Наконец трубы возвестили общий сбор. Люди воспряли духом. Но вновь вспыхнувшая надежда быстро угасла. Похоже, Мурлеттер, как и его предшественник, сошел с ума. Послушать только, что он говорит, что говорит!
- Повторяю, - чеканил слова Мурлеттер, непреклонно глядя на обросшую, ободранную команду: - завтра нас ждет решающее сражение. Информация достоверна и обсуждению не подлежит. Вы хотите знать, кто наш противник? На этот вопрос я отвечу так: этого не знаю даже я. К тому же это не имеет для нас ни малейшего значения. Повторяю: ни малейшего. Мы готовы принять бой с любым противником. Нам рекого и нечего бояться! Мурлеттер почти кричал. - Мы можем смело смотреть в лицо любому врагу и самой смерти. Недаром вы сами назвали наш корабль линкором смерти. Да, именно так: линкор смерти. В этом глубокий, нетленный смысл! - Глаза капитана блестели, лицо пылало, голос отрочески звенел.
- Теперь слушайте меня внимательно, - проговорил он, слегка успокоившись. - Быть может, не все из вас найдут в себе мужество выйти на этот последний, решающий поединок. Поэтому я говорю вам, как некогда покойный капитан Георг: подумайте хорошенько. Вы вольны выбирать. Вольны распоряжаться своей судьбой и жизнью. Кто не хочет принять бой, может покинуть корабль. В ваше распоряжение будут предоставлены катера. Вам будет выдано продовольствие - его хватит, чтобы достичь ближайшего населенного пункта. Итак, кто хочет уйти, - капитан пристально оглядел стоящих перед ним людей, словно подозревая каждого в дезертирстве, - уходите. Скатертью дорожка! - на неожиданно высокой ноте прокричал он и тут же смолк, словно устыдившись своей несдержанности. Единственное, о чем я прошу, - после минутной паузы произнес он тихо и все еще будто смущенно, - на чем настаиваю, чего требую - молчать. Всегда, всюду, всю жизнь. До самого смертного часа. Зачем? Не знаю, - проговорил он устало и беспомощно смолк. - Я не философ, - с усилием продолжал он. Скажу одно: лишь та жертва дойдет до всемогущего господа нашего, которая приносится в тайне от сторонних глаз и ушей. Помните это. Не преступайте завета господнего. Иначе труды и жертвы наши пропадут втуне. Да будут прокляты те, кто выдаст тайну! - Глаза Мурлеттера снова лихорадочно заблестели, голос звучал торжественно и сильно.- А тем, кто останется, вечная слава! Вечная слава линкору смерти! Пусть же живет и здравствует наша несчастная далекая Родина! - В глазах капитана блеснули слезы.
Ошарашенные люди подавленно молчали. "Он сошел с ума! Сначала капитан Георг, теперь Мурлеттер", - эта мысль мелькнула у многих. В этом их убеждали последние слова капитана да и самый ею вид: горящие глаза, срывающийся голос.
Новый помощник капитана Гельмут фон Валлорита, как положено, скомандовал экипажу "смирно" и отдал честь командиру корабля.
Фон Валлорита носил монокль на правом глазу. Отдавая честь, он случайно задел рукой хрупкое стеклышко. Оно обреченно звякнуло о металл палубы, но не разбилось, а покатилось к краю. Десятки глаз завороженно следили за его прихотливым кружением. Никто не решился нарушить строй. Но вот маленькое стеклышко прощально звякнуло и нырнуло за борт.
Бог весть, как родятся в мозгу человеческом прихотливые связи между, казалось бы, далекими вещами и событиями? Пустяк как будто - человек обронил в море монокль. Но этот пустяк глубокой болью отозвался в измученных душах. Люди, стоявшие на палубе, ощутили себя как никогда прежде слабыми и потерянными. Заблудившимися где-то на краю земли, позабывшими дорогу домой. В бессильной злобе взирали они на мрачно серевшие окрест каменистые горы, равнодушные скалы и безжалостные ледники, погруженные в вековой сон. Что им за дело до несчастных скитальцев?
В тот же день на катер погрузились восемьдесят шесть человек. Из них двое офицеров и двадцать унтерофицеров. Среди последних был и известный нам Вилли Унтермайер.
Остальные тоже были бы не прочь расстаться с проклятым линкором, но им думалось, что теперь уже торопиться не к чему. Не сегодня-завтра, казалось им, командир сам убедится в бессмысленности принятого им решения. Жить, а тем более пытаться бороться в том положении, на которое они себя обрекли, невозможно. Да и нужно ли? Линкор смерти изжил себя, и ни к чему цепляться за призрак. Эта мысль настолько очевидна, что доступна даже безумцу. Ясностью своей она осветит туман помутившегося рассудка, и корабль наконец сделает единственно возможное сдастся.
