Но оно было введено в употребление совсем недавно и, как оказалось потом, обладало одним недостатком — в силу каких-то неведомых молекулярных изменений и иногда без всякой видимой причины оно неожиданно лопалось. По-видимому, это и произошло. Не исключена возможность, что чрезмерное внутреннее давление неизбежно повлекло за собой взрыв, когда снаряд перенесли в лабораторию.
Внезапно освободившаяся жидкая углекислота немедленно обратилась в газ и катастрофически снизила температуру окружающего воздуха.
Все это случилось молниеносно. Герр Шульце, застигнутый внезапной смертью, мгновенно превратился в ледяного истукана.
Одно обстоятельство особенно поразило Марселя: смерть настигла стального короля в то время, когда он писал. Что заключал в себе этот лежащий перед ним на столе листок бумаги? Какие мысли, какие слова запечатлело в последнюю минуту застывшее в воздухе перо этого злодея? И как добраться до этого листка? Нечего было я думать о том, чтобы проникнуть в лабораторию. Если разбить это толстое стекло, вделанное в пол, углекислый газ вырвется наружу и ни одно живое существо не спасётся от его смертоносного действия. Рисковать жизнью ради того, чтобы завладеть этим листком, нет — это было по меньшей мере бессмысленно.
Но нельзя ли проникнуть в эту тайну, не изымая её из рук мертвеца?
Марсель прижался лицом к стеклу и попытался разобрать написанные знакомым почерком строчки. Сильно увеличенные рефракцией буквы отчётливо выступали в ярком снопе лучей. Как и всё, что исходило от герра Шульце, это письмо носило характер приказа. Вот что удалось прочесть Марселю:
«Распоряжение Б.К.Р.Ц. Ускоритъ на две недели срок экспедиции против Франсевилля. По получении приказа ввести в действие всё, что значится в инструкции. Операцию провести молниеносно, не отступая ни на йоту от моих указаний. Я хочу, чтобы по истечении пятнадцати дней Франсевилль был превращён в мёртвый город и чтобы ни один из его жителей не остался в живых. Я хочу напомнить миру гибель Помпеи и заставить его содрогнуться от ужаса. Точное выполнение моих инструкций обеспечивает желаемый результат.
Позаботьтесь доставить сюда трупы доктора Саразена и Марселя Брукмана. Я хочу их видеть и иметь перед своими глазами.
Шульц…»
Подпись обрывалась. Недоставало последней буквы и обычного росчерка.
Марсель и Октав молча переглянулись, потрясённые всесокрушающей ненавистью, которой полны были последние мысли этого гения зла.
Бросив последний взгляд на застывшее в зловещей усмешке лицо, они поднялись и направились к выходу.
Там, в лаборатории, в этой могиле, которая погрузится в беспросветный мрак, когда прекратится ток и погаснет электрическая лампа, труп стального короля сохранится подобно мумии какого-нибудь египетского фараона, покоящейся в своём саркофаге тысячи лет.
Час спустя Марсель с Октавом, освободив Сигимера, который весьма удивился этой неожиданной для него милости, распростились со Стальным городом и вышли на дорогу, ведущую в Франсевилль. Вечером они были дома.
Доктор Саразен работал у себя в кабинете, когда ему сообщили о том, что друзья вернулись.
— Зовите их скорей сюда! — вскричал он и бросился им навстречу.
— Ну, что? — только и мог вымолвить он, увидя их.
— Доктор, — сказал Марсель, — мы принесли вам добрую весть. Вы теперь можете быть спокойны. Вам больше нечего опасаться. Шульце больше нет. Шульце погиб.
— Погиб! — вскричал доктор Саразен и, опустившись в кресло, несколько секунд сидел молча, в глубокой задумчивости глядя на Марселя. — Дитя моё, — сказал он, наконец овладев собой, — пойми меня, я должен был бы радоваться его смерти, потому что она избавляет нас от страшного бедствия — от войны, которую я ненавижу больше всего в мире, от несправедливой, бессмысленной войны. Но, как это ни странно, твоё известие наводит меня на горькие размышления. Почему этот человек с такими исключительными способностями стал нашим врагом? Почему не направил он свой талант на служение добру? Сколько пользы он мог бы принести, если бы, объединив свои усилия с нашими, посвятил себя великой доброй цели — служению человечеству! Вот что невольно заставило сжаться моё сердце, когда я услышал эти слова — Шульце погиб. Но расскажи мне всё, что ты знаешь о его смерти.
Марсель начал подробно рассказывать, как они нашли Шульце в его таинственной лаборатории, которую он устроил так, что никто не знал о её существовании и не мог оказать ему помощи. Он пал жертвой своего невероятного тщеславия, ибо, одержимый идеей самовластия, хотел один управлять всем.
Но волею провидения могущественные силы, которые он желал один держать в руках, внезапно обратились против него и против его адских целей.
— Иначе и быть не могло, — сказал доктор. — Герр Шульце построил систему, основанную на совершенно ошибочных данных. Наилучшая система управления — это та, в которой нет ничего секретного, и в силу этого бразды правления после смерти одного правителя могут быть без всяких осложнений переданы другому.
— Вы сейчас увидите, доктор, — продолжал Марсель, — как все то, что произошло в Штальштадте, наглядно подтверждает ваши слова. Мы застали герра Шульце за его письменным столом — это тот центр, откуда исходили все приказы, которым Стальной город подчинялся беспрекословно, ибо они не подлежали обсуждению. Смерть застигла Шульце внезапно, в ту самую минуту, когда он писал приказ. Он предстал перед нами как живой, мне в первое мгновение даже показалось, что он вот-вот заговорит. Но этот злосчастный изобретатель стал жертвой собственного изобретения. Он был убит одним из тех страшных снарядов, которыми он намеревался уничтожить наш город. Этот снаряд взорвался у него в руке в тот самый момент, когда он подписывал приказ о нашем уничтожении. Вот слушайте.
И Марсель громко прочёл страшный приказ герра Шульце, который записал на память.
— Если до этого я мог ещё сомневаться в смерти Шульце, — сказал он, — то, что я увидел в Штальштадте, сразу рассеяло мои сомнения: жизнь Стального города прекратилась с того момента, как Шульце не стало. Подобно тому как в замке спящей красавицы внезапный сон прервал течение жизни, так смерть хозяина Штальштадта парализовала все вокруг.
— Да, — сказал доктор Саразен. — Это рука провидения. В тот самый момент, когда Шульце готов был обрушить на нас всю силу своего удара, правосудие всевышнего обратило этот удар против него.
— Да, так оно и случилось, — подтвердил Марсель. — Но не будем больше думать о том, что прошло, а займёмся лучше настоящим. Смерть Шульце обеспечивает нам мир, но вместе с тем это крах его великолепного предприятия, его полное банкротство. Ослеплённый своим успехом и своей бешеной ненавистью к Франции и, в частности, к вам, стальной король совершил ряд неосторожностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46