– В один день… Я никогда не думал, что такое может произойти в жизни. Сегодня странный день.
– Ты не встретишь сегодня свою омерть, Джерард, – неуверенно произнесла Айрис. Не то…
Странный день… Странный – потому что это единственный день его жизни. Его завтра не существует, его вчера – неизвестно кем придуманный обман. Вся жизнь – один день… и она хочет лишить, она лишает его даже этого…
Почему она не может оторвать глаз от его лица? Почему оно такое печальное, обреченное и близкое, его лицо? «Они не люди, не люди, не люди…» Джерард!
– Джерард, – глухо выкрикнула она, и он вздрогнул и шагнул к ней. – Ты не должен, не должен… ты не пойдешь туда, Джерард!
Не хватало дыхания, и слова сбились в один огромный запутанный клубок. Как объяснить… как объяснить ему, что его жизнь слишком коротка, и поэтому люди того, большого, настоящего мира готовы без зазрения совести отнять ее? Что он не человек, а только вариация Джерарда Эрла?
Нет, это все неважно, как объяснить ему, как заставить его поверить в то, что ему нельзя, нельзя идти на эту страшную неравную битву?
– Джерард, – еле слышно сказала она, – ты можешь меня убить. Я послана Царем неверных, чтобы убедить вас выступить против них со слабыми силами. Он хочет, уничтожить вас, Эрлов, а я…
Он пересек длинный зал большими шагами и остановился – совсем, совсем близко к ней.
– Айрис, – его мягкий голос звучал надежно и уверенно, как всегда, – зачем ты говоришь это? Мы приняли решение выступить сегодня два дня назад, на военном совете – тогда тебя еще не было с нами. Я… я постараюсь вернуться, Айрис.
За дверью загрохотали железом приближающиеся шаги братьев. Джерард шагнул было им навстречу, но вдруг обернулся и порывисто, страстно прижал ее к себе – на одно мгновение – и Айрис на миг ощутила его горячее дыхание и тепло тела за холодным непробиваемым металлом…
…Четыре одинаковые фигуры неумолимо удалялись к горизонту, и четыре остроконечных шпиля на шлемах непереносимо сверкали в лучах яркого солнца. Айрис отошла от узкого стрельчатого окна. Вот и все. Она уже ничего не сможет сделать.
То, что Джерард сказал о военном совете – вымысел, предназначенный снять ответственность с ее хрупких плеч? Или это событие уже неуловимо вошло в его память жителя Вариации – Вариации, в которой все должно происходить органично, без вмешательства чужих? Она – чужая здесь.
Надо возвращаться, надо теперь же, не медля ни мгновения, возвращаться в свой мир, и пусть Кармелли и другие решают, справилась ли она с заданием. «Мы все прошли через это…» Вот почему в ваших фильмах так мало жизни и так много жестокости и цинизма – потому что вы с честью прошли через это! Они знали, на что она идет – и провожали ее хохотом. Целый мир, насмешливо хохочущий над нелепым мечтами рыженькой девчонки изменить его…
Вернуться просто. Аппаратура в студии настроена, и ей нужно только положить правую руку на запястье левой, а взглядом следить за циферблатом часов, и когда удар пульса совпадет о движением секундной стрелки, задержать дыхание и закрыть глаза…
Она бесследно исчезнет из этой Вариации, и князь Джерард Эрл, возвратившись в замок, не найдет там деву с волосами цвета пламени… Ведь он вернется, он непременно вернется, не может быть, чтобы у него не было ни одного шанса, он обещал постараться вернуться и он вернется – и нельзя, чтобы его никто не ждал.
Айрис осталась ждать – и время остановилось. Ничего нет длиннее ожидания. Она не думала ни о Джерарде, ни о его братьях, ни о битве, неясный гул которой долетал до замка – она просто ждала, отмеривая бесконечные шаги из конца в конец огромного зала, а сверкающее солнце неподвижно стояло в бледно-зеленоватом перекаленном небе.
…Скрип подъемного моста прошел мимо ее сознания, как что-то далекое и постороннее, и тслько когда в лязге решетки возникли неровные громоздкие шаги, нервное напряжение многих часов взорвалось в Айрис, и она стремительно метнулась к выходу, и собственное тело не слушалось ее, было неловким и тяжелым…
Только один человек. Огромная фигура в потускневших доспехах и причудливом шлеме со шпилем на верхушке, налитые кровью глаза по-бычьи исподлобья смотрели в прорези забрала, и Айрис поняла: Монмут. Он стоял неподвижно, и его руки сжимали обнаженный меч, громадный меч, наполовину покрытый бурой ржавчиной крови.
Айрис заговорила, и ее голос показался особенно тонким и слабым рядом с его колоссальной фигурой.
– Князь Монмут Эрл… битва… кончилась?
