Ее обнаженные загорелые руки и ноги тонули в полумраке, но четко обрисованная платьем фигура была безупречной, как и уверенная, твердая походка, залюбовавшись которой, Лина даже обернулась.
– А каким видом искусства занимается Стефания? – спросила она у Белль, когда белый силуэт растворился в сумерках.
– Высокая гимнастика над водой, – последовал не совсем понятный ответ. –
Она может делать со своим телом все, что захочет – правда, Лион? Он ее очень любит, – закончила Б?лль, лукаво блеснув длинными черными глазами.
Лион молчал. Лина так и не взглянула в его сторону.
* * *
Утреннее солнце бросало мягкие блики на чуть подернутую мелкой рябью поверхность моря. Блестящие перекладины над водой продолжались широко раскинутыми руками Стефании, и она медленно, плавно совершала поворот за поворотом вокруг оси своих сильных, мускулистых рук. При каждом повороте ее голова и маленькие крепкие ступни поочередно уходили под воду, и белые волосы на мгновение распускались причудливым цветком – и снова повисали мокрыми прядями.
– Мне кажется, вы заблуждаетесь, госпожа Стефания, – сказал, наклонившись на краю помоста, секретарь.
Она закончила сотый поворот и напрягла руки, вытянув в струну свое безупречное тело в белом купальнике.
– Что вы сказали? – холодно спросила она. – Я не понимаю вас.
– Мне кажется, госпожа Стефания, что вы неправы, – судорожно сглотнув, повторил он. – Ведь вы жительница Сиренополя, больше того – вы дочь мэра… А госпожа Лина – чужестранка… она не настолько опасна для вас, чтобы вы забыли о древних традициях нашего города, самого прекрасного и справедливого города на…
– Вы отказываетесь исполнять мои указания?
– Нет, но… – он набросил легкое махровое полотенце на округлые совершенные смуглые плечи, – вы неправы, госпожа Стефания.
* * *
В воздухе дивными звуками таинственных музыкальных инструментов звенели сверчки, неуловимо и стремительно сгущались сумерки. Лина медленно шла по тенистой сумеречной аллее, вдыхая терпкий аромат распускающихся ночных цветов. Весь этот длинный, замечательный день она провела одна, и это было очень тонко и деликатно со стороны Белль, ее братьев и… да, и Лиона. Они сумели понять, что для ее сумбурной и незащищенной души действительно важно остаться на время наедине с собой, насладиться безграничной свободой, соскучиться по узам дружбы и привести в какую-то систему беспорядочно теснящиеся в голове разноцветные эмоции.
Все было удивительно здорово. С утра она распродала почти половину своих акварелей, засветившихся особенной красотой в темно-шоколадном обрамлении резной подставки Мика. Потом была прогулка по залитой ярким, но мягко-ласковым солнцем набережной Сиренополя – боже мой, ну что может быть прекраснее Сиренополя? И море, удивительное море, и пляж из белого кораллового песка… А потом, уже ближе к вечеру, она купила эту шляпу, из-под которой можно так таинственно-лукаво взглянуть в глаза Лиона…
Лина и Лион – как будто кто-то специально подбирал имена. Он очень красив… А эта девушка, его невеста, ее зовут Стефания, в темноте было не разобрать, красива она или нет. И любит ли он ее – это тоже было непонятно…
– Простите, госпожа, мне очень неловко прерывать вашу прогулку. Но, увы, я вынужден просить вас об одной очень маленькой, но жизненно важной для меня услуге…
Лина остановилась и подняла глаза. Невысокий, неброско одетый немолодой человек с чуть растерянным выражением лица смотрел куда-то мимо нее большими карими глазами.
– Я слушаю вас, – мягко сказала она. И, вспомнив любимое выражение сиренопольцев, добавила:
– Я всегда рада помочь.
– Понимаете, – словно с трудом проговорил человек, – я слепой.
Слепой! Последние лучи уже скрывшегося за горизонтом солнца еще окрашивали море лилово-сиреневыми бликами. От огромной серебристо-кремовой луны протянулась по морю яркая дорожка, а по белому мрамору набережной – полупрозрачные Фиолетовые тени. Этот удивительный вечер… разве можно, чтобы человек не видел такой красоты?
– Я потерял свою трость, и мне теперь будет затруднительно добраться до дома, – виновато продолжал он. – Если бы вы только согласились проводить меня…
– Я приезжая, – тихо сказала Лина.
