- вдруг догадывался Константин Андреевич.
– Кваском, - кивал отец Лев. - Можно кваском, можно и водичкой.
Он разворачивал чертеж.
– Смотрите, - палец упирался в изображение, оказывавшее на влюбленного в технику дядю гипнотическое действие. - Это и есть печь. Между стенками печи и котлом оставляем зазор, сантиметра четыре. Тогда горячие газы омоют котел со всех сторон, и вода нагреется очень быстро. А это труба. Вы знаете, что тяга в печи зависит от трубы? Вот тут у нее разделка, а вот тут у нее распушка... А вот сюда... - Он чесал в затылке. - Сюда патрубок, - решал он наконец, переключаясь уже на что-то другое, чего Константин Андреевич не успевал уловить.
При таком грамотном руководстве не приходилось дивиться скорости, с которой продвигалось строительство. Под баньку отвели добрую половину соседской квартиры; вторую Мансур распорядился готовить под дополнительные апартаменты. Наметилось расширение штата, и он подумывал о найме второго смотрителя-папки, а лучше мамки - для пущей гармонии. Константин Андреевич заверял его в своей способности обслуживать обе квартиры сразу.
– Но там же банька! - недоумевал Мансур. - Как ты пройдешь?
– А через баньку и пройду, - дядя не видел в этом ничего зазорного. - Прикроюсь веничком и прошмыгну. Я же простой персонал, как уборщица в мужском туалете. Я никого не стесню.
Мансур колебался, раздираемый соображениями экономии.
Являлся настоятель с напоминанием, что котел уже установлен и скоро настанет время испытывать баню.
Ему было обещано право первой ночи - конечно, бесплатной. Мансур оттягивал открытие, потому что еще не успел установить в вентиляционном отверстии подглядывающее и подслушивающее устройство.
– Вместе пойдем, - отец Лев дружески похлопывал по спине Константина Андреевича. - Встретим дорогих гостей...
– Вы думаете, они так сразу и набегут? - не верил тот.
– А как же иначе. Мы им создадим хорошую атмосферу. В Писании ведь как сказано: видит бес, что место чисто и пусто - и приходит туда, и за собой ведет еще семерых, в сто раз злее...
– Это про баню? - обмирал Константин Андреевич.
– Это про душу человеческую, - строго вразумлял его батюшка. - Но можно понимать и про баню, - он смягчался и уступал. - Писание многозначно, там каждое слово вмещает сотню смыслов.
"Надо будет почитать", - наказывал себе дядя.
17
Баня открылась досрочно.
Мансур еще не получил разрешения от санитарных и пожарных властей, но это не помешало ему приступить к пробной эксплуатации.
Он передал объект в полное распоряжение Константина Андреевича.
– Мойся, брат! - напутствовал он смотрителя. - Мойся и веселись! И ты, святой отец, мойся и радуйся! Выпей там за Мансура, помяни его в своих нечестивых молитвах!
Отец Лев довольно посмеивался в бороду. По случаю открытия бани он уже принял прилично и собирался продолжить. Он обнимал Константина Андреевича и звал в парилку.
– Я не могу, - отнекивался дядя. - Я на работе.
– А черти? - шептал ему настоятель. - Как же черти? Они ведь придут.
Константин Андреевич в смятении озирался. Батюшка совал ему под нос раскупоренную бутыль.
– Я непьющий, - протестовал тот.
– Атмосфера требует, - внушительно возражал отец Лев.
Дядя беспомощно сопел, не находя выхода. Надо было соглашаться. "Да и ладно! - бесшабашно подумал Константин Андреевич. - Что я, в самом-то деле? Я ведь юн, мне не дашь и девятнадцати лет. У меня еще все впереди. Не стоит отказываться от новых впечатлений, пусть даже не совсем полезных для здоровья, потому что мне все-таки пятьдесят восемь".
– Хорошо, - сказал он, поеживаясь от озноба, как будто из бани уже потянуло холодом преисподней.
Он вдруг осознал, что двенадцатая комната, расширившаяся неимоверно, перетянула в себя основное содержательное наполнение салона. Державные комнаты, выстроившись анфиладой, образовали очередь, готовясь одна за другой устремиться в сырую и душную горловину. Прощальным смерчем закружилось разноцветное конфетти, как попало настриженное из партизанских покоев, монастырских покоев, покоев русских и белорусских, апартаментов кавказских, номеров академических.
