ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

то ли мне это кажется, то ли я действительно вижу бегущего к самолету человека еще и другим, неплотным зрением – вижу чуть со стороны неплотным зрением моего двойника-исполина. И благодаря особенности его бинокулярного зрения я четко и ясно видел, что к самолету бежит старик Рахмет Аннадурдиев!..
Но я знал, что исполин не то что подняться, а и видеть происходящее вокруг него давно уже не мог. И я догадался, что это у меня что-то вроде галлюцинации: я видел как раз то, что очень хотел увидеть, и именно старика Рахмета. Ведь только один он знал, куда я вчера рано утром отправился. Уж кто-кто, только не старик сосед мог здесь появиться…
– Да это же какой-то старик! – нарушив тягостное молчание наблюдателей, с предельным возмущением в голосе констатировал нумизмат. – Взлетайте! Вас любое насекомое может остановить, трусливые зайцы! Вперед!
Самолет взревел и двинулся прямо на бегущего старика…
Все они гурьбой (тут в своей сильно запыленной белой рубашке толкался и широкоплечий, с побитым лицом Иннокентий Уваров), все, как по команде, двинулись из кабины. Понятно, чтоб ничего не видеть…
Я посторонился, чтоб пропустить их. Эпсилон, то есть Кобальский, как я про себя его называл, со слепой яростью набросился на меня. Сильными толчками и ударами он погнал меня в хвостовую часть самолета, приговаривая:
– Это ты еще что-то придумал… И с этим стариком!.. Знаю я… Попоешь ты у меня еще!.. Сейчас ты у меня споешь в ящик!.. Сыграешь!
В этой суматохе они даже не обратили внимания, что руки у меня не связаны.
Самолет все быстрей катил по чуть всхолмленной степи. И мне казалось, что это именно я так вот, со стороны, вижу, как он поблескивает в лучах заходящего солнца.
– Слишком долго не взлетаем! – оглядев всех свирепым взглядом, раздраженно не то спросил, не то просто оказал нумизмат.
– Не очень-то равнинная здесь местность!.. – Тоном голоса как бы указывая на пустячность этого досадного, но и единственного затруднения, громко объяснил Кобальский.
Все злоумышленники сгрудились вокруг Большого Кеши – там, где был центр тяжести, по их мнению.
Громадный Большой Кеша сидел на полу. Глядел куда-то вперед, даже головой не крутил. Глядел и ничего, наверно, не видел, а только ждал – внимательно и напряженно ждал, как вот-вот самолет взлетит. Жаль его было. И не только страх его мучил, но и то, что самолет все никак не мог оторваться от земли. Из-за него не мог, из-за его веса. Конечно, столько тонн!.. А эти все, с нормальным весом, столпились вокруг него и, конечно, думают об этих лишних тоннах…
Георгий-нумизмат вроде бы не спеша прошел под рукой Большого Кеши (которой тот крепко держался за спинку безобразно большого кресла-дивана), приблизился к иллюминатору, на дрожащем полу приподнялся на цыпочках… Вдруг он резко отшатнулся и голосом, в котором исчезли все звонкие тона, почти хрипом, не у кого-нибудь, а так, вообще, спросил:
– Что он??. – И грозно и отчаянно: – Кобальский! Почему он живой?! Он бежит за самолетом!
Я отчетливо со стороны видел, как, поблескивая, катит, все быстрей катит самолет, в котором был и я.
Фотограф, стремительно перелезая через ноги Большого Кеши, запинаясь, бросился к левому борту.
Большой Кеша, со страху широко раскрыв два блюдца-глаза, схватился за поручни кресел, попытался встать в проходе.
– Сядь, идиот! – рявкнул на него Кобальский. – А то опять рухнем!
Все, кроме Большого Кеши, прильнули к иллюминаторам.
Наискось, со стороны, за самолетом бежал мой близнец-исполин!
«Дядя» бросился в пилотскую кабину, очевидно, чтоб сообщить о происходящем Бету.
– Станислав, вы еще раз ошиблись? – приставив пистолет к животу бедняги фотографа, грозно спросил нумизмат.
– Это же невозможно!.. – совершенно потерявшись, быстро, отрицательно замотал Кобальский головой. – Невозможно… Колосс ведь еще утром потрескался и начал рассыпаться!
Он на миг закрыл глаза, выпятил нижнюю губу и дунул вверх по лицу. Из морщин вырвалось, взлетело облачко желтой пыли.
– Иннокентий! – рявкнул нумизмат. – Скажи пилоту, чтоб он свернул вправо и поддал газу.
– Георгий, – смирно пояснил гомеопат, – в авиации это невозможно: пилот сломает правую плоскость. Мы ведь еще не взлетели.
– Кобальский, пять секунд! Что можно сделать?
– Секунд через сорок мы взлетим, – сказал гомеопат.
– Кобальский, три секунды! – твердил нумизмат.
– Колосс должен развалиться раньше, чем вы меня убьете! Он держится на чем-то невероятном!.. Фу!
– Еще две секунды.
– А!!. Да, да! Вот! – то и дело сдувая с лица пыль, Кобальский с радостной, омерзительной гримасой бросился ко мне. – Не представляй это!..
– Что?!. – в паническом негодовании заорал нумизмат, не понимая, что же именно надо предпринять.
– Пусть Максим не представляет себе, что колосс бежит за самолетом!.. Максим, представь, вообрази, что твой двойник упал!
– Немедленно! Ну!! – сообразив, в чем дело, бросился ко мне и наставил на меня пистолет нумизмат.
– Пусть он, – выкрикнул Кобальский, – говорит, что колосс упал! Говорит, говорит, и тогда он не сможет думать о противоположном!.. Пусть все время приговаривает, что исполин упал.
– Станислав, – сказал я ему, – у вас уже осыпались уши. Посмотрите, как глубоки ваши морщины. Попытайтесь побыть человеком хотя бы несколько минут.
– Молчать!! – закричал нумизмат. – Или говори, или я стреляю!
– Молчать!! – заорал на меня Кобальский. – Не заговаривать зубы!.. – Он отвратительно выругался.
– Да, он бежит к морю, – бездумно сказал я, наперекор своим словам, всеми силами души стараясь вообразить, представить себе, как словно огромная тень гонится за самолетом мой близнец-исполин и во что бы то ни стало стремится его догнать. – Он бежит изо всех сил!.. – прошептал я, речью помогая представляемой картине. – Догнать! Непременно!..
Сердце мое бешено колотилось. Всем своим существом я чувствовал, как трудно бежать моему огромному близнецу. Он едва-едва нес себя. При его огромных размерах, при скорости бега, равной скорости летящего самолета, сопротивление воздуха для него было слишком ощутимым. Да еще ступни из-за громадности веса по щиколотку увязали в земле… Ему было невероятно тяжело. Уже смертельно ныло все его тело, но мое сердце помогало биться его сердцу.
– Что он шепчет, этот негодяй?!. – зеленея от злости, глядя на меня неподвижными бляхами глаз, спросил нумизмат. – Я прикончу его!..
– Не надо, шеф! – остановил его Кобальский. – Ведь из-за него в колоссе снова вспыхнула жизнь!.. А если мы убьем этого мерзавца, то его двойник станет действовать автономно. Слишком самостоятельно! Пусть этот Максим представит, что…
– Представляй и ты! – потребовал нумизмат. – Все представляйте!
– Это бесполезно… – плаксиво возразил Кобальский, вдруг быстро подставил руку и поймал свой отвалившийся нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27