.. Только одно смущало его всерьез - когда девушка
прятала свои роскошные волосы под изукрашенный варварский шлем, а вслед за
тем вскакивала на громкий галоп, оглашая окрестности дикими возгласами. Он
оставался на месте, любуясь горизонтом, тревожным и гневным одновременно.
Проходило порой несколько часов, прежде чем она возвращалась - запыленная,
усталая, с блестящими от возбуждения глазами.
Со временем он свыкся со странными обычаями номадов и воспользовался
отсутствием девушки, чтобы подробно и серьезно поговорить с Хан. Иногда
молодые люди, одолеваемые желанием соревнования, догоняли ее в пустыне и
составляли ей компанию в безумной гонке. Тогда Надир весь клокотал от
гнева: подобная забава Цилы казалась ему откровенным дезертирством. В этих
случаях он становился молчалив, опускал глаза долу, чтобы не видеть
насмешливой улыбки Хан. Впоследствии он несколько изменил отношение к
"дезертирству": ему стало казаться, что это лишь наиболее полное
воплощение динамизма и прекрасной свободы Цилы. С этого времени он принял
ее, такой, какая она есть, безоглядно...
Но однажды...
Это было какое-то особенно прекрасное утро: со свежим воздухом и
блистающим солнцем. Караван передвигался с привычной медлительностью по
огромной котловине, которой, казалось, нет и не будет конца. Руки Цилы
были объяты жгучим нетерпением, которое научился распознавать Надир, когда
она надевала шлем, готовясь к очередной прогулке. Вихрем выскочила она из
кибитки. Огромный Сукама, нетерпеливо роющий землю копытом - ожидал ее...
Вдруг Надир почувствовал неудержимое желание последовать за ней и в
свою очередь нестись галопом. Через мгновение он оказался в седле.
Прекрасное чувство легкости и радости охватило его, и, откинув голову
назад, он закричал изо всех сил:
- Й-а-а-а-а!
Все племя со смехом и удовольствием заорало ему вслед, а копыта его
коня, разрывая землю несли его следом за прекрасной наездницей.
Та живо обернулась. Когда она его узнала, на лице ее появилось
выражение неописуемой радости и счастья, она сорвала шлем и встряхнула
головой. Волосы ее распустились аж до самого крупа, и восхищенный Надир
подумал, что более прекрасного зрелища он не видел ни разу в жизни. Сменив
аллюр, они устремились прямо к горизонту.
А в большой красной кибитке старая Хан утерла одинокую слезу.
Надир полюбил оставаться вечерами у костров и разговаривать с
мужчинами пустынь. Восхищенный уверенностью их суждений, той невероятной
легкостью, с которой они усваивали все, что он им рассказывал, он все же
более всего удивлялся не этому. Несмотря на их развитое воображение,
пробелы в знаниях по истории их собственного народа были просто
потрясающими, и юноша недоумевал, почему отец Цилы не восполнил эти
пробелы. Хотя, может быть, у них были более важные проблемы?
Однажды вечером Зорги попросил Надира:
- Расскажи нам о куполах. Для нас, кочевников, которые живут на таком
просторе, тот мир крайне интересен!
- Ты кое-что забываешь, Зорги. Этот мир не так уж вам чужд: кочевники
тоже происходят из куполов!
- Мы считаем как раз наоборот. Откуда у тебя такие сведения?
- В городе есть машины, в памяти которых фиксировали всю историю
человечества. Я изучил ее вполне достаточно, чтобы с полной уверенностью
заявить, что кочевники тоже некогда жили под куполами...
- Так расскажи нам!
- Купола эти были построены в темные времена, когда господствовал
великий страх перед атомной войной. Все население земного шара нашло там
убежище. Человек достиг всех планет солнечной системы и воздвигнул города
везде и всюду. Спустя много-много лет, столетий, когда стало ясно, что
великий страх был безоснователен, земля уже успела превратиться в пустыню,
поскольку гигантские города исчерпали все ее ресурсы. Человек отчаялся:
великая его мечта исследовать Вселенную, открыть другие миры, населенные
существами, подобными человеку, которые, согласно закону больших чисел,
должны все же были встретиться, эта мечта на глазах превращалась в труху.
Целые поколения исследователей напрасно бились над этими проблемами.
