А в яслях в тот год лежал новорожденный сын служанки, которого она прижила невесть от кого. Правда, злые языки отцом называли Луиса Фелипе, владельца этой земли. Бенито Мальо тоже был незаконнорожденным, но к той поре уже наверно знал, кто его отец – пиротехник-гуляка, которого на вербену зарезали ножом в пьяной драке. Годы спустя, уже став взрослым парнем, но еще ничем не прославившись, подвыпивший Бенито Мальо прямо на коне ворвался на хозяйский праздник и, начав палить в воздух, до смерти напугал танцующих. Все запомнили тоскливый крик Бенито, когда его уже втянуло в воронку ночного мрака:
Вот на таком же празднике, на вербену, погиб мой отец!
Когда же он перед приусадебной часовней должен был изображать вифлеемского пастуха, ему поручили спеть короткое вильянсико . И накануне вечером мать выучила с ним один куплет. Она и сама от души смеялась, исполняя его для сына. И Бенито Мальо, опустив барашка к яслям младенца Иисуса, повернулся к публике, сделал шаг вперед и очень серьезно пропел:
Дай нам на бедность
хоть самую малость:
окорок целый
да все, что осталось.
Поначалу хозяин усадьбы и гости остолбенели от неожиданности. Потом принялись хохотать. Да так, что не могли остановиться. Бенито Мальо видел, как кое-кто даже слезы вытирал. Они буквально рыдали от смеха. А у него пламя рвалось из глубины глаз. Случись это темной ночью, глаза его сверкали бы не хуже, чем у горной кошки.
Посредники, которых Бенито Мальо посылал в Мадрид, возвращались ни с чем. И так и сяк подлезали к владельцам усадьбы – все впустую. Каждый раз, когда казалось, что дело слажено, обедневшие хозяева ставили новые условия. Однажды Бенито Мальо призвал шофера и велел ему готовиться к долгому путешествию. Они погрузили в багажник два плоских бочонка, в каких принято здесь хранить копченую рыбу.
А я привез сеньорам подарочек, сказал Бенито Мальо, заявившись в их мадридскую квартиру.
Его провели в гостиную, и там в присутствии всей семьи он без лишних церемоний вскрыл один бочонок. Купюры были аккуратненько уложены концентрическими кругами – на манер деликатесной сельди.
Очень аппетитно. Гляньте, как они сверкают да как пахнут! Можете отведать. Пожевать. Очень вкусные копченые рыбки. Потом Бенито Мальо сказал: Коли желаете, пересчитайте, торопиться нам некуда. И он бросил взгляд на карманные часы, висевшие у него на цепочке. А я пойду сыграю в лотерею. Если согласны, зовите надежного нотариуса.
Но когда он вернулся, у сеньора нервно дергалась щека – от сардонического смеха. Жена его не проронила ни слова, только грудь ее вздымалась при каждом вздохе. А двое детей, мальчик и девочка, прикрывали родителей с флангов. Это семейство – надменное, с вытянутыми, как у встревоженных журавлей, шеями – всем видом показывало, что их жестоко оскорбили.
Ну так что?
Мы благодарим вас за проявленный интерес, сказал Луис Фелипе, но такой подход к делу кажется нам слишком поспешным. И речь идет не только о деньгах, сеньор Мальо. Есть вещи, не имеющие цены, они очень много значат для чувств.
Библиотека, папа, вставила дочка.
Да. Например, библиотека. Это замечательная библиотека. Из лучших в Галисии. И она бесценна.
Понятно. Бенито Мальо повернулся к шоферу: Коуто, неси второй бочонок.
Прошли годы, прежде чем Бенито Мальо обратил внимание на библиотеку: книги были расставлены в кабинете, гостиной и вдоль длинного коридора. Время от времени какой-нибудь гость, полистав старинный том, непременно бросал восторженный комментарий:
То, что у вас здесь собрано, это настоящие сокровища.
Знаю, кивал Бенито Мальо, и они бесценны. В глубине кабинета хранилась иллюстрированная энциклопедия. Внушительных размеров одинаковые тома, переплетенные под мрамор, отчего кабинет имел суровый и торжественный вид мавзолея. Но каждый раз, когда Бенито Мальо поднимался со своего места и обходил стол с правой стороны, взгляд старого контрабандиста упирался в полку, где стояли книги разных форматов, некоторые без переплета. Над этими книгами красовалась деревянная табличка с надписью: ПОЭЗИЯ.
Однажды он вот так же поднялся, потом снова сел. Но в руках он теперь держал книгу под заголовком «Сто лучших стихотворений на кастильском языке», составленную Марселино Менендесом-и-Пелайо . С той поры каждый день в минуты отдыха он читал этот томик. Иногда клал открытую книгу на колени и замирал, глядя на тени, скользящие, как в немом фильме, по галерее, или опускал веки и словно грезил наяву. Он приучил прислугу к тому, что в такие моменты никто не должен его беспокоить, и у прислуги появилось новое выражение, звучавшее почти как старинная ритуальная формула: Сеньор сидит с книгой.
Любая причуда деда воспринималась в семье как нечто священное, и никто не придал особого значения этой внезапно вспыхнувшей страсти, которую здесь отнесли на счет старческого размягчения мозгов. Но в один прекрасный день, когда вся семья собралась в гостиной, Бенито Мальо выступил вперед и прочел первую строфу из «Копл на смерть отца» Хорхе Манрике . Произведенный эффект – смятение бабушки Леонор и удивление, вспыхнувшее на лицах остальных, – открыл ему, что такое настоящий триумф, чего он до той поры, как выяснилось, не знал. У него было настолько сильно развито практическое чувство, что он путал выводы, пусть и неверные, к которым сам же приходил, с реальным порядком вещей.
В день банкета по случаю первого выхода Марисы в свет, уже за десертом, дед поднялся и постучал ложечкой по бокалу, словно зазвонил в колокольчик, требуя тишины. Весь день накануне он просидел, запершись в кабинете, и было слышно, как он сам с собой разговаривает и что-то декламирует в разных регистрах. Он был из числа людей, презирающих пустые разглагольствования. То есть слова, которые уносит ветер. Но сегодня, возгласил он, я хочу сказать то, что идет из самого моего сердца, то, что подобно роднику, бьющему из моей души. И трудно найти лучший повод, чем этот, подаренный нам нынешним торжеством, когда мы не без грусти чествуем весну жизни, пробуждение цветка, переход от невинности в возраст, уязвимый для нежных стрел Купидона.
Послышались смешки, но Бенито Мальо тотчас пригасил их сердитым косым взглядом.
Знаю, многих из вас мои слова удивят, ведь настали такие времена, что я и сам не прочь посмеяться над чересчур, так сказать, чувствительными чувствами. Но, друзья мои, бывают случаи, когда человек делает остановку на жизненном пути и подводит итоги.
Создалось впечатление, будто голос его и глаза пробежали какой-то отрезок по двум разным тропкам, прежде чем встретиться в одной точке, и тогда и голос его, и взгляд внезапно посуровели. Я привык называть вещи своими именами и не умею лукавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Вот на таком же празднике, на вербену, погиб мой отец!
Когда же он перед приусадебной часовней должен был изображать вифлеемского пастуха, ему поручили спеть короткое вильянсико . И накануне вечером мать выучила с ним один куплет. Она и сама от души смеялась, исполняя его для сына. И Бенито Мальо, опустив барашка к яслям младенца Иисуса, повернулся к публике, сделал шаг вперед и очень серьезно пропел:
Дай нам на бедность
хоть самую малость:
окорок целый
да все, что осталось.
Поначалу хозяин усадьбы и гости остолбенели от неожиданности. Потом принялись хохотать. Да так, что не могли остановиться. Бенито Мальо видел, как кое-кто даже слезы вытирал. Они буквально рыдали от смеха. А у него пламя рвалось из глубины глаз. Случись это темной ночью, глаза его сверкали бы не хуже, чем у горной кошки.
Посредники, которых Бенито Мальо посылал в Мадрид, возвращались ни с чем. И так и сяк подлезали к владельцам усадьбы – все впустую. Каждый раз, когда казалось, что дело слажено, обедневшие хозяева ставили новые условия. Однажды Бенито Мальо призвал шофера и велел ему готовиться к долгому путешествию. Они погрузили в багажник два плоских бочонка, в каких принято здесь хранить копченую рыбу.
А я привез сеньорам подарочек, сказал Бенито Мальо, заявившись в их мадридскую квартиру.
Его провели в гостиную, и там в присутствии всей семьи он без лишних церемоний вскрыл один бочонок. Купюры были аккуратненько уложены концентрическими кругами – на манер деликатесной сельди.
Очень аппетитно. Гляньте, как они сверкают да как пахнут! Можете отведать. Пожевать. Очень вкусные копченые рыбки. Потом Бенито Мальо сказал: Коли желаете, пересчитайте, торопиться нам некуда. И он бросил взгляд на карманные часы, висевшие у него на цепочке. А я пойду сыграю в лотерею. Если согласны, зовите надежного нотариуса.
Но когда он вернулся, у сеньора нервно дергалась щека – от сардонического смеха. Жена его не проронила ни слова, только грудь ее вздымалась при каждом вздохе. А двое детей, мальчик и девочка, прикрывали родителей с флангов. Это семейство – надменное, с вытянутыми, как у встревоженных журавлей, шеями – всем видом показывало, что их жестоко оскорбили.
Ну так что?
Мы благодарим вас за проявленный интерес, сказал Луис Фелипе, но такой подход к делу кажется нам слишком поспешным. И речь идет не только о деньгах, сеньор Мальо. Есть вещи, не имеющие цены, они очень много значат для чувств.
Библиотека, папа, вставила дочка.
Да. Например, библиотека. Это замечательная библиотека. Из лучших в Галисии. И она бесценна.
Понятно. Бенито Мальо повернулся к шоферу: Коуто, неси второй бочонок.
Прошли годы, прежде чем Бенито Мальо обратил внимание на библиотеку: книги были расставлены в кабинете, гостиной и вдоль длинного коридора. Время от времени какой-нибудь гость, полистав старинный том, непременно бросал восторженный комментарий:
То, что у вас здесь собрано, это настоящие сокровища.
Знаю, кивал Бенито Мальо, и они бесценны. В глубине кабинета хранилась иллюстрированная энциклопедия. Внушительных размеров одинаковые тома, переплетенные под мрамор, отчего кабинет имел суровый и торжественный вид мавзолея. Но каждый раз, когда Бенито Мальо поднимался со своего места и обходил стол с правой стороны, взгляд старого контрабандиста упирался в полку, где стояли книги разных форматов, некоторые без переплета. Над этими книгами красовалась деревянная табличка с надписью: ПОЭЗИЯ.
Однажды он вот так же поднялся, потом снова сел. Но в руках он теперь держал книгу под заголовком «Сто лучших стихотворений на кастильском языке», составленную Марселино Менендесом-и-Пелайо . С той поры каждый день в минуты отдыха он читал этот томик. Иногда клал открытую книгу на колени и замирал, глядя на тени, скользящие, как в немом фильме, по галерее, или опускал веки и словно грезил наяву. Он приучил прислугу к тому, что в такие моменты никто не должен его беспокоить, и у прислуги появилось новое выражение, звучавшее почти как старинная ритуальная формула: Сеньор сидит с книгой.
Любая причуда деда воспринималась в семье как нечто священное, и никто не придал особого значения этой внезапно вспыхнувшей страсти, которую здесь отнесли на счет старческого размягчения мозгов. Но в один прекрасный день, когда вся семья собралась в гостиной, Бенито Мальо выступил вперед и прочел первую строфу из «Копл на смерть отца» Хорхе Манрике . Произведенный эффект – смятение бабушки Леонор и удивление, вспыхнувшее на лицах остальных, – открыл ему, что такое настоящий триумф, чего он до той поры, как выяснилось, не знал. У него было настолько сильно развито практическое чувство, что он путал выводы, пусть и неверные, к которым сам же приходил, с реальным порядком вещей.
В день банкета по случаю первого выхода Марисы в свет, уже за десертом, дед поднялся и постучал ложечкой по бокалу, словно зазвонил в колокольчик, требуя тишины. Весь день накануне он просидел, запершись в кабинете, и было слышно, как он сам с собой разговаривает и что-то декламирует в разных регистрах. Он был из числа людей, презирающих пустые разглагольствования. То есть слова, которые уносит ветер. Но сегодня, возгласил он, я хочу сказать то, что идет из самого моего сердца, то, что подобно роднику, бьющему из моей души. И трудно найти лучший повод, чем этот, подаренный нам нынешним торжеством, когда мы не без грусти чествуем весну жизни, пробуждение цветка, переход от невинности в возраст, уязвимый для нежных стрел Купидона.
Послышались смешки, но Бенито Мальо тотчас пригасил их сердитым косым взглядом.
Знаю, многих из вас мои слова удивят, ведь настали такие времена, что я и сам не прочь посмеяться над чересчур, так сказать, чувствительными чувствами. Но, друзья мои, бывают случаи, когда человек делает остановку на жизненном пути и подводит итоги.
Создалось впечатление, будто голос его и глаза пробежали какой-то отрезок по двум разным тропкам, прежде чем встретиться в одной точке, и тогда и голос его, и взгляд внезапно посуровели. Я привык называть вещи своими именами и не умею лукавить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35