Уходящие торжественно поклялись в присутствии командира хранить доверенную им тайну, после чего загрузили в вещмешки провизию и деловито заняли места на катере. Катер проворно вышел из бухты и взял курс в открытое море.
Конец кошмару! Они свободны! Но радости не было. Свобода пахла предательством, а добровольный уходпостыдным дезертирством. "Предатель, я предатель", - эта мысль жгла и душила их всех, лишала покоя и радо сти жизни. А иных - и самой возможности жизни. Именно так произошло с Вилли Унтермайером.
Всю ночь катер держал курс на восток, стремясь отойти на безопасное расстояние от скалистого, изрезанного рифами и фьордами побережья и благополучно достичь пролива Ле-Мэр.
Рассвет нехотя сочился сквозь туманную дымку на горизонте. Суши больше не видно. В скудном предутреннем свете люди с трудом узнавали лица товарищей, заросшие густой многодневной щетиной.
- Неизвестное судно за нами, - вдруг выкрикнул кто-то.
Все как по команде обернулись, затаив дыхание.
- Линкор смерти!
Люди зашевелились.
- Линкор смерти! Смотрите, он идет нашим курсом. Точно! За нами!
- Какое-за нами! Не видишь - от нас!
- Черт его носит!
- Гляди-ка, мчится на всех парах!
- Это смерть спешит, - хохотнул один из матросов.
Но никто не поддержал его шутку. Все взгляды были прикованы к линкору.
Картина и впрямь была устрашающе-величественной. Гигантский корабль стремительно возникал из предутреннего тумана, мощно и вместе с тем легко рассекая водную гладь. Высоко за кормой пенились встревоженные волны. Катер поспешно изменил курс.
Линкор смерти неумолимо приближался. Теперь до него оставалось не больше мили. Неожиданно ветер донес знакомый звук.
- Слышишь, вроде труба.
- Труба?
- Точно, труба.
- Да они там рехнулись! Ты слышишь, что трубят?
- Не могу разобрать...
- Сигнал к сражению!
И вдруг все голоса заглушил чей-то полукрик-полустон:
- Матерь божья! Там, там!.. - матрос в катере протягивал руку к горизонту, не в силах более вымолвить ни слова.
Восемьдесять шесть голов повернулись в указанную сторону.
Там, на горизонте, сквозь рассветную дымку проступали пугающие своими размерами силуэты военных кораблей. Они приближались, выстроившись в линию. Что это? Невиданный враг или снова мираж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
- Повторяю, - чеканил слова Мурлеттер, непреклонно глядя на обросшую, ободранную команду: - завтра нас ждет решающее сражение. Информация достоверна и обсуждению не подлежит. Вы хотите знать, кто наш противник? На этот вопрос я отвечу так: этого не знаю даже я. К тому же это не имеет для нас ни малейшего значения. Повторяю: ни малейшего. Мы готовы принять бой с любым противником. Нам рекого и нечего бояться! Мурлеттер почти кричал. - Мы можем смело смотреть в лицо любому врагу и самой смерти. Недаром вы сами назвали наш корабль линкором смерти. Да, именно так: линкор смерти. В этом глубокий, нетленный смысл! - Глаза капитана блестели, лицо пылало, голос отрочески звенел.
- Теперь слушайте меня внимательно, - проговорил он, слегка успокоившись. - Быть может, не все из вас найдут в себе мужество выйти на этот последний, решающий поединок. Поэтому я говорю вам, как некогда покойный капитан Георг: подумайте хорошенько. Вы вольны выбирать. Вольны распоряжаться своей судьбой и жизнью. Кто не хочет принять бой, может покинуть корабль. В ваше распоряжение будут предоставлены катера. Вам будет выдано продовольствие - его хватит, чтобы достичь ближайшего населенного пункта. Итак, кто хочет уйти, - капитан пристально оглядел стоящих перед ним людей, словно подозревая каждого в дезертирстве, - уходите. Скатертью дорожка! - на неожиданно высокой ноте прокричал он и тут же смолк, словно устыдившись своей несдержанности. Единственное, о чем я прошу, - после минутной паузы произнес он тихо и все еще будто смущенно, - на чем настаиваю, чего требую - молчать. Всегда, всюду, всю жизнь. До самого смертного часа. Зачем? Не знаю, - проговорил он устало и беспомощно смолк. - Я не философ, - с усилием продолжал он. Скажу одно: лишь та жертва дойдет до всемогущего господа нашего, которая приносится в тайне от сторонних глаз и ушей. Помните это. Не преступайте завета господнего. Иначе труды и жертвы наши пропадут втуне. Да будут прокляты те, кто выдаст тайну! - Глаза Мурлеттера снова лихорадочно заблестели, голос звучал торжественно и сильно.- А тем, кто останется, вечная слава! Вечная слава линкору смерти! Пусть же живет и здравствует наша несчастная далекая Родина! - В глазах капитана блеснули слезы.