Константин Андреевич помотал головой. Отец Лев шагнул вперед и толкнул дверь.
– Прикажете позвать барышню? - пискнул дядя.
– Позже, - настоятель прошел в предбанник и остановился, ожидая, когда тот присоединится. Константин Андреевич нерешительно переступил порог.
Отец Лев расстегнул ремешок часов, взглянул на циферблат.
– Половина двенадцатого, - сообщил он со значением. - Сейчас мы с вами угостимся, омоемся и предадимся деятельному ожиданию.
– Что такое деятельное ожидание? - Константин Андреевич, ужасно стыдясь и следуя примеру настоятеля, снял пиджак и начал расстегивать брюки.
– Это такое ожидание, когда мы еще раз угостимся.
Константин Андреевич стянул носки. Отец Лев громыхнул ковшиком. Зашипела бутылка с квасом.
– А что же черти? - Дядя зябко переминался с ноги на ногу.
– Так они уже здесь.
– Как? - Черемисин начал оглядываться.
– Я их чую, - подмигнул ему отец Лев. - Они уже подтянулись, но пока не отваживаются шалить. Ничего! Сейчас мы их приманим...
Держа в одной руке ковш, а в другой веник, он надвинулся на Константина Андреевича чудовищным животом. Пупок у него перестал быть впадиной и выступал.
– Подбросим дровишек, - весело сказал настоятель.
...Пожар начался часа через четыре. Его причины не удалось выяснить, но баня выгорела первой. На это ушли считанные минуты; затем гримасничающий огонь перекинулся на салон. Пламенные черти с урчанием пожирали номер за номером, отрезая пути к отступлению; лопнули стекла, из окон повалил тяжелый дым. Вскоре от первой квартиры ничего не осталось, и от второй квартиры ничего не осталось тоже. Никто не выбежал и не позвал на помощь, кроме одинокой бледной фигуры - оплывшее туловище на длинных и кривых ногах, проскакавшее боком. Оглашая пустынную набережную испуганным ржаньем, фигура зигзагами понеслась навстречу рассвету.
февраль-март 2007
© Алексей Смирнов, 2007-2008.
© Сетевая Словесность, 2007-2008.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Кваском, - кивал отец Лев. - Можно кваском, можно и водичкой.
Он разворачивал чертеж.
– Смотрите, - палец упирался в изображение, оказывавшее на влюбленного в технику дядю гипнотическое действие. - Это и есть печь. Между стенками печи и котлом оставляем зазор, сантиметра четыре. Тогда горячие газы омоют котел со всех сторон, и вода нагреется очень быстро. А это труба. Вы знаете, что тяга в печи зависит от трубы? Вот тут у нее разделка, а вот тут у нее распушка... А вот сюда... - Он чесал в затылке. - Сюда патрубок, - решал он наконец, переключаясь уже на что-то другое, чего Константин Андреевич не успевал уловить.
При таком грамотном руководстве не приходилось дивиться скорости, с которой продвигалось строительство. Под баньку отвели добрую половину соседской квартиры; вторую Мансур распорядился готовить под дополнительные апартаменты. Наметилось расширение штата, и он подумывал о найме второго смотрителя-папки, а лучше мамки - для пущей гармонии. Константин Андреевич заверял его в своей способности обслуживать обе квартиры сразу.
– Но там же банька! - недоумевал Мансур. - Как ты пройдешь?
– А через баньку и пройду, - дядя не видел в этом ничего зазорного. - Прикроюсь веничком и прошмыгну. Я же простой персонал, как уборщица в мужском туалете. Я никого не стесню.
Мансур колебался, раздираемый соображениями экономии.
Являлся настоятель с напоминанием, что котел уже установлен и скоро настанет время испытывать баню.
Ему было обещано право первой ночи - конечно, бесплатной. Мансур оттягивал открытие, потому что еще не успел установить в вентиляционном отверстии подглядывающее и подслушивающее устройство.
– Вместе пойдем, - отец Лев дружески похлопывал по спине Константина Андреевича. - Встретим дорогих гостей...
– Вы думаете, они так сразу и набегут? - не верил тот.
– А как же иначе. Мы им создадим хорошую атмосферу. В Писании ведь как сказано: видит бес, что место чисто и пусто - и приходит туда, и за собой ведет еще семерых, в сто раз злее...
