Мне отчаянно захотелось заколотить в барабан, как говорят ирландцы.
Так бы я, вероятно, и поступила, если бы вдруг не почувствовала, как сзади на мое плечо спокойно и уверенно легла рука. Мужская, судя по размеру и твердости, и при этом ласковая, как у женщины. Мужчина оказался не менее приятным, чем его рука, – я убедилась в этом, повернувшись и взглянув на него, и тут же забыла про одиночество, окружавшее нас, как на острове: все присутствовавшие так были поглощены болтовней друг с другом, что могла и тишина стоять. Должна признаться: он мне кое-кого напомнил, а именно – Майкла Кэнти, хотя тот был совсем другим. Уж в этом-то я не ошибалась. И все же не могла отвести от него взгляд: крупный мужчина с мягкими покатыми плечами; его карие глаза по цвету подходили к прямым шелковистым черным волосам, красивой прядью спадавшим на один глаз. Если это старик, подумала я, – а он, конечно же, был таковым, несмотря на густые волосы, гладкую кожу и румянец во все лицо, – мужчин помоложе мне и не надо. К тому же от него тоже приятно пахло ирландцем, как и от Майкла Кэнти: этот запах я хорошо запомнила и теперь ощущала снова – запах большого мужчины, ирландского мужчины, только что принявшего ванну. Тут он заговорил:
Минфорд. Майор Минфорд. Мы не можем позволить тебе стоять здесь вот так в одиночестве!
На тот момент мне было тринадцать, и, следовательно, я была достаточно взрослой, чтобы не поверить в такой внезапный и противоречивый поворот судьбы. Вот это старик! Мало кто даст ему больше шестидесяти, скорее – меньше, и мало кто поверит, что мне достался самый лучший из солдат-ветеранов. Но то был двойной подарок судьