.
Ободренные таким поворотом дела, парни вывалились из отсека управления…
— Ну как, Маечка?
— Сорок девять метров, Миша, ты бы стал за пульт. Прослои алеврита увеличиваются. Как бы мне не просчитаться.
Субботин подошел к пульту, а Майя выбрала из ящика новый стакан и, соединив его со штангой, начала спуск снаряда в скважину.
Михаил внимательно следил за давлением на за бой, но стрелка за время спуска мирно покоилась на нуле.
— Нормально, — успокоил он Майю, прочитав в ее взгляде некоторую неуверенность. — Раз стакан нигде не задел стенок скважины, значит, параметры ее отклонения от старого ствола выдержаны.
Едва снаряд стал на забой, как стрелка прыгнула вправо на добрый десяток делений. Субботин включил гидравлическую подачу снаряда, и давление на забой плавно поднялось. Стакан задавливался в породу сантиметр за сантиметром, но стрелка с небольшими колебаниями держалась на одном делении. Сантиметров через двадцать проходки она качнулась и ушла вправо, затем вернулась к прежнему делению. На сорока пяти сантиметрах картина повторилась, и, едва стрелка начала возвращаться, Михаил выключил гидравлическую подачу и начал подъем.
— Прослои алевролитов увеличились до двадцати сантиметров. Пожалуй, надо позвать Самсонова.
Пока вернулся Саша с Самсоновым, они успели сделать еще три подъема, и каждый раз Субботин тщательно вымерял интервалы по проходке и по поднятому керну, отмечая всевозрастающую мощность алевролитовых прослоев. Дальше пришлось делать подъемы по тридцать-сорок сантиметров и, наконец, пошли слоистые глины. Аркадий Михайлович облегченно вздохнул: скважина достигла глубины шестидесяти трех метров, и ниже в разрезе должны преобладать глины.
Субботин отошел от станка и вместе с Самсоновым выкладывал прозрачные капсулы с керном из старого и нового стволов скважины и, сопоставляя прослойки, подгонял их друг к другу, чтобы получить единый разрез.
Сима, ожидая его, балагурил с Майей. Подъем делал Саша. Когда стакан оказался на поверхности, Макаров снял его, заглянул, и кончики его ушей запылали. Затем волна покраснения распространилась на щеки, лоб и даже шею… Сима, глядя на него, умолк на полуслове: так Макаров краснел лишь при сильном волнении, что в последние годы бывало нечасто.
— Что случилось? — Смолкин подошел к Саше, заглянул в стакан и присвистнул: тот был пуст.
Тягостная тишина, нависшая над буровой, обеспокоила Субботина, он обернулся и, увидев растерянность своих друзей, чуть не бегом направился к ним. Одного взгляда на стакан было достаточно, чтобы уяснить обстановку. Миша посмотрел на ленту самописца, регистрирующую глубину скважины и режим бурения. График давления на забой был простым, без обычных пиков…
— Спокойно, — Субботин оторвался от графиков. — Керн, по-видимому, остался в обсадных трубах и вряд ли нарушен. Попробуем накрыть. Наращивайте двойной стакан.
Удлиненный стакан вместе с муфтой оказался длиной чуть больше метра. Субботин сам начал спуск снаряда, и, когда тот дошел до забоя, включил гидравлику, постепенно наращивая давление. Не отрывая глаз от стрелки, он задавил стакан на метр и обернулся.
— Бесполезно. Алеврит.
И крикнул:
— Аркадий Михайлович!
Геолог поднял голову и по сосредоточенным лицам практикантов почувствовал, что произошло нечто непоправимое…
Субботин начал подъем. Все стояли в полном молчании, надеясь на чудо, но чуда не случилось: стакан был пуст.
Аркадий Михайлович потрогал стенки стакана, где сохранились примазки алеврита, растер между пальцами приставшую породу, ощущая бархатистую гладкость кварцевой муки, и сказал хмуро, ни к кому не обращаясь:
— Такого мощного прослоя здесь не было…
Смахнув с рук пыль, геолог с надеждой посмотрел на Михаила, к которому, как он убедился, обращались в сложных случаях все.
— Может быть, еще нарастить? Такой разрез пропадет!