Человек улыбнулся – и его глаза тоже улыбнулись, совсем живые карие глаза, которые никогда не оценят дивной красоты Сиренополя…
– Это не страшно. Я прекрасно знаю дорогу, мне просто хотелось бы избежать столкновений… с посторонними предметами… вы понимаете…
…Широкие беломраморные ступеньки поднимались к величественной инкрустированной двери. В их городе подобный дом мог бы позволить себе только миллионер или член правительства, подумала Лина… но здесь, в Сиренополе, красота архитектуры еще не говорит о высоком положении и достатке. Ее спутник распахнул дверь уверенным движением. Лина остановилась на пороге.
– Войдите, – попросил он. – Пока я не найду запасную трость, я совершенно беспомощен.
В комнате было абсолютно темно – конечно, зачем слепому свет? Стараясь не отставать от него, Лина прошла в смежную комнату, задела какой-то предмет, с грохотом упавший… Я сама совершенно беспомощна здесь, подумалось ей.
И внезапно зажегся свет. Белый, яркий, ослепляющий привыкшие к сумеркам глаза. И в океане этого всепоглощающего света стояла Стефания.
В первый момент Лина не узнала ее, было только смутное впечатление чего-то знакомого, и, часто смаргивая обожженными светом глазами, она сказала:
– Здравствуйте.
Стефания усмехнулась – белые зубы, белые волосы, белое платье, – вспомнила Лина. В ее глазах возник вопрос, перехваченный еще до того, как был высказан.
– Это был мой секретарь.
– Но, если вы хотели поговорить со мной, – начала Лина, – почему…
– Я не хочу с вами говорить. Я хочу от вас избавиться.
В ее голосе звучал холодный бестрепетный металл, и в изумление Лины начал медленно вкрадываться неосознанный страх. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как загорелая с белыми ногтями рука Стефании нащупала на столе круглую серебристую кнопку и несколько раз ритмично нажала на нее.
– Что вы делаете?
– Я сообщаю, – подчеркнуто спокойно заговорила Стефания, – что в моем доме
– кстати, в доме мэра Сиренополя – совершена попытка ограбления. Между прочим, это сенсация – ведь в нашем городе практически нет преступности. И знаете, почему? Потому что любое преступление, даже не столь тяжкое, в Сиренополе карается смертью. Через несколько минут вас казнят.
Какая-то фантасмагория, лихорадочно думала Лина. О чем она говорит? Что ей нужно? Скрыться, исчезнуть из этого дома как можно скорее…
– Только не пытайтесь бежать, – сказала Стефания. – Ваша физическая подготовка заслуживает разве что жалости.
1 2 3 4
– А каким видом искусства занимается Стефания? – спросила она у Белль, когда белый силуэт растворился в сумерках.
– Высокая гимнастика над водой, – последовал не совсем понятный ответ. –
Она может делать со своим телом все, что захочет – правда, Лион? Он ее очень любит, – закончила Б?лль, лукаво блеснув длинными черными глазами.
Лион молчал. Лина так и не взглянула в его сторону.
* * *
Утреннее солнце бросало мягкие блики на чуть подернутую мелкой рябью поверхность моря. Блестящие перекладины над водой продолжались широко раскинутыми руками Стефании, и она медленно, плавно совершала поворот за поворотом вокруг оси своих сильных, мускулистых рук. При каждом повороте ее голова и маленькие крепкие ступни поочередно уходили под воду, и белые волосы на мгновение распускались причудливым цветком – и снова повисали мокрыми прядями.
– Мне кажется, вы заблуждаетесь, госпожа Стефания, – сказал, наклонившись на краю помоста, секретарь.
Она закончила сотый поворот и напрягла руки, вытянув в струну свое безупречное тело в белом купальнике.
– Что вы сказали? – холодно спросила она. – Я не понимаю вас.
– Мне кажется, госпожа Стефания, что вы неправы, – судорожно сглотнув, повторил он. – Ведь вы жительница Сиренополя, больше того – вы дочь мэра… А госпожа Лина – чужестранка… она не настолько опасна для вас, чтобы вы забыли о древних традициях нашего города, самого прекрасного и справедливого города на…
– Вы отказываетесь исполнять мои указания?
– Нет, но… – он набросил легкое махровое полотенце на округлые совершенные смуглые плечи, – вы неправы, госпожа Стефания.
* * *
В воздухе дивными звуками таинственных музыкальных инструментов звенели сверчки, неуловимо и стремительно сгущались сумерки. Лина медленно шла по тенистой сумеречной аллее, вдыхая терпкий аромат распускающихся ночных цветов. Весь этот длинный, замечательный день она провела одна, и это было очень тонко и деликатно со стороны Белль, ее братьев и… да, и Лиона. Они сумели понять, что для ее сумбурной и незащищенной души действительно важно остаться на время наедине с собой, насладиться безграничной свободой, соскучиться по узам дружбы и привести в какую-то систему беспорядочно теснящиеся в голове разноцветные эмоции.
