.. Между прочим, именем Икара назвали море… Я к чему это рассказываю? Ты, парень, где-то правильный. Мне бы шею тебе намылить за то, что ты меня под монастырь подвел, а я тебе сказки рассказываю. Но ты должен понять, что к чему, должен сам разобраться. С послушными людьми легко живется. Но бывает такой момент, когда до зарезу нужны непослушные, идущие наперекор всему, и люди называют их именами моря.
Они долго стояли в сквозном виноградном коридоре. И луна была такая светлая, что они могли смотреть в глаза друг другу и видеть друг друга.
– Ну, прощай, брат! – Павел протянул короткую сильную руку. – Когда еще встретимся!
– Встретимся, – сказал Микоша и тоже протянул руку.
И они долго пожимали друг другу руки.
Когда Микоша взялся за ветвь дикого винограда, чтобы залезть обратно в свою комнату под домашний арест, Павел ткнул его легонько локтем в бок и сказал:
– А я, брат, уезжаю в Москву. Пришел вызов в отряд. Вот он! – Павел улыбнулся и похлопал себя по карману. – Мы еще полетаем!
…Через несколько дней Микоша был выпущен из-под ареста. Вещи его были собраны. Билет на Север куплен. И бабушка, пока не было деда, отпустила его на берег, попрощаться с морем.
Микоша нырнул в виноградник и вынырнул на другом краю, где начинались заросли дроков и берег круто обрывался к морю. И тут возле дерева, обгоревшего от попадания молнии, он встретил рыбу-солнце – Шуренцию. Он остановился и долго смотрел на круглое розовое лицо с широко расставленными глазами, с бугорками вместо бровей. Он обрадовался этому лицу, и оно впервые показалось ему не смешным, а красивым. Он не знал, что сказать, и поэтому выставил вперед грязный палец с откусанным ногтем и спросил:
– Знаешь, какой у меня палец?
– Знаю! – отозвалась Шуренция. – Железный. Как гвоздь!
– Пошли! – скомандовал Микоша.
И медленно побрел по крутой дорожке, ведущей к морю. И пока он шел, он слышал, как падали мелкие камешки из-под ног Шуренции и как она дышала ему в затылок. Дроки отцвели. Листья их стали жесткими. И сладкий медовый запах развеялся. Его сменил какой-то горьковатый сухой аромат. Так пахнут подсыхающие листья табака. И еще пахло морем, которое внизу дышало прибоем – большой серебряной жаброй.
И по тому, как ровно падали камешки и как спокойно дышала Шуренция, Микоша почувствовал, что с сухим дубом все покончено. Не существует сухого Дуба.
Мальчик распрямился и, посмотрев на Шуренцию, спросил:
– Купнемся?
– Мне нельзя, – ответила Шуренция и показала руку, которую до этого времени держала за спиной: рука была забинтована.
Микоша посмотрел в глаза Шуренции и густым голосом произнес:
– Если вы ушибете коленку или разобьете локоть, помните, что на свете есть замечательное средство от ушибов и ран – арника. Принести тебе арники?
– Не надо… уже проходит, – сказала Шуренция. – А Толя с Азаренком успели добежать до наших. Степа тоже приплелся.
Микоша кинул камешек в море и сказал:
– Идем, я тебе что-то покажу.
Он зашагал по берегу к скалам, а Шуренция пошла за ним. Так они добрались до родника. Холодная живая вода вздрагивала, поблескивала и издавала звук, похожий на удары сердца.
– Попьем, – предложил Микоша и наклонился к дышащей снегом струе.
Шуренция тоже стала пить, неловко ловя губами струю, а забинтованную руку она держала за спиной.
Они пили из одного родника, пока зубы им не свело холодом. И Микоша понял, что сухой дуб навсегда выкорчевали.
– Знаешь, откуда течет этот родник? – спросил он. – С самого Севера, где я живу. Такую воду пьют белые медведи.
Шуренция задумалась. И сделала еще глоток.
– Белые медведи?
– И олени, и птицы… От талой воды дольше живут.
– У нас в Колодулихе есть горячие ключи. Они не застывают даже зимой, и снег тает в них.
– Когда вернусь домой, – сказал Микоша, – обязательно поищу горячий родник, который течет из Колодулихи.
– Обязательно поищи… Ты найдешь.
Родничок бился у их ног, и на соседних камнях сверкали ртутные капли родниковой воды.
– Ты можешь грести одной рукой? – неожиданно спросил Микоша.
– А ты поплывешь рядом?
– Поплыву.
Они поднялись и побежали к берегу. И очутились в море. Вода была светло-зеленая, как солнце, на которое смотришь сквозь виноградный лист. Лучи дробились в волнах на множество слепящих зайчиков. Море слегка покачивало пловцов. И Микоше неожиданно стало легко оттого, что он не один, что есть Павел и что по морю плывет рыба-солнце, подняв над волнами белый плавник.