Ошарашенные люди подавленно молчали. "Он сошел с ума! Сначала капитан Георг, теперь Мурлеттер", - эта мысль мелькнула у многих. В этом их убеждали последние слова капитана да и самый ею вид: горящие глаза, срывающийся голос.
Новый помощник капитана Гельмут фон Валлорита, как положено, скомандовал экипажу "смирно" и отдал честь командиру корабля.
Фон Валлорита носил монокль на правом глазу. Отдавая честь, он случайно задел рукой хрупкое стеклышко. Оно обреченно звякнуло о металл палубы, но не разбилось, а покатилось к краю. Десятки глаз завороженно следили за его прихотливым кружением. Никто не решился нарушить строй. Но вот маленькое стеклышко прощально звякнуло и нырнуло за борт.
Бог весть, как родятся в мозгу человеческом прихотливые связи между, казалось бы, далекими вещами и событиями? Пустяк как будто - человек обронил в море монокль. Но этот пустяк глубокой болью отозвался в измученных душах. Люди, стоявшие на палубе, ощутили себя как никогда прежде слабыми и потерянными. Заблудившимися где-то на краю земли, позабывшими дорогу домой. В бессильной злобе взирали они на мрачно серевшие окрест каменистые горы, равнодушные скалы и безжалостные ледники, погруженные в вековой сон. Что им за дело до несчастных скитальцев?
В тот же день на катер погрузились восемьдесят шесть человек. Из них двое офицеров и двадцать унтерофицеров. Среди последних был и известный нам Вилли Унтермайер.
Остальные тоже были бы не прочь расстаться с проклятым линкором, но им думалось, что теперь уже торопиться не к чему. Не сегодня-завтра, казалось им, командир сам убедится в бессмысленности принятого им решения. Жить, а тем более пытаться бороться в том положении, на которое они себя обрекли, невозможно. Да и нужно ли? Линкор смерти изжил себя, и ни к чему цепляться за призрак. Эта мысль настолько очевидна, что доступна даже безумцу. Ясностью своей она осветит туман помутившегося рассудка, и корабль наконец сделает единственно возможное сдастся.
Уходящие торжественно поклялись в присутствии командира хранить доверенную им тайну, после чего загрузили в вещмешки провизию и деловито заняли места на катере. Катер проворно вышел из бухты и взял курс в открытое море.
Конец кошмару! Они свободны! Но радости не было. Свобода пахла предательством, а добровольный уходпостыдным дезертирством. "Предатель, я предатель", - эта мысль жгла и душила их всех, лишала покоя и радо сти жизни. А иных - и самой возможности жизни. Именно так произошло с Вилли Унтермайером.
Всю ночь катер держал курс на восток, стремясь отойти на безопасное расстояние от скалистого, изрезанного рифами и фьордами побережья и благополучно достичь пролива Ле-Мэр.
Рассвет нехотя сочился сквозь туманную дымку на горизонте. Суши больше не видно. В скудном предутреннем свете люди с трудом узнавали лица товарищей, заросшие густой многодневной щетиной.
- Неизвестное судно за нами, - вдруг выкрикнул кто-то.
Все как по команде обернулись, затаив дыхание.
- Линкор смерти!
Люди зашевелились.
- Линкор смерти! Смотрите, он идет нашим курсом. Точно! За нами!
- Какое-за нами! Не видишь - от нас!
- Черт его носит!
- Гляди-ка, мчится на всех парах!
- Это смерть спешит, - хохотнул один из матросов.
Но никто не поддержал его шутку. Все взгляды были прикованы к линкору.
Картина и впрямь была устрашающе-величественной. Гигантский корабль стремительно возникал из предутреннего тумана, мощно и вместе с тем легко рассекая водную гладь. Высоко за кормой пенились встревоженные волны. Катер поспешно изменил курс.
Линкор смерти неумолимо приближался. Теперь до него оставалось не больше мили. Неожиданно ветер донес знакомый звук.
- Слышишь, вроде труба.
- Труба?
- Точно, труба.
- Да они там рехнулись! Ты слышишь, что трубят?
- Не могу разобрать...
- Сигнал к сражению!
И вдруг все голоса заглушил чей-то полукрик-полустон:
- Матерь божья! Там, там!.. - матрос в катере протягивал руку к горизонту, не в силах более вымолвить ни слова.
Восемьдесять шесть голов повернулись в указанную сторону.
Там, на горизонте, сквозь рассветную дымку проступали пугающие своими размерами силуэты военных кораблей. Они приближались, выстроившись в линию. Что это? Невиданный враг или снова мираж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10