— Давайте попробуем. Сима! Колонковую! Смолкин метнулся к запаснику и вытащил трубу нужного диаметра. Оживший Макаров тут же приладил к ней наголовник. Тем временем у Майи был собран стакан с муфтой вместо наголовника. Соединив стакан с колонковой, получили снаряд около четырех метров.
— Должно хватить, — сказал Субботин и начал спуск.
Первые полтора метра Михаил задавил нормально, но дальше снаряд пошел с большим трудом. Он приподнял его на несколько сантиметров, как бы давая разгон, и снова задавил. Так, меняя режим бурения, он прошел всю колонковую. Подъем делали очень осторожно, до предела уменьшив скорость. Когда поднялась колонковая, Саша, пренебрегая техникой безопасности, сунул под нее руку и, нащупав керн, сказал тихо, словно боясь спугнуть удачу:
— Есть!
Но едва колонковую отвели от устья скважины, что-то нарушилось в зыбкой системе равновесия, и из нее хлынула вода. Поднятый с таким трудом керн превратился в кучу ненужного хлама…
— Все, ребята! — выдохнул от огорчения геолог. — Все…
Он опустил голову и пошел по тропинке к лагерю.
— Аркадий Михайлович! Вы не расстраивайтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Вращение необязательно, — подумав, сказал Сима Смолкин. — Гидравлика надежнее. Выдавит секторы диафрагмы за милую душу в нужный момент!
— Кстати, количество секторов можно уменьшить до трех—четырех, — добавила Майя. — Нам ведь не снимать!
— Так-то оно так, — Саша сосредоточенно пожевал нижнюю губу. — Только как привести в действие эту систему в нужный момент?
— Шток! Если поместить его в наголовнике, то, когда стакан наполнится, керн надавит на шток и передаст давление на гидравлику, — просиял Миша.
— Давление должно быть слабым, — напомнил Саша. — Иначе керн разрушится.
— Надеть на шток тарелку по внутреннему диаметру стакана.
— Зачем надевать, нужно сразу делать шток с тарелкой, — поправил Сима. — И пружину под тарелку, чтобы диафрагма не срабатывала при спуске снаряда от сопротивления воздуха или воды.
— Ребятки, это следует посчитать! Пошли в отсек. Майя, следи за бурением! — заключил Саша.
В отсеке управления была компактная ЭВМ для программирования работ, соединенная с выносным пультом. При бурении работал обычно лишь автономный программный блок, и новоявленные конструкторы решили использовать бездействующие блоки ЭВМ для расчетов. Перепробовав несколько вариантов, они убедились, что выполнить такую работу на месте нельзя.
— Надо вызвать Центр. Хотя бы посоветоваться, — предложил Субботин. — Как-никак, мы сейчас его представители.
— Просто надо сделать заказ. Вопрос престижный, да и делу надо помочь, — сказал решительно Саша.
Макаров оказался прав. Дежурный, узнав о их затруднениях, обещал помочь.
Ободренные таким поворотом дела, парни вывалились из отсека управления…
— Ну как, Маечка?
— Сорок девять метров, Миша, ты бы стал за пульт. Прослои алеврита увеличиваются. Как бы мне не просчитаться.
Субботин подошел к пульту, а Майя выбрала из ящика новый стакан и, соединив его со штангой, начала спуск снаряда в скважину.
Михаил внимательно следил за давлением на за бой, но стрелка за время спуска мирно покоилась на нуле.
— Нормально, — успокоил он Майю, прочитав в ее взгляде некоторую неуверенность. — Раз стакан нигде не задел стенок скважины, значит, параметры ее отклонения от старого ствола выдержаны.
Едва снаряд стал на забой, как стрелка прыгнула вправо на добрый десяток делений. Субботин включил гидравлическую подачу снаряда, и давление на забой плавно поднялось. Стакан задавливался в породу сантиметр за сантиметром, но стрелка с небольшими колебаниями держалась на одном делении. Сантиметров через двадцать проходки она качнулась и ушла вправо, затем вернулась к прежнему делению. На сорока пяти сантиметрах картина повторилась, и, едва стрелка начала возвращаться, Михаил выключил гидравлическую подачу и начал подъем.
