Земля мчалась навстречу: слабеющие драконы валились вниз из
поднебесья. Думать сделалось невозможно. Перед глазами мелькали какие-то
вспышки. Тас цеплялся за офицера, который все еще пытался сбросить его...
Потом раздался громкий металлический щелчок.
Механизм сработал и освободил Копье. А с ним и драконов.
Развернув крылья, Хирсах вышел из штопора и выровнялся в полете.
Земля и небо наконец-то встали на место. У Таса текли по щекам слезы. Да
нет, я совсем не боюсь, всхлипывая, сказал он себе. Просто... просто что
может быть лучше синего, синего неба - наверху, где ему и полагается быть!
- Жив, Огнекрылый?.. - окликнул Тас.
Бронзовый устало кивнул.
- А у меня тут пленник! - сообщил ему Тас, заодно и сам осознавая это
интересное обстоятельство. И не спеша выпустил офицера - тот,
полузадушенный, неуверенно крутил головой. - Полагаю, ты никуда отсюда не
денешься, - пробормотал Тас. Слез со спины пленника и пополз по гриве
обратно. Он видел, как офицер поднял голову к небу и в бессильной ярости
стиснул кулак: Драконы Белокамня под водительством Золотого Полководца
постепенно очищали небо от его красно-синего воинства. Особенно пристально
офицер следил за Лораной... и тут-то Тассельхоф смекнул наконец, где видел
его. Смекнул - и аж задохнулся.
- Спусти нас на землю, Огнекрылый!.. - крикнул он, и руки у него
задрожали. - Скорей!..
Дракон выгнул шею, оглядываясь на седоков, и Тас заметил, что один
глаз у него опух и закрылся. Чуть не полголовы покрывали ожоги, из
разорванной ноздри капала кровь. Тас завертел головой, ища синего. Но того
нигде не было видно.
Снова посмотрев на офицера, Тас неожиданно восхитился собственным
деянием.
- Эгей, Флинт!.. - закричал он в восторге. - Мы все-таки сделали это!
Мы бились с драконом, и я взял пленника! Сам!.. Один!..
Хирсах опустился на землю, и столпившаяся пехота разразилась
приветственными криками. Офицера повели прочь. Тасу было вовсе не жалко с
ним расставаться - там более что пленник, прежде, чем уйти, наградил его
зловещим, пронизывающим взглядом... Но тут кендер глянул на Флинта - и
мигом все позабыл.
Гном обмяк в седле, усталое лицо казалось внезапно постаревшим, а
губы - совсем синими.
- Что с тобой? - испугался Тас.
- Ничего.
- А почему ты держишься за грудь? Ты что, ранен?..
- Нет, не ранен.
- Тогда почему...
- Ну что за репей на мою голову!.. - хмуро буркнул Флинт. - Всю плешь
проест, пока не ответишь!.. Так вот, если тебе угодно знать, это все
проклятая пика. Ну, а тот безрукий, кто шил эту дерьмовую куртку, был,
по-видимому, еще глупее тебя. Мне въехало древком в ключицу, ясно тебе?
Воображаю, какой будет синяк!.. А что касается пленника, я лично в толк не
возьму, как только вы оба живы остались! Взял пленника, ха!.. Скажи лучше
- случайность, дурацкая притом. Да чтоб я в здравом уме и твердой памяти
еще когда-нибудь полез на этих крылатых...
Умолкнув, Флинт наградил кендера взглядом столь кровожадным, что
Тассельхоф попросту повернулся и отошел на безопасное расстояние. Он
хорошо знал: если Флинт в таком состоянии, дешевле будет просто дать ему
остыть в одиночестве. Пусть пообедает, отдохнет, успокоится...
И только вечером, когда Тас уже засыпал, уютно свернувшись подле
теплого бронзового бока Хирсаха, ему вспомнилось, что Флинт почему-то
прижимал ладонью свой левый бок. А ведь пика-то была справа...
КНИГА ВТОРАЯ
1. ВЕСЕННИЙ РАССВЕТ
Рассвет едва-едва начинал заливать округу золотистым и розовым
светом, когда жителей Каламана разбудили колокола. Первыми из своих
кроваток выскочили дети - и немедля бросились в родительские спальни,
требуя, чтобы отцы и матери немедленно просыпались, чтобы поскорее вступал
в свои права праздничный день. Кое-кто из взрослых притворно ворчал и
пытался натянуть на голову одеяло, но таких было немного. Большинство
весело покидало постели, охваченное тем же радостным нетерпением, что и
дети.
Нынешний день должен был красной строкой войти в историю Каламана.