– Битва продолжается… – глухо сказал он, и в хриплом голосе отчетливо прозвучала угроза. – Она продолжается… Джерард и Эдвард убиты. Элберт ранен в правую руку, он не продержится долго. Я тоже погибну… но сначала я убью тебя!
Айрис услышала только последние слова, и сверкающая половина поверхности меча резанула ей глаза. Меч поднимался – медленно, медленно, Монмут Эрл все делал медленно, с медвежьей тяжестью… Остановить его!
– Но… почему, Монмут?
Она просто забыла другие слова. Она хорошо знала, что эти – бессмысленны…
– Почему?! – его голос, искаженный забралом, грохотал. – Ты знаешь! Ты и тогда все знала! Мы пошли за твоими словами, и только потому, что Ирида… Но ты непохожа на нее! У нее были светлые глаза. Нет, ты непохожа, непохожа на нее!..
Он снова поднимается, этот огромный меч. Сколько людей оставили на нем сегодня отпечаток своей крови? Людей Вариации… нет, просто людей! Если бы только не было так непереносимо-страшно…
– Убей меня, Монмут Эрл, – спокойно и ровно сказала Айрис. – Убей меня, и только потом с легким сердцем отправляйся на битву… если у тебя хватит мужества вернуться туда, – в его глазах звериная ярость, но руки – руки замерли на полдороге, и, может быть… – Если бы оно у тебя было, ты бы не пришел сюда, Монмут. Ты бы сейчас воевал с сильными мужчинами, а не…
Что-то невообразимо-тяжелое просвистело у самого ее виска – но не меч, меч остался в руках Монмута, от отчаянного бега которого сотрясался пол замка. Айрис прислонилась к каменной стене, и ее сил хватило только на то, чтобы не сползти вниз…
Неизвестно, сколько времени она простояла так, без чувств, без мыслей, без ничего, кроме пустоты… Надо забыть что-то невозможное,. ужасное, что-то, что было в словах Монмута, которые она отказалась понять, отказалась услышать… Джерард!!!
…В узких окнах алым пламенем горел закат. Вот и пришел конец всему этому…
Когда-то давно, полжизни назад, был человек, которого звали Джерард Эрл. Он был высок и широк в плечах, он носил тяжелые сверкающие доспехи. Он не был красив, но у него были открытые голубые глаза, не знавшие неискренности. Он всю жизнь… да, всю жизнь воевал с неверными и не слагал баллад. И он всего только один раз обнял девушку по имени Айрис – и она уже больше никогда не сможет по-настоящему жить.
1 2 3 4 5
– Ты не встретишь сегодня свою омерть, Джерард, – неуверенно произнесла Айрис. Не то…
Странный день… Странный – потому что это единственный день его жизни. Его завтра не существует, его вчера – неизвестно кем придуманный обман. Вся жизнь – один день… и она хочет лишить, она лишает его даже этого…
Почему она не может оторвать глаз от его лица? Почему оно такое печальное, обреченное и близкое, его лицо? «Они не люди, не люди, не люди…» Джерард!
– Джерард, – глухо выкрикнула она, и он вздрогнул и шагнул к ней. – Ты не должен, не должен… ты не пойдешь туда, Джерард!
Не хватало дыхания, и слова сбились в один огромный запутанный клубок. Как объяснить… как объяснить ему, что его жизнь слишком коротка, и поэтому люди того, большого, настоящего мира готовы без зазрения совести отнять ее? Что он не человек, а только вариация Джерарда Эрла?
Нет, это все неважно, как объяснить ему, как заставить его поверить в то, что ему нельзя, нельзя идти на эту страшную неравную битву?
– Джерард, – еле слышно сказала она, – ты можешь меня убить. Я послана Царем неверных, чтобы убедить вас выступить против них со слабыми силами. Он хочет, уничтожить вас, Эрлов, а я…
Он пересек длинный зал большими шагами и остановился – совсем, совсем близко к ней.
– Айрис, – его мягкий голос звучал надежно и уверенно, как всегда, – зачем ты говоришь это? Мы приняли решение выступить сегодня два дня назад, на военном совете – тогда тебя еще не было с нами. Я… я постараюсь вернуться, Айрис.
За дверью загрохотали железом приближающиеся шаги братьев. Джерард шагнул было им навстречу, но вдруг обернулся и порывисто, страстно прижал ее к себе – на одно мгновение – и Айрис на миг ощутила его горячее дыхание и тепло тела за холодным непробиваемым металлом…
…Четыре одинаковые фигуры неумолимо удалялись к горизонту, и четыре остроконечных шпиля на шлемах непереносимо сверкали в лучах яркого солнца. Айрис отошла от узкого стрельчатого окна. Вот и все. Она уже ничего не сможет сделать.
То, что Джерард сказал о военном совете – вымысел, предназначенный снять ответственность с ее хрупких плеч? Или это событие уже неуловимо вошло в его память жителя Вариации – Вариации, в которой все должно происходить органично, без вмешательства чужих? Она – чужая здесь.