Все было удивительно здорово. С утра она распродала почти половину своих акварелей, засветившихся особенной красотой в темно-шоколадном обрамлении резной подставки Мика. Потом была прогулка по залитой ярким, но мягко-ласковым солнцем набережной Сиренополя – боже мой, ну что может быть прекраснее Сиренополя? И море, удивительное море, и пляж из белого кораллового песка… А потом, уже ближе к вечеру, она купила эту шляпу, из-под которой можно так таинственно-лукаво взглянуть в глаза Лиона…
Лина и Лион – как будто кто-то специально подбирал имена. Он очень красив… А эта девушка, его невеста, ее зовут Стефания, в темноте было не разобрать, красива она или нет. И любит ли он ее – это тоже было непонятно…
– Простите, госпожа, мне очень неловко прерывать вашу прогулку. Но, увы, я вынужден просить вас об одной очень маленькой, но жизненно важной для меня услуге…
Лина остановилась и подняла глаза. Невысокий, неброско одетый немолодой человек с чуть растерянным выражением лица смотрел куда-то мимо нее большими карими глазами.
– Я слушаю вас, – мягко сказала она. И, вспомнив любимое выражение сиренопольцев, добавила:
– Я всегда рада помочь.
– Понимаете, – словно с трудом проговорил человек, – я слепой.
Слепой! Последние лучи уже скрывшегося за горизонтом солнца еще окрашивали море лилово-сиреневыми бликами. От огромной серебристо-кремовой луны протянулась по морю яркая дорожка, а по белому мрамору набережной – полупрозрачные Фиолетовые тени. Этот удивительный вечер… разве можно, чтобы человек не видел такой красоты?
– Я потерял свою трость, и мне теперь будет затруднительно добраться до дома, – виновато продолжал он. – Если бы вы только согласились проводить меня…
– Я приезжая, – тихо сказала Лина.
Человек улыбнулся – и его глаза тоже улыбнулись, совсем живые карие глаза, которые никогда не оценят дивной красоты Сиренополя…
– Это не страшно. Я прекрасно знаю дорогу, мне просто хотелось бы избежать столкновений… с посторонними предметами… вы понимаете…
…Широкие беломраморные ступеньки поднимались к величественной инкрустированной двери. В их городе подобный дом мог бы позволить себе только миллионер или член правительства, подумала Лина… но здесь, в Сиренополе, красота архитектуры еще не говорит о высоком положении и достатке. Ее спутник распахнул дверь уверенным движением. Лина остановилась на пороге.
– Войдите, – попросил он. – Пока я не найду запасную трость, я совершенно беспомощен.
В комнате было абсолютно темно – конечно, зачем слепому свет? Стараясь не отставать от него, Лина прошла в смежную комнату, задела какой-то предмет, с грохотом упавший… Я сама совершенно беспомощна здесь, подумалось ей.
И внезапно зажегся свет. Белый, яркий, ослепляющий привыкшие к сумеркам глаза. И в океане этого всепоглощающего света стояла Стефания.
В первый момент Лина не узнала ее, было только смутное впечатление чего-то знакомого, и, часто смаргивая обожженными светом глазами, она сказала:
– Здравствуйте.
Стефания усмехнулась – белые зубы, белые волосы, белое платье, – вспомнила Лина. В ее глазах возник вопрос, перехваченный еще до того, как был высказан.
– Это был мой секретарь.
– Но, если вы хотели поговорить со мной, – начала Лина, – почему…
– Я не хочу с вами говорить. Я хочу от вас избавиться.
В ее голосе звучал холодный бестрепетный металл, и в изумление Лины начал медленно вкрадываться неосознанный страх. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как загорелая с белыми ногтями рука Стефании нащупала на столе круглую серебристую кнопку и несколько раз ритмично нажала на нее.
– Что вы делаете?
– Я сообщаю, – подчеркнуто спокойно заговорила Стефания, – что в моем доме
– кстати, в доме мэра Сиренополя – совершена попытка ограбления. Между прочим, это сенсация – ведь в нашем городе практически нет преступности. И знаете, почему? Потому что любое преступление, даже не столь тяжкое, в Сиренополе карается смертью. Через несколько минут вас казнят.
Какая-то фантасмагория, лихорадочно думала Лина. О чем она говорит? Что ей нужно? Скрыться, исчезнуть из этого дома как можно скорее…
– Только не пытайтесь бежать, – сказала Стефания. – Ваша физическая подготовка заслуживает разве что жалости.
1 2 3 4