ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И все хотят кушать…
— Товарищи! — снова взвился побитый Софрон. — Товарищи! Не слушайте его! Надо не бараки считать, надо людей считать. В котельной тыщи людей на полу валяются, как скотина, а в московском бараке всего шестьдесят два жируют. И опять сколько им, столько и нам? До каких пор Москва будет всех грабить?
Татуированный повернул голову и брезгливо поморщился.
— Еще вякнешь, Софрон, вышибу отсюда. Тут серьезный разговор. А ты крысятничаешь. Что про нас господин полковник подумает? — В голосе его проявилась чуть заметная усмешка. — Подумает, что мы базарить пришли? А мы пришли серьезно перетереть. Договориться по понятиям. Ты, Софрон, все рвешься делить. А мы пока что только складываем. Правильно мы складываем, господин полковник?
— Когда ты, Веревкин, — мрачно произнес Таранец, — толкался тут насчет шанцевого инструмента, ты тоже вот так складывал. Я тогда тебе объяснил вроде, что инструмент — он все же государственный, и за так просто никто тебя к нему допустить не может. И ты тогда хоть и орал, как резаный, и ножками сучил, и пену изо рта пускал, а все же, в конце концов, сложил правильно. Только от твоего сложения никакого результата я не увидел. Как пайки и другое всякое довольствие за якобы аренду теперь уже твоего инструмента получать — так ты тут как тут. А вот почему после всех твоих сложений это самое довольствие неизвестно кому достается, это вопросик такой, Веревкин. Я что-то не вижу, чтобы из твоих правильных сложений потом правильное деление получалось. Да и самого инструмента я давненько в зоне не наблюдаю. Куда-то он подевался странным образом.
— Показать? — истерично выкрикнул Веревкин. — Показать? Показать тебе, господин полковник, шанцевый инструмент?
Он рванулся было к столу Таранца, но был перехвачен несколькими парами рук и затих у стенки. Его место в центре комнаты занял другой, с обвислыми рыжими усами и блестящей в свете лампы лысиной.
— Мы, гражданин начальник, — заворковал лысый, проглатывая окончания слов, — просто поговорить пришли. Потому как народ, — он кивнул за окно, — шибко сильно взволновался. Опасается народ. Зима наступила, время холодное и голодное. Для пополнения сил народу бацилл не хватает. Шамовки в смысле. А тут, гражданин начальник, параша прошла, что кое-каким имуществом нашим…
Упоминание об имуществе полковнику явно не понравилось, и он перебил лысого:
— Это где же здесь твое имущество, Коновалов? Твоего имущества — нары да ватник. Да полтонны металлолома в промзоне. А больше я твоего имущества что-то не упомню. Нету больше у тебя никакого имущества. Склад — он пока что государственный. Хоть ты на него и косился.
— …Параша прошла, что кое-каким имуществом нашим, — продолжил Коновалов, проигнорировав вмешательство Таранца, — хотят попользоваться. Американец, — он мотнул головой в сторону Адриана, — специально приехал. И у нас шибко большое беспокойство есть. Как бы тут за нашей спиной кто-нибудь не попользовался. Митя вон уже складывать нацелился. А я бы так хотел, чтобы вы, гражданин начальник, нам растолковали — что к чему. Зачем эти бумажки понадобились, да для чего такого особенного. Может, мы зря тут шум устроили. Может, они и не стоят ничего. Тогда мы выйдем к народу, растолкуем — так, мол, и так, расходитесь, братцы, ловить нечего. Только с нами шуточки шутить не надо. А то ежели народ сейчас разойдется, а потом окажется, что ошибочка вышла, нам же придется отвечать. И Мите, и мне. Да и Софрону может боком выйти. Чтобы мы потом к вам, гражданин начальник, не заходили лишний раз, не тревожили без нужды. Стрелки-то перевести — большого ума не надо, а не хотелось бы. Вот такая у нас, гражданин начальник, есть к вам очень большая просьба, и шибко хочется услышать ваши, гражданин начальник, ответственные слова.
По всему было видно, как не хочет полковник Таранец признаваться, что в загадочной истории с бумагами понимает никак не больше любого самого дурного зэка. Первым делом потому, что негоже вот так уж ронять авторитет руководства. А во-вторых, потому, что никто из собравшихся в кабинете этому в жизни не поверил бы. И явная несознанка могла бы привести к очень и очень нежелательному личному результату. Но при этом Таранец отчетливо осознавал, что любая выданная на публику брехня неминуемо повлечет за собой совершенно конкретные действия, последствия которых придется потом долго расхлебывать. Он с сожалением покосился на висящую на шпингалете кобуру и сказал:
— Как раз вот… перед тем, как вы беспорядки устроили… мы и выясняли… чтобы с полной ясностью. Поняли меня?
— Нет, — честно признался лысый Коновалов. — Не поняли. Ты яйца-то не крути, начальник. Выкладывай начистоту.
— Да что ты с ним мнешься, Валек! — рванулся вперед татуированный Митя. — Давай его наружу выведем. Сейчас запоет, как Иоська Кобзон.
— Погоди! — Лысый поднял руку. — Ну так что, начальник? Расскажешь? Или как?
Таранец шумно выдохнул и произнес жалобно:
— Ну что наезжаете? Вот американец сидит. Как раз я у него и выспрашивал — что к чему. А тут вы влетели. Он и рот раскрыть не успел.
Головы присутствующих медленно повернулись к Адриану. На лицах выразилось радостное любопытство, ничего хорошего не сулившее. Но тут в дверь влетели двое — Денис и желтоглазый Зяма. Даже не успевший как следует испугаться Адриан, мгновенно отгороженный от аудитории широкой спиной Дениса, услышал, как гомон на улице перешел в рев, перемежающийся звуками ударов и воинственными кликами.
Глава 51
Черный передел
Если честно, то Адриан так и не понял, что его больше напугало — следы побоища, учиненного у комендантского коттеджа, или ленивая скука, с которой старик выслушивал последние новости, поочередно переводя взгляд с Таранца на Дениса и обратно. Зяму Кондрат вроде бы и не замечал, отчего тот чувствовал себя весьма неуютно.
— Оклад жалованья, — заикался полковник, — последний раз выдавали четыре месяца назад, это раз, — он загибал палец на правой руке, — за позапрошлый год. Это два. Теперь три. Вещевое довольствие опять же. А у меня коллектив. Это четыре. Работающий в тяжелых условиях заполярного Севера. Это пять.
— Твои спиногрызы, — пробормотал старик, взглянув на Таранца с гадливостью, — только и умеют, что пайки на дерьмо перерабатывать. Про оклады свои ты мне не гони. Ты не на тех работаешь, а на меня. И все твои на меня работают. Только вот как-то плохо. Я тебе еще вчера приказал, чтобы у склада дополнительную охрану поставили. Ну и что? Поставили?
— Так я же…
— Вот ты же и ответишь. Фитиль тебе объявляю. И всей твоей хевре. Теперь, — это Денису, — ты. Я тебе что сказал? Американца беречь. Если б его эти волки порвали, ты бы куда пошел? Дружкам своим новым жаловаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82