1 2 3 4 5 6 7 8
Они долго стояли в сквозном виноградном коридоре. И луна была такая светлая, что они могли смотреть в глаза друг другу и видеть друг друга.
– Ну, прощай, брат! – Павел протянул короткую сильную руку. – Когда еще встретимся!
– Встретимся, – сказал Микоша и тоже протянул руку.
И они долго пожимали друг другу руки.
Когда Микоша взялся за ветвь дикого винограда, чтобы залезть обратно в свою комнату под домашний арест, Павел ткнул его легонько локтем в бок и сказал:
– А я, брат, уезжаю в Москву. Пришел вызов в отряд. Вот он! – Павел улыбнулся и похлопал себя по карману. – Мы еще полетаем!
…Через несколько дней Микоша был выпущен из-под ареста. Вещи его были собраны. Билет на Север куплен. И бабушка, пока не было деда, отпустила его на берег, попрощаться с морем.
Микоша нырнул в виноградник и вынырнул на другом краю, где начинались заросли дроков и берег круто обрывался к морю. И тут возле дерева, обгоревшего от попадания молнии, он встретил рыбу-солнце – Шуренцию. Он остановился и долго смотрел на круглое розовое лицо с широко расставленными глазами, с бугорками вместо бровей. Он обрадовался этому лицу, и оно впервые показалось ему не смешным, а красивым. Он не знал, что сказать, и поэтому выставил вперед грязный палец с откусанным ногтем и спросил:
– Знаешь, какой у меня палец?
– Знаю! – отозвалась Шуренция. – Железный. Как гвоздь!
– Пошли! – скомандовал Микоша.
И медленно побрел по крутой дорожке, ведущей к морю. И пока он шел, он слышал, как падали мелкие камешки из-под ног Шуренции и как она дышала ему в затылок. Дроки отцвели. Листья их стали жесткими. И сладкий медовый запах развеялся. Его сменил какой-то горьковатый сухой аромат. Так пахнут подсыхающие листья табака. И еще пахло морем, которое внизу дышало прибоем – большой серебряной жаброй.
И по тому, как ровно падали камешки и как спокойно дышала Шуренция, Микоша почувствовал, что с сухим дубом все покончено. Не существует сухого Дуба.
Мальчик распрямился и, посмотрев на Шуренцию, спросил:
– Купнемся?
– Мне нельзя, – ответила Шуренция и показала руку, которую до этого времени держала за спиной: рука была забинтована.
Микоша посмотрел в глаза Шуренции и густым голосом произнес:
– Если вы ушибете коленку или разобьете локоть, помните, что на свете есть замечательное средство от ушибов и ран – арника. Принести тебе арники?
– Не надо… уже проходит, – сказала Шуренция. – А Толя с Азаренком успели добежать до наших. Степа тоже приплелся.
Микоша кинул камешек в море и сказал:
– Идем, я тебе что-то покажу.
Он зашагал по берегу к скалам, а Шуренция пошла за ним. Так они добрались до родника. Холодная живая вода вздрагивала, поблескивала и издавала звук, похожий на удары сердца.
– Попьем, – предложил Микоша и наклонился к дышащей снегом струе.
Шуренция тоже стала пить, неловко ловя губами струю, а забинтованную руку она держала за спиной.
Они пили из одного родника, пока зубы им не свело холодом. И Микоша понял, что сухой дуб навсегда выкорчевали.
– Знаешь, откуда течет этот родник? – спросил он. – С самого Севера, где я живу. Такую воду пьют белые медведи.
Шуренция задумалась. И сделала еще глоток.
– Белые медведи?
– И олени, и птицы… От талой воды дольше живут.
– У нас в Колодулихе есть горячие ключи. Они не застывают даже зимой, и снег тает в них.
– Когда вернусь домой, – сказал Микоша, – обязательно поищу горячий родник, который течет из Колодулихи.
– Обязательно поищи… Ты найдешь.
Родничок бился у их ног, и на соседних камнях сверкали ртутные капли родниковой воды.
– Ты можешь грести одной рукой? – неожиданно спросил Микоша.
– А ты поплывешь рядом?
– Поплыву.
Они поднялись и побежали к берегу. И очутились в море. Вода была светло-зеленая, как солнце, на которое смотришь сквозь виноградный лист. Лучи дробились в волнах на множество слепящих зайчиков. Море слегка покачивало пловцов. И Микоше неожиданно стало легко оттого, что он не один, что есть Павел и что по морю плывет рыба-солнце, подняв над волнами белый плавник.
1 2 3 4 5 6 7 8