— Прослои алевролитов увеличились до двадцати сантиметров. Пожалуй, надо позвать Самсонова.
Пока вернулся Саша с Самсоновым, они успели сделать еще три подъема, и каждый раз Субботин тщательно вымерял интервалы по проходке и по поднятому керну, отмечая всевозрастающую мощность алевролитовых прослоев. Дальше пришлось делать подъемы по тридцать-сорок сантиметров и, наконец, пошли слоистые глины. Аркадий Михайлович облегченно вздохнул: скважина достигла глубины шестидесяти трех метров, и ниже в разрезе должны преобладать глины.
Субботин отошел от станка и вместе с Самсоновым выкладывал прозрачные капсулы с керном из старого и нового стволов скважины и, сопоставляя прослойки, подгонял их друг к другу, чтобы получить единый разрез.
Сима, ожидая его, балагурил с Майей. Подъем делал Саша. Когда стакан оказался на поверхности, Макаров снял его, заглянул, и кончики его ушей запылали. Затем волна покраснения распространилась на щеки, лоб и даже шею… Сима, глядя на него, умолк на полуслове: так Макаров краснел лишь при сильном волнении, что в последние годы бывало нечасто.
— Что случилось? — Смолкин подошел к Саше, заглянул в стакан и присвистнул: тот был пуст.
Тягостная тишина, нависшая над буровой, обеспокоила Субботина, он обернулся и, увидев растерянность своих друзей, чуть не бегом направился к ним. Одного взгляда на стакан было достаточно, чтобы уяснить обстановку. Миша посмотрел на ленту самописца, регистрирующую глубину скважины и режим бурения. График давления на забой был простым, без обычных пиков…
— Спокойно, — Субботин оторвался от графиков. — Керн, по-видимому, остался в обсадных трубах и вряд ли нарушен. Попробуем накрыть. Наращивайте двойной стакан.
Удлиненный стакан вместе с муфтой оказался длиной чуть больше метра. Субботин сам начал спуск снаряда, и, когда тот дошел до забоя, включил гидравлику, постепенно наращивая давление. Не отрывая глаз от стрелки, он задавил стакан на метр и обернулся.
— Бесполезно. Алеврит.
И крикнул:
— Аркадий Михайлович!
Геолог поднял голову и по сосредоточенным лицам практикантов почувствовал, что произошло нечто непоправимое…
Субботин начал подъем. Все стояли в полном молчании, надеясь на чудо, но чуда не случилось: стакан был пуст.
Аркадий Михайлович потрогал стенки стакана, где сохранились примазки алеврита, растер между пальцами приставшую породу, ощущая бархатистую гладкость кварцевой муки, и сказал хмуро, ни к кому не обращаясь:
— Такого мощного прослоя здесь не было…
Смахнув с рук пыль, геолог с надеждой посмотрел на Михаила, к которому, как он убедился, обращались в сложных случаях все.
— Может быть, еще нарастить? Такой разрез пропадет!
— Давайте попробуем. Сима! Колонковую! Смолкин метнулся к запаснику и вытащил трубу нужного диаметра. Оживший Макаров тут же приладил к ней наголовник. Тем временем у Майи был собран стакан с муфтой вместо наголовника. Соединив стакан с колонковой, получили снаряд около четырех метров.
— Должно хватить, — сказал Субботин и начал спуск.
Первые полтора метра Михаил задавил нормально, но дальше снаряд пошел с большим трудом. Он приподнял его на несколько сантиметров, как бы давая разгон, и снова задавил. Так, меняя режим бурения, он прошел всю колонковую. Подъем делали очень осторожно, до предела уменьшив скорость. Когда поднялась колонковая, Саша, пренебрегая техникой безопасности, сунул под нее руку и, нащупав керн, сказал тихо, словно боясь спугнуть удачу:
— Есть!
Но едва колонковую отвели от устья скважины, что-то нарушилось в зыбкой системе равновесия, и из нее хлынула вода. Поднятый с таким трудом керн превратился в кучу ненужного хлама…
— Все, ребята! — выдохнул от огорчения геолог. — Все…
Он опустил голову и пошел по тропинке к лагерю.
— Аркадий Михайлович! Вы не расстраивайтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15