А вдруг ОНИ вообще не появятся…
Неожиданный лай Рича подбросил всех в воздух. Его хозяин внимательно посмотрел на своего любимца, подлетевшего к двери и всасывающего как пылесос воздух. Ноздри Рича ходили ходуном, напряжённые задние ноги подрагивали. «Это ОНО!» – сказал Глеб и взялся за автомат. Мужики заволновались, но суеты не было. Прилаживали подсумки с рожками, передёргивали затворы автоматов, ставя их на предохранители.
Вышли кучей, оставив нас внутри и плотно затворив дверь. Выйдя, рассредоточились, разогнав боевиков по углам. Кто-то из наших залез на дерево, кто-то – на поленницу дров, кто-то – на крышу «сакли» в окружение ящиков. Расстегнули чехлы охотничьих ножей, сняли автоматы с предохранителей.
ОНИ возникли как-то неожиданно, с разных сторон. Без всякой цели пробежали по опустевшему лагерю в одиночку, обнюхивая и перемечая метку чужих собак. На вид это были безобидные дворняги, и как-то не верилось в рассказы про них. Мужики опешили. И только Николай с отцом нажали на спусковые крючки. Их неудачные выстрелы ни в кого не попали. Владимир промазал, видимо, от волнения, а Николай потому, что вообще не умел стрелять из автомата. Остальные мужики к пальбе не присоединились, так как стрелять было уже не по кому. Собачий дозор растворился так же внезапно, как и появился. Прошло ещё 2 часа – тишина! Мужики, утомившись сидеть в своих гнёздах, часа через три стали двигаться в сторону дверей жилища. Чтобы снять напряжение, Лютый устроил пробежку вокруг лагеря, преследуя две цели: разрядить обстановку и убедиться, что собак нет поблизости. Вернувшись в «саклю», мужики не стали есть. Сидели, курили, молчали.
– Слышь, Лютый! – нарушил молчание хозяин Воланда, – что-то мне не верится, что эти благодушные дворняжечки могут кого-нибудь загрызть!
– Дай Бог тебе этого не видеть! – сказал Владимир, поднимая на него покрасневшие глаза. – И, вообще, пошли собачек гулять: им после пары вёдер молока, по-моему, уже пора!
Мы, услышав о прогулке, забеспокоились – действительно пора! Находясь в замкнутом помещении мы начали присматриваться друг к другу, выискивать симпатии, оценивать поведение при кормёжке и прогулках. Коллективчик у нас подобрался особенный. Его душой был ризен Цыган, который никого не доставал как Ханя, не сторонился как Серый, не заискивал как Рич, был со всеми ровен и предупредителен, не теряя при этом чувства собственного достоинства. Он, в отличие от всех ризенов, не кидался при малейшем шорохе с диким лаем на верь, улыбался шуткам других и сам любил удачно пошутить. Он реагировал, с общей точки зрения, на всё правильно. За это его все уважали.
Ну, да я отвлёкся.
Нас вывели на прогулку. Мы старались не толкаться, но всё же держались кучно, не отходя далеко от дома. Деревья вокруг «сакли», как скаламбурил Цыган, пахли нашими с-саклями. С прогулки забрали и увели Николая на невольничью ночёвку. Мы тихонько бродили по кругу. Хозяин Хани повернулся к «настоящему полковнику», о чём-то спросив его. В этот момент Ханя резко дёрнул и, вырвав поводок, ринулся в потемневший лес с весёлым лаем.
– …твою мать! – вырвалось у хозяина. – Назад, Ханя! На-за-д!!
Мы рванулись в сторону исчезнувшего буля, резко натянув поводки.
– Стоять!!! – как выстрел раздался синхронный хор голосов.
Через секунду вся наша команда летела, не разбирая дороги, в сторону удаляющегося Хани.
Мы не успели… Когда сумели разыскать место боя, там уже было пусто. В редком ельнике пятачок земли был вытоптан и утрамбован. В центре его лежало то, что раньше было весёлым Ханей. Вокруг валялись чьи-то уши, чьи0то клочья. Нечувствительный к боли и имевший хорошие челюсти, Ханя дорого продал свою жизнь: рядом с ним в свете фонаря лежало три мёртвых тела довольно солидных дворняг. Вот и открыт счёт нашим и ИХ прорехам.
Виктор опустился рядом с останками и застонал.
У мужиков заходили желваки. В темноте этого не было видно, но мы по чувствовали.
Похоронив Ханю и забрав трупы собак, мы вернулись в лагерь. На ближайших к «сакле» деревьях были оставлены зарубки: на одном – три, на другом – одна. В разведенном боевиками громадном костре горели принесённые туши людоедов. Вокруг костра, освещённые его пламенем, бубня какую-то мелодию, двигались, притоптывая, вооружённые люди. Это был жуткий танец, сопровождавшийся грохотом автоматных очередей в небо.
В эту ночь всем не спалось.
Боевики принесли мясо, но никто из нас, кроме Серого, не притронулся к нему. «Настоящий полковник» остановил Виктора, открывающего третью бутылку водки.
– остынь! Этим ты не поможешь. Не хватало нам ещё твоей смерти.
– Да пошёл ты! – крикнул Виктор и с какой-то нечеловеческой силой вогнал охотничий нож по самую рукоятку.
Потом посидел, передёрнулся и неожиданно заплакал навзрыд:
– Ты ведь знаешь, что у меня нет детей. Он мне был как сын!
Лютый подошёл, навалился сзади, обхватил его голову и как-то жалобно произнёс:
– Прости меня…
Виктор, лежа на столе, всё плакал и плакал, затем затих – водка взяла своё, и он заснул.
Пальба у костра всё продолжалась, в воздухе стоял запах палёной шерсти, горелого мяса и костей…
Настало утро.
На зарубках выступила смола, будто природа оплакивала безысходность ситуации, созданной людьми.
Привели Николая. Он уже был в курсе случившегося. Коротко спросил:
– Где Виктор?
Ему показали спящего. Николай сел на край нар, вытер влажным полотенцем разводы грязи на его лице. Виктор не просыпался. После водки, снявшей стресс, он проспал около полутора суток.
Наступившие сутки прошли в каком-то оцепенении. До нас начало доходить, зачем на с сюда привезли. Но до конца мы поняли это только через три дня.
Во время дневной прогулки Рич заволновался, хватая носом воздух. Все вопросительно посмотрели на его хозяина. Через некоторое время раздался лай Ричарда. Владельцы поспешили завести нас в «саклю», как по команде, боевики рассыпались по укрытиям, тщательно баррикадируя двери.
Так Рич стал колоколом, предупреждающим нас о приближающейся опасности. Он был уникумом в своей породе, схватывая запахи на неправдоподобно большом расстоянии.
Нас заперли в помещении, а сами рассредоточились по боевым позициям. Внимание было направлено в ту сторону, куда был направлен лай Рича, но собаки неожиданно появились с противоположной.
– Не стрелять – пусть соберутся! – рявкнул Владимир.
Собаки совершенно не среагировали на голос. Дворняжечья мелочь, ведомая ягдтом, деловито прошлась по окраине лагеря и направилась к кострищу. В воздух полетела зола – так усердно работали лапами собаки. Справа «саклю» обогнул кэрри-блю с компанией. Они пометили деревья и заинтересовались дверью хижины, за которой разрывались Рич и Крош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9