Лидия уже решила, что Джекоб ей не нужен, но поскольку она явно была нужна ему, она решила некоторое время еще потерпеть, присоединив его голос к шуму хайфского прибоя и оставив на лице внимание. "Ну, выслушаю его еще пять минут... нет, пятнадцать, ведь после того, как он вынырнул из моря, во мне появилась уверенность..."
А ведь князь Лев Николаевич Мышкин тоже колебался, утонченная натура... Аглаю не хотел обидеть, и Настасье Филипповне авансы слал. Лучше бы обидел кого-нибудь своим выбором сразу. Чего бы и своему мужу пожелала.
Для того, чтобы не думать о Володе, она думала о литературе, и в конце концов получалось, что Лев Николаевич Мышкин - это Володя, а Стива Облонский - тем более Володя, ну и литература русская... Ну, а что милый Джекоб? Ты не понял, что ли, хворостиной тебя гнать? Полезай снова, ныряй, бросайся в свое Средиземное море!
2
- Здравствуй, Алеша, как тут тебе? Ты уж извини: я зашел тут в забегаловку, выпил.
- Зашел, но не выпил, дорогой Егор Егорыч!
- Завтра снова к тебе зайду.
- Нет, не завтра, а сейчас - еще раз зайдите.
- Сегодня вечером твоя мама приедет.
Алеша твердо знал, как выразить, чтобы мама сразу появилась:
- Скажите маме: мне нужны теплые носки для ног.
Он чувствовал, что его мучает не телесный холод.
Выйдя из больницы, Егор понял, что надо еще отдохнуть. Но отдохнуть было не на что. Он вдруг сообразил, что Лидия вот-вот вернется...
Дома Лидию ожидали известие о болезни Алеши и письмо от мужа. Володя страшно тревожился, что уже три месяца не получает никаких писем. "Может быть, Лидия, до тебя дошли какие-то слухи, так кругом полно кишит завистников, ведь мне предложили продлить контракт". Это был какой-то чужой язык, к тому же Володя никаких завистников раньше не замечал.
Лидия открыла дверь Егору и поспешно сказала:
- Извини, не приглашаю. Я только с поезда и сразу собираюсь в больницу.
В это время ожил телефон. Анна Лукьяновна послушала, выронила трубку, побежала по всем комнатам искать ручку. Лидия подхватила трубку, и врач повторил ей список необходимых лекарств, потому что Алеша только что доставлен в реанимацию.
- Генерализванная нейроинфекция...
- Как же так?! - воскликнул Егор. - Я ведь только что от Алеши. Он, правда, жаловался на головную боль, так у меня ведь тоже часто голова болит.
Он хотел продолжать любимую тему, но Лидия заорала "Перестань!" и топнула ногой. "Как она сдала, - с сожалением подумал Егор. - Что осталось от фундаментальной фаюмской красоты? Хлопотливая, дрожащая, растерянная..." Тем временем Лидия обзванивала аптеки в поисках лекарств, которые могли спасти сына. Везде было пусто. Она набрала московский номер брата.
Егор уже понял, что сегодня она не собирается ни общаться, ни кормить его.
- Лидия, - сказал он, - давай пятьдесят тысяч, и я достану тебе хотя бы одно лекарство, у маня сосед дилер Пермфармации.
Из скомканного вороха оставшихся мелких купюр Лидия дрожащими руками вытянула пять десяток.
- Да успокойся ты, сейчас все побежим-сделаем... - властно и тяжело проговорил Егор.
На минуту ей стало легче. Она только неуверенно бормотала: "Может, этого мало? Может, надо еще?" Егор сейчас был в образе благородного человека, который диктует свои - благородные - условия поведения: в случае чего он сам добавит денег, да и сосед может подождать, у него миллионы из кармана в карман пересыпаются.
- Это у него, помнишь, я рассказывал: захожу - на полу валяются доллары вперемешку с крупой.
- Записать названия лекарств?
- Да ты что! Если у меня что и есть, так это тренированная память!
Еще на минуту Лидии стало легче. Хотя деньги угрожающе стремились к нулю, она бормотала:
- Возьми еще хоть двадцать...
Егор круто развернулся и сказал оскорбленно:
- Я же обещал: в случае чего добавлю! Мы с соседом...
И вот Егор уже стоит во дворе, где живут братья Ч., а во рту приятно переливается и горит недопроглоченная водка. С тех пор, как Фая вышла замуж за одного из братьев Черепановых, Егор часто заходил сюда повидать дочь. И хотя дочь уже несколько лет назад вышла замуж и уехала в Челябинск, он заходил уже без повода. У него с братьями сложились взаимно-покровительственные отношения. Он считал себя их духовным гуру, а они часто помогали ему сохраниться как физически целому (давали поесть). Егор поднимался по лестнице, все время чуя аромат коронного Фаиного блюда: чахохбили. Вот она - бездуховность, горько улыбался Егор, они все время играют на понижение: вкусно едят, опустились, не читают ничего. Но зато Егор у них возьмет кое-что для сохранения своих высших потребностей, потому что оставшиеся тысячи долго в его кармане не продержатся. Егор горько вздохнул уже не по поводу денег, а по адресу братьев Ч. Что с ними стало?! Раньше могли в любую авантюру пуститься, а теперь трясутся над детьми да внуками. И сейчас его встретил какой-то таинственный внук:
- Дядя Егор пришел, - сказал он. - Крутывус! Но вы будете на кухне, мы здесь видак крутим.
Братья Ч. выбрели на кухню, щедро расточая флюиды недовольства. Но Егору после выпитого особенно легко было объяснить этим братьям, в каком трудном мире мы все живем.
- Я собственно от Лидии. У нее Алеша в реанимации. Глупо было бы к вам не зайти по пути. Глупо ведь?
- Зато милосердно, - огрызнулись грубые братья. - Мы вчера после шабашки заехали сюда, поздравить маму с днем рождения. Объясняем тебе в сто двадцатый раз: мы здесь давно не живем.
Егор аристократически перебил:
- Право, это неважно. У вас после вчерашнего осталось?
- Если бы осталось, мы бы к этому времени уже встали, а то... легли в три часа, все допили.
Вышла Фая и удивленно посмотрела на мужа и деверя: сколько лет не могут отвадить ее бывшего!
Егор в ответ хрустнул вкусно рассыпающейся во рту куриной косточкой:
- У Лидии сын лежит в реанимации. На грани жизни и смерти. Она меня ждала: дверь за полчаса до прихода открыла. Я взял пятьдесят тысяч на лекарства.
- Так ты скажи уж: за два часа, - для Фаи было ясно, что сейчас Егор хочет завалить взятые у Лидии и уже пропитые деньги горами собственного благородства.
Егор и точно чувствовал: они, эти горы, лежат внутри него, невостребованные и неразработанные. Ему в самом деле не нужны были машины, дачи, бабы. Не мечтал он об этом никогда. А мечтал вот о чем: однажды с тяжелого похмелья услышит: кто-то диктует что-то - а он, Егор, мужественно, через тошноту, фиксирует каждое слово... И сразу бы грянуло: журналисты, микрофоны, телекамеры, бабы эти ненужные, черный фрак, "Белый аист" - и цветы, цветы. Простаки эти, братья Ч., трепетно спросят: "Как же ты, Егорыч, поднялся так быстро?" Я им, конечно, не скажу из жалости, что нужно поменьше внуков разводить. А смогу я для них сделать - скину им парочку своих ненужный баб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38