Сегодня справляются не только ежегодний праздник Весеннего Рассвета -
сегодня народ чествовал победоносные армии Соламнийских Рыцарей, чьи
палатки усеяли луг за городскими стенами. В полдень Рыцари совершат
торжественный въезд в город, ведомые своим легендарным полководцем -
эльфийской девушкой.
Солнце поднималось все выше. Когда оно заглянуло за городские стены,
из каждой трубы уже поднимался дымок, неслись ароматы жарящейся ветчины,
изысканного кофе и сдобных, только что вылеченных булочек. Эти запахи
любого засоню подняли бы из теплой постели; а тех, на кого и они не
подействовали бы, уж точно разбудил бы шум и гам детей, заполонивших
улицы. В этот день никто не призывал их к порядку: и правда, почему бы не
дать порезвиться ребятишкам, просидевшим в четырех стенах целую зиму?
Дело, конечно, вряд ли обойдется без синяков, ободранных коленок и
расстройств живота из-за непомерного количества съеденных сладостей. Тем
не менее, блаженных воспоминаний хватит до следующей весны.
К середине утра праздник был уже в полном разгаре Уличные торговцы,
расставившие тут и там ярко разукрашенные ларьки, надрывали голоса,
нахваливая товар. Кое-кто уже опустошил кошелек, поддавшись соблазнам
азартных игр. На площадях плясали ручные медведи: Фокусники-иллюзионисты
заставляли восторженно ахать старых и малых...
Наступил полдень, и колокола зазвонили опять. Улицы тотчас опустели.
Народ выстроился на тротуарах. Широко распахнулись городские ворота;
Соламнийские Рыцари готовились к торжественному въезду в Каламан.
Толпа замерла в предвкушении; те, кому не хватило места в передних
рядах, пытались протиснуться вперед. Каждому хотелось как следует
разглядеть Рыцарей, в особенности же - эльфийку, о которой уже ходило
немало легенд одна невероятней другой.
Она въехала в город первой, въехала на белом, без единого пятнышка
жеребце. И толпа, готовая разразиться приветственным криком, встретила
ее... тишиной. Величавая красота предводительницы войск буквально отнимала
дар речи. Облаченная в серебряную, украшенную золотой чеканкой броню,
Лорана твердой рукой направила коня в ворота, а потом - в глубь городских
улиц. Там уже ждали дети, которым предстояло бросать, цветы под копыта ее
скакуна. Но зрелище красавицы в сверкающих латах ошеломило и детей, - они
так и остались стоять, прижимая свои букеты к груди, и не бросили ни
цветочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
поднебесья. Думать сделалось невозможно. Перед глазами мелькали какие-то
вспышки. Тас цеплялся за офицера, который все еще пытался сбросить его...
Потом раздался громкий металлический щелчок.
Механизм сработал и освободил Копье. А с ним и драконов.
Развернув крылья, Хирсах вышел из штопора и выровнялся в полете.
Земля и небо наконец-то встали на место. У Таса текли по щекам слезы. Да
нет, я совсем не боюсь, всхлипывая, сказал он себе. Просто... просто что
может быть лучше синего, синего неба - наверху, где ему и полагается быть!
- Жив, Огнекрылый?.. - окликнул Тас.
Бронзовый устало кивнул.
- А у меня тут пленник! - сообщил ему Тас, заодно и сам осознавая это
интересное обстоятельство. И не спеша выпустил офицера - тот,
полузадушенный, неуверенно крутил головой. - Полагаю, ты никуда отсюда не
денешься, - пробормотал Тас. Слез со спины пленника и пополз по гриве
обратно. Он видел, как офицер поднял голову к небу и в бессильной ярости
стиснул кулак: Драконы Белокамня под водительством Золотого Полководца
постепенно очищали небо от его красно-синего воинства. Особенно пристально
офицер следил за Лораной... и тут-то Тассельхоф смекнул наконец, где видел
его. Смекнул - и аж задохнулся.
- Спусти нас на землю, Огнекрылый!.. - крикнул он, и руки у него
задрожали. - Скорей!..
Дракон выгнул шею, оглядываясь на седоков, и Тас заметил, что один
глаз у него опух и закрылся. Чуть не полголовы покрывали ожоги, из
разорванной ноздри капала кровь. Тас завертел головой, ища синего. Но того
нигде не было видно.
Снова посмотрев на офицера, Тас неожиданно восхитился собственным
деянием.
- Эгей, Флинт!.. - закричал он в восторге. - Мы все-таки сделали это!
Мы бились с драконом, и я взял пленника! Сам!.. Один!..
Хирсах опустился на землю, и столпившаяся пехота разразилась
приветственными криками. Офицера повели прочь. Тасу было вовсе не жалко с
ним расставаться - там более что пленник, прежде, чем уйти, наградил его
зловещим, пронизывающим взглядом... Но тут кендер глянул на Флинта - и
мигом все позабыл.