Межзвездные путешествия были уже неосуществимы! Уязвленное в самом
откровенном своем желании, человечество получило печальную уверенность:
врата вселенной никогда не откроются для него, познание окружающего мира
приостановится... Подрезанные его крылья и ноги, налитые точно свинцом,
неотвратимо привязали его к Земле и немногим планетам Солнечной системы.
- Погоди, Надир! Это нам так или иначе известно. Но какое отношение
все это имеет к кочевникам?
- Дойдет дело и до вас! Это произошло спустя несколько веков
отчаяния: взяв с собой по одному образцу представителей животного мира,
мужчины и женщины бежали подальше от городов, осознавая, что все эти
города, со всем их техническим совершенством стали гробницей для целой
расы без всякого шанса на спасение. Такова история первых кочевников,
которые с невероятным ожесточением цеплялись за жизнь на почти стерильной
поверхности Земли, открывая давно забытые добродетели и истоки жизни.
И Надир закончил:
- Там всюду зло, скука и пресыщение!
- Я уверен, что наши деды страдали из-за того, что не могут достичь
неба, - мечтательно произнес Зорги. - Но теперь с рождения до самой смерти
номаду, вечно занятому бегством от безымянных и всегда поглощенному
заботами о пропитании, совсем некогда подумать о чем-нибудь подобном...
Какая-то женщина прервала его возгласом:
- Да ты вообрази себе, Зорги! - Вся планета с зелеными пастбищами, с
морями - наша! К черту безымянных! Где нам бы найти такую?
Вождь номадов ответил с легкой горечью:
- Если такая планета и существует, то нам она не достанется! Номады
чересчур невежественны, чтобы найти ключ к достижению звезд.
После этого разговора Надир был несколько озадачен: люди из куполов
топчутся на месте и деградируют, номады полны свободы и энтузиазма, но
трудности их жизни отрубают всякую возможность для эволюции. Но есть ли
третий вариант для того, чтобы найти необходимый выход, совершить реальный
скачок к прогрессу?
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Проснувшись, Надир заметил, что уже вполне светло, чтобы разглядеть
очертания предметов. Обе женщины еще спали на двуспальном ложе в глубине
кибитки. Насмешливая улыбка заиграла на его лице: это было первое утро,
когда он проснулся без вопроса: "Где это я? Куда я попал?". Теперь он стал
кочевником, простым кочевником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
прятала свои роскошные волосы под изукрашенный варварский шлем, а вслед за
тем вскакивала на громкий галоп, оглашая окрестности дикими возгласами. Он
оставался на месте, любуясь горизонтом, тревожным и гневным одновременно.
Проходило порой несколько часов, прежде чем она возвращалась - запыленная,
усталая, с блестящими от возбуждения глазами.
Со временем он свыкся со странными обычаями номадов и воспользовался
отсутствием девушки, чтобы подробно и серьезно поговорить с Хан. Иногда
молодые люди, одолеваемые желанием соревнования, догоняли ее в пустыне и
составляли ей компанию в безумной гонке. Тогда Надир весь клокотал от
гнева: подобная забава Цилы казалась ему откровенным дезертирством. В этих
случаях он становился молчалив, опускал глаза долу, чтобы не видеть
насмешливой улыбки Хан. Впоследствии он несколько изменил отношение к
"дезертирству": ему стало казаться, что это лишь наиболее полное
воплощение динамизма и прекрасной свободы Цилы. С этого времени он принял
ее, такой, какая она есть, безоглядно...
Но однажды...
Это было какое-то особенно прекрасное утро: со свежим воздухом и
блистающим солнцем. Караван передвигался с привычной медлительностью по
огромной котловине, которой, казалось, нет и не будет конца. Руки Цилы
были объяты жгучим нетерпением, которое научился распознавать Надир, когда
она надевала шлем, готовясь к очередной прогулке. Вихрем выскочила она из
кибитки. Огромный Сукама, нетерпеливо роющий землю копытом - ожидал ее...
Вдруг Надир почувствовал неудержимое желание последовать за ней и в
свою очередь нестись галопом. Через мгновение он оказался в седле.
Прекрасное чувство легкости и радости охватило его, и, откинув голову
назад, он закричал изо всех сил:
- Й-а-а-а-а!
Все племя со смехом и удовольствием заорало ему вслед, а копыта его
коня, разрывая землю несли его следом за прекрасной наездницей.