Надо возвращаться, надо теперь же, не медля ни мгновения, возвращаться в свой мир, и пусть Кармелли и другие решают, справилась ли она с заданием. «Мы все прошли через это…» Вот почему в ваших фильмах так мало жизни и так много жестокости и цинизма – потому что вы с честью прошли через это! Они знали, на что она идет – и провожали ее хохотом. Целый мир, насмешливо хохочущий над нелепым мечтами рыженькой девчонки изменить его…
Вернуться просто. Аппаратура в студии настроена, и ей нужно только положить правую руку на запястье левой, а взглядом следить за циферблатом часов, и когда удар пульса совпадет о движением секундной стрелки, задержать дыхание и закрыть глаза…
Она бесследно исчезнет из этой Вариации, и князь Джерард Эрл, возвратившись в замок, не найдет там деву с волосами цвета пламени… Ведь он вернется, он непременно вернется, не может быть, чтобы у него не было ни одного шанса, он обещал постараться вернуться и он вернется – и нельзя, чтобы его никто не ждал.
Айрис осталась ждать – и время остановилось. Ничего нет длиннее ожидания. Она не думала ни о Джерарде, ни о его братьях, ни о битве, неясный гул которой долетал до замка – она просто ждала, отмеривая бесконечные шаги из конца в конец огромного зала, а сверкающее солнце неподвижно стояло в бледно-зеленоватом перекаленном небе.
…Скрип подъемного моста прошел мимо ее сознания, как что-то далекое и постороннее, и тслько когда в лязге решетки возникли неровные громоздкие шаги, нервное напряжение многих часов взорвалось в Айрис, и она стремительно метнулась к выходу, и собственное тело не слушалось ее, было неловким и тяжелым…
Только один человек. Огромная фигура в потускневших доспехах и причудливом шлеме со шпилем на верхушке, налитые кровью глаза по-бычьи исподлобья смотрели в прорези забрала, и Айрис поняла: Монмут. Он стоял неподвижно, и его руки сжимали обнаженный меч, громадный меч, наполовину покрытый бурой ржавчиной крови.
Айрис заговорила, и ее голос показался особенно тонким и слабым рядом с его колоссальной фигурой.
– Князь Монмут Эрл… битва… кончилась?
– Битва продолжается… – глухо сказал он, и в хриплом голосе отчетливо прозвучала угроза. – Она продолжается… Джерард и Эдвард убиты. Элберт ранен в правую руку, он не продержится долго. Я тоже погибну… но сначала я убью тебя!
Айрис услышала только последние слова, и сверкающая половина поверхности меча резанула ей глаза. Меч поднимался – медленно, медленно, Монмут Эрл все делал медленно, с медвежьей тяжестью… Остановить его!
– Но… почему, Монмут?
Она просто забыла другие слова. Она хорошо знала, что эти – бессмысленны…
– Почему?! – его голос, искаженный забралом, грохотал. – Ты знаешь! Ты и тогда все знала! Мы пошли за твоими словами, и только потому, что Ирида… Но ты непохожа на нее! У нее были светлые глаза. Нет, ты непохожа, непохожа на нее!..
Он снова поднимается, этот огромный меч. Сколько людей оставили на нем сегодня отпечаток своей крови? Людей Вариации… нет, просто людей! Если бы только не было так непереносимо-страшно…
– Убей меня, Монмут Эрл, – спокойно и ровно сказала Айрис. – Убей меня, и только потом с легким сердцем отправляйся на битву… если у тебя хватит мужества вернуться туда, – в его глазах звериная ярость, но руки – руки замерли на полдороге, и, может быть… – Если бы оно у тебя было, ты бы не пришел сюда, Монмут. Ты бы сейчас воевал с сильными мужчинами, а не…
Что-то невообразимо-тяжелое просвистело у самого ее виска – но не меч, меч остался в руках Монмута, от отчаянного бега которого сотрясался пол замка. Айрис прислонилась к каменной стене, и ее сил хватило только на то, чтобы не сползти вниз…
Неизвестно, сколько времени она простояла так, без чувств, без мыслей, без ничего, кроме пустоты… Надо забыть что-то невозможное,. ужасное, что-то, что было в словах Монмута, которые она отказалась понять, отказалась услышать… Джерард!!!
…В узких окнах алым пламенем горел закат. Вот и пришел конец всему этому…
Когда-то давно, полжизни назад, был человек, которого звали Джерард Эрл. Он был высок и широк в плечах, он носил тяжелые сверкающие доспехи. Он не был красив, но у него были открытые голубые глаза, не знавшие неискренности. Он всю жизнь… да, всю жизнь воевал с неверными и не слагал баллад. И он всего только один раз обнял девушку по имени Айрис – и она уже больше никогда не сможет по-настоящему жить.
1 2 3 4 5