Гном обмяк в седле, усталое лицо казалось внезапно постаревшим, а
губы - совсем синими.
- Что с тобой? - испугался Тас.
- Ничего.
- А почему ты держишься за грудь? Ты что, ранен?..
- Нет, не ранен.
- Тогда почему...
- Ну что за репей на мою голову!.. - хмуро буркнул Флинт. - Всю плешь
проест, пока не ответишь!.. Так вот, если тебе угодно знать, это все
проклятая пика. Ну, а тот безрукий, кто шил эту дерьмовую куртку, был,
по-видимому, еще глупее тебя. Мне въехало древком в ключицу, ясно тебе?
Воображаю, какой будет синяк!.. А что касается пленника, я лично в толк не
возьму, как только вы оба живы остались! Взял пленника, ха!.. Скажи лучше
- случайность, дурацкая притом. Да чтоб я в здравом уме и твердой памяти
еще когда-нибудь полез на этих крылатых...
Умолкнув, Флинт наградил кендера взглядом столь кровожадным, что
Тассельхоф попросту повернулся и отошел на безопасное расстояние. Он
хорошо знал: если Флинт в таком состоянии, дешевле будет просто дать ему
остыть в одиночестве. Пусть пообедает, отдохнет, успокоится...
И только вечером, когда Тас уже засыпал, уютно свернувшись подле
теплого бронзового бока Хирсаха, ему вспомнилось, что Флинт почему-то
прижимал ладонью свой левый бок. А ведь пика-то была справа...
КНИГА ВТОРАЯ
1. ВЕСЕННИЙ РАССВЕТ
Рассвет едва-едва начинал заливать округу золотистым и розовым
светом, когда жителей Каламана разбудили колокола. Первыми из своих
кроваток выскочили дети - и немедля бросились в родительские спальни,
требуя, чтобы отцы и матери немедленно просыпались, чтобы поскорее вступал
в свои права праздничный день. Кое-кто из взрослых притворно ворчал и
пытался натянуть на голову одеяло, но таких было немного. Большинство
весело покидало постели, охваченное тем же радостным нетерпением, что и
дети.
Нынешний день должен был красной строкой войти в историю Каламана.
Сегодня справляются не только ежегодний праздник Весеннего Рассвета -
сегодня народ чествовал победоносные армии Соламнийских Рыцарей, чьи
палатки усеяли луг за городскими стенами. В полдень Рыцари совершат
торжественный въезд в город, ведомые своим легендарным полководцем -
эльфийской девушкой.
Солнце поднималось все выше. Когда оно заглянуло за городские стены,
из каждой трубы уже поднимался дымок, неслись ароматы жарящейся ветчины,
изысканного кофе и сдобных, только что вылеченных булочек. Эти запахи
любого засоню подняли бы из теплой постели; а тех, на кого и они не
подействовали бы, уж точно разбудил бы шум и гам детей, заполонивших
улицы. В этот день никто не призывал их к порядку: и правда, почему бы не
дать порезвиться ребятишкам, просидевшим в четырех стенах целую зиму?
Дело, конечно, вряд ли обойдется без синяков, ободранных коленок и
расстройств живота из-за непомерного количества съеденных сладостей. Тем
не менее, блаженных воспоминаний хватит до следующей весны.
К середине утра праздник был уже в полном разгаре Уличные торговцы,
расставившие тут и там ярко разукрашенные ларьки, надрывали голоса,
нахваливая товар. Кое-кто уже опустошил кошелек, поддавшись соблазнам
азартных игр. На площадях плясали ручные медведи: Фокусники-иллюзионисты
заставляли восторженно ахать старых и малых...
Наступил полдень, и колокола зазвонили опять. Улицы тотчас опустели.
Народ выстроился на тротуарах. Широко распахнулись городские ворота;
Соламнийские Рыцари готовились к торжественному въезду в Каламан.
Толпа замерла в предвкушении; те, кому не хватило места в передних
рядах, пытались протиснуться вперед. Каждому хотелось как следует
разглядеть Рыцарей, в особенности же - эльфийку, о которой уже ходило
немало легенд одна невероятней другой.
Она въехала в город первой, въехала на белом, без единого пятнышка
жеребце. И толпа, готовая разразиться приветственным криком, встретила
ее... тишиной. Величавая красота предводительницы войск буквально отнимала
дар речи. Облаченная в серебряную, украшенную золотой чеканкой броню,
Лорана твердой рукой направила коня в ворота, а потом - в глубь городских
улиц. Там уже ждали дети, которым предстояло бросать, цветы под копыта ее
скакуна. Но зрелище красавицы в сверкающих латах ошеломило и детей, - они
так и остались стоять, прижимая свои букеты к груди, и не бросили ни
цветочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122