– … одно и то же явление природы можно объяснить по-разному, и сложность заключается в отборе – как отобрать наиболее приемлемое, убедительное из этих объяснений? Почему на ранних этапах любые мыслящие существа верят в душу, духов, почему всегда возникают системы традиционных верований, и как следствие – фетишизм?
– Не знаю, – буркнул Скрибнер. – Не все ли равно?
– Что значит – все равно? – возмутился Тронхэйм. – Ты соображаешь, что говоришь? Впрочем, тебе, конечно, все равно, функционер несчастный… А вот мне каково?
– А что – тебе?
– А… – Тронхэйм махнул рукой, изображая полную безнадежность. – Что с тобой говорить… Попробуй понять, голова, – невозможно решить задачи экспедиции, не обращаясь с сургорами. Но пока мы не знаем их мифов, мы не знаем ничего об этих людях и не узнаем, будь уверен. А мифы рассказаны неполно, потому что колдун по каким-то причинам решил, что чужакам их знать незачем. А причины эти можно понять, исходя из пропущенной части мифа… то есть круг замыкается. Колдун – посредник между миром людей и миром духов, и если жизнь племени основана на вере, кто пойдет против могущественного знахаря? К тому же он лекарь… Я не хочу сказать, – продолжал Ипполит Германович, подумав, – что колдуны в принципе вредное явление, нет. Они не только охраняют веру и традицию, но и хранят знание… создают его, расширяют, передают следующим поколениям… но одновременно создают и касту знающих. Всегда и везде – одно и то же. Культура представляет собой целое, объединенное либо религией, либо искусством… либо общественными условиями. На раннем этапе – всегда религия. И бывает иногда очень трудно найти общий язык с представителями правящей касты; вот и здесь тоже. Как только напорешься на недоверие знахаря…
– А ты не напарывайся, – посоветовал Скрибнер. – Ты лучше заболей. Он придет тебя лечить – вот и поговорите.
– Забо… – Тронхэйм не договорил, вскочил и быстро ушел в лагерь.
Скрибнер фыркнул и запустил вслед социологу орех. Несколько морских птиц, огромных, как альбатросы, пронеслись с гиканьем мимо острова. Скрибнер проводил их взглядом и посмотрел на пляж. Песок неподалеку слегка шевельнулся. Скрибнер сделал стойку. Но из-под песка неторопливо выбралась маленькая зеленая черепашка с блестящим, словно отполированным панцирем. Вылезла и зашлепала к воде. Скрибнер чертыхнулся. В нем зародилось и не оставляло теперь чувство тревоги. Пройдясь между пальмами и подумав, Скрибнер вышел на берег. На ближайшем атолле, видимом с Ки-Нтот, возникло движение. Едва различимые фигурки заметались между домиками; вскоре отчалила лодка и на полной скорости понеслась в океан, – мимо Ки-Нтот, к девятому атоллу. Скрибнер, наплевав на запрет командира, сел в шлюпку и пошел на перехват местного суденышка.
– Я прекрасно понимаю твое нетерпение. – Винклер говорил сухо. – Но сегодня ты никуда не поедешь. И завтра, скорее всего, тоже. И никто никуда не уедет из лагеря, пока автоматы не найдут этих… арбузов. И пока мы не выясним, что это за зверь и с чем его едят.
– Но, Саймон…
– Нет, – отрезал Винклер. – Тема закрыта. Найди себе занятие на месте.
Тронхэйм, донельзя рассерженный, вернулся на пляж и обнаружил исчезновение Скрибнера и одной из шлюпок. Сообразив, в чем дело, он вновь пошел к командиру. Винклер успел уйти на корабль, и Тронхэйм уже собрался вызвать его, но в это время зазвучал голос автомата:
– Всем, всем… Внезапный шторм. Защита усилена. Выход из лагеря закрыт. Всем, всем. Штормовое предупреждение.
Тронхэйм дал сигнал экстренного вызова командира, и когда Винклер появился на экране, почти закричал:
– Скрибнер в море. Удрал.
– Что?..
Через секунду в воздух взлетели тускафы – роботы-спасатели – и рассыпались над океаном в поисках Скрибнера.
Но не нашли его.
Винклер вызвал группу в рубку «Эксора», и теперь все четверо слушали, как автомат уныло повторяет:
– Скрибнер, вас вызывает командир… Скрибнер, вас вызывает командир…
Ответа не было. Скрибнер словно растворился в океане. Тайфун, ожидавшийся по расчетам в конце следующей недели, налетел внезапно. Ветер несся над островами, завывая и свистя, пальмы гнулись, роняя орехи, – но в поселках сургоров не заметно было никакого движения. Сургоры, казалось, и не думали об опасности. Сергиенко, взглянув в очередной раз на метеодатчики, сказал негромко:
– Наблюдателей снесет скоро. И тускафам не удержаться.
Винклер промолчал, а Ланской зашагал по рубке, бормоча:
– Ну, идиот… и куда его понесло, чтоб ему…
К цепочке островов двигались горы воды, ветер усиливался; не прошло и двадцати минут после первого сигнала о приближении шторма, как все наблюдательные аппараты снесло в океан, и люди, накрытые колпаком защитного поля, потеряли связь с окружающим миром. Еще несколько минут – и тускафы также перестали подавать сигналы. Первая гигантская волна приготовилась уже накрыть острова, и в этот миг четыре человека, сидевшие в рубке корабля, вскрикнули одновременно от ударившей в глаза и виски острой боли.
И внезапно буря стихла.
А мир вокруг стал черно-белым.
V Молодой островитянин с интересом следил за приближением шлюпки Скрибнера, не прекращая, впрочем, изо всех сил работать веслами. Когда Адриан Антонович подошел совсем близко, рыбак поздоровался и крикнул:
– Эй, розовый, я вижу, твоя лодка очень быстро плыть может?
– Да, – сказал Скрибнер, – может.
– Тогда, розовый, выручай, пожалуйста. Дай я к твоей лодке прицеплюсь, мне нужно на Ла-Тис поскорее, жена к родным вчера уехала, что я без нее делать буду?
Скрибнер не понял, в чем причина спешки, но, недолго думая, бросил островитянину канат. Через десять минут, легко проскочив рифы, они причалили к песчаному пляжу Ла-Тис. Молодой рыбак поблагодарил Скрибнера и посоветовал:
– Не ходи сейчас с острова. Пропадешь.
– А в чем дело? – спросил Адриан Антонович. Островитянин помялся, затем, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, придвинулся к Скрибнеру и сказал тихо:
– Колдун велел молчать, но ты меня выручил, я скажу… пусть мне потом будет хуже. Не ходи в океан, останься на острове, пока не пройдет прошлое… Оно уже близко, ты разве не чувствуешь? В океане погибнешь, у тебя нет тахи, я знаю.
– А у тебя есть? – поинтересовался Скрибнер.
– Конечно, есть, – сказал островитянин. – Кто же без тахи в море пойдет? – и он показал на свою лодку.
На корме стояла большая клетка, закутанная циновкой из пальмовых листьев. Кто сидел в этой клетке, Скрибнер не мог видеть. Но рыбак утверждал – что это – тахи…
– Хорошо, – сказал Адриан Антонович, – спасибо, что предупредил. А долго будет длиться прошлое? Рыбак пожал плечами.
– Кто знает? Может, день, а может, и шесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18