Та живо обернулась. Когда она его узнала, на лице ее появилось
выражение неописуемой радости и счастья, она сорвала шлем и встряхнула
головой. Волосы ее распустились аж до самого крупа, и восхищенный Надир
подумал, что более прекрасного зрелища он не видел ни разу в жизни. Сменив
аллюр, они устремились прямо к горизонту.
А в большой красной кибитке старая Хан утерла одинокую слезу.
Надир полюбил оставаться вечерами у костров и разговаривать с
мужчинами пустынь. Восхищенный уверенностью их суждений, той невероятной
легкостью, с которой они усваивали все, что он им рассказывал, он все же
более всего удивлялся не этому. Несмотря на их развитое воображение,
пробелы в знаниях по истории их собственного народа были просто
потрясающими, и юноша недоумевал, почему отец Цилы не восполнил эти
пробелы. Хотя, может быть, у них были более важные проблемы?
Однажды вечером Зорги попросил Надира:
- Расскажи нам о куполах. Для нас, кочевников, которые живут на таком
просторе, тот мир крайне интересен!
- Ты кое-что забываешь, Зорги. Этот мир не так уж вам чужд: кочевники
тоже происходят из куполов!
- Мы считаем как раз наоборот. Откуда у тебя такие сведения?
- В городе есть машины, в памяти которых фиксировали всю историю
человечества. Я изучил ее вполне достаточно, чтобы с полной уверенностью
заявить, что кочевники тоже некогда жили под куполами...
- Так расскажи нам!
- Купола эти были построены в темные времена, когда господствовал
великий страх перед атомной войной. Все население земного шара нашло там
убежище. Человек достиг всех планет солнечной системы и воздвигнул города
везде и всюду. Спустя много-много лет, столетий, когда стало ясно, что
великий страх был безоснователен, земля уже успела превратиться в пустыню,
поскольку гигантские города исчерпали все ее ресурсы. Человек отчаялся:
великая его мечта исследовать Вселенную, открыть другие миры, населенные
существами, подобными человеку, которые, согласно закону больших чисел,
должны все же были встретиться, эта мечта на глазах превращалась в труху.
Целые поколения исследователей напрасно бились над этими проблемами.
Межзвездные путешествия были уже неосуществимы! Уязвленное в самом
откровенном своем желании, человечество получило печальную уверенность:
врата вселенной никогда не откроются для него, познание окружающего мира
приостановится... Подрезанные его крылья и ноги, налитые точно свинцом,
неотвратимо привязали его к Земле и немногим планетам Солнечной системы.
- Погоди, Надир! Это нам так или иначе известно. Но какое отношение
все это имеет к кочевникам?
- Дойдет дело и до вас! Это произошло спустя несколько веков
отчаяния: взяв с собой по одному образцу представителей животного мира,
мужчины и женщины бежали подальше от городов, осознавая, что все эти
города, со всем их техническим совершенством стали гробницей для целой
расы без всякого шанса на спасение. Такова история первых кочевников,
которые с невероятным ожесточением цеплялись за жизнь на почти стерильной
поверхности Земли, открывая давно забытые добродетели и истоки жизни.
И Надир закончил:
- Там всюду зло, скука и пресыщение!
- Я уверен, что наши деды страдали из-за того, что не могут достичь
неба, - мечтательно произнес Зорги. - Но теперь с рождения до самой смерти
номаду, вечно занятому бегством от безымянных и всегда поглощенному
заботами о пропитании, совсем некогда подумать о чем-нибудь подобном...
Какая-то женщина прервала его возгласом:
- Да ты вообрази себе, Зорги! - Вся планета с зелеными пастбищами, с
морями - наша! К черту безымянных! Где нам бы найти такую?
Вождь номадов ответил с легкой горечью:
- Если такая планета и существует, то нам она не достанется! Номады
чересчур невежественны, чтобы найти ключ к достижению звезд.
После этого разговора Надир был несколько озадачен: люди из куполов
топчутся на месте и деградируют, номады полны свободы и энтузиазма, но
трудности их жизни отрубают всякую возможность для эволюции. Но есть ли
третий вариант для того, чтобы найти необходимый выход, совершить реальный
скачок к прогрессу?
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Проснувшись, Надир заметил, что уже вполне светло, чтобы разглядеть
очертания предметов. Обе женщины еще спали на двуспальном ложе в глубине
кибитки. Насмешливая улыбка заиграла на его лице: это было первое утро,
когда он проснулся без вопроса: "Где это я? Куда я попал?". Теперь он стал
кочевником, простым кочевником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28