– Это про баню? - обмирал Константин Андреевич.
– Это про душу человеческую, - строго вразумлял его батюшка. - Но можно понимать и про баню, - он смягчался и уступал. - Писание многозначно, там каждое слово вмещает сотню смыслов.
"Надо будет почитать", - наказывал себе дядя.
17
Баня открылась досрочно.
Мансур еще не получил разрешения от санитарных и пожарных властей, но это не помешало ему приступить к пробной эксплуатации.
Он передал объект в полное распоряжение Константина Андреевича.
– Мойся, брат! - напутствовал он смотрителя. - Мойся и веселись! И ты, святой отец, мойся и радуйся! Выпей там за Мансура, помяни его в своих нечестивых молитвах!
Отец Лев довольно посмеивался в бороду. По случаю открытия бани он уже принял прилично и собирался продолжить. Он обнимал Константина Андреевича и звал в парилку.
– Я не могу, - отнекивался дядя. - Я на работе.
– А черти? - шептал ему настоятель. - Как же черти? Они ведь придут.
Константин Андреевич в смятении озирался. Батюшка совал ему под нос раскупоренную бутыль.
– Я непьющий, - протестовал тот.
– Атмосфера требует, - внушительно возражал отец Лев.
Дядя беспомощно сопел, не находя выхода. Надо было соглашаться. "Да и ладно! - бесшабашно подумал Константин Андреевич. - Что я, в самом-то деле? Я ведь юн, мне не дашь и девятнадцати лет. У меня еще все впереди. Не стоит отказываться от новых впечатлений, пусть даже не совсем полезных для здоровья, потому что мне все-таки пятьдесят восемь".
– Хорошо, - сказал он, поеживаясь от озноба, как будто из бани уже потянуло холодом преисподней.
Он вдруг осознал, что двенадцатая комната, расширившаяся неимоверно, перетянула в себя основное содержательное наполнение салона. Державные комнаты, выстроившись анфиладой, образовали очередь, готовясь одна за другой устремиться в сырую и душную горловину. Прощальным смерчем закружилось разноцветное конфетти, как попало настриженное из партизанских покоев, монастырских покоев, покоев русских и белорусских, апартаментов кавказских, номеров академических.
Константин Андреевич помотал головой. Отец Лев шагнул вперед и толкнул дверь.
– Прикажете позвать барышню? - пискнул дядя.
– Позже, - настоятель прошел в предбанник и остановился, ожидая, когда тот присоединится. Константин Андреевич нерешительно переступил порог.
Отец Лев расстегнул ремешок часов, взглянул на циферблат.
– Половина двенадцатого, - сообщил он со значением. - Сейчас мы с вами угостимся, омоемся и предадимся деятельному ожиданию.
– Что такое деятельное ожидание? - Константин Андреевич, ужасно стыдясь и следуя примеру настоятеля, снял пиджак и начал расстегивать брюки.
– Это такое ожидание, когда мы еще раз угостимся.
Константин Андреевич стянул носки. Отец Лев громыхнул ковшиком. Зашипела бутылка с квасом.
– А что же черти? - Дядя зябко переминался с ноги на ногу.
– Так они уже здесь.
– Как? - Черемисин начал оглядываться.
– Я их чую, - подмигнул ему отец Лев. - Они уже подтянулись, но пока не отваживаются шалить. Ничего! Сейчас мы их приманим...
Держа в одной руке ковш, а в другой веник, он надвинулся на Константина Андреевича чудовищным животом. Пупок у него перестал быть впадиной и выступал.
– Подбросим дровишек, - весело сказал настоятель.
...Пожар начался часа через четыре. Его причины не удалось выяснить, но баня выгорела первой. На это ушли считанные минуты; затем гримасничающий огонь перекинулся на салон. Пламенные черти с урчанием пожирали номер за номером, отрезая пути к отступлению; лопнули стекла, из окон повалил тяжелый дым. Вскоре от первой квартиры ничего не осталось, и от второй квартиры ничего не осталось тоже. Никто не выбежал и не позвал на помощь, кроме одинокой бледной фигуры - оплывшее туловище на длинных и кривых ногах, проскакавшее боком. Оглашая пустынную набережную испуганным ржаньем, фигура зигзагами понеслась навстречу рассвету.
февраль-март 2007
© Алексей Смирнов, 2007-2008.
© Сетевая Словесность, 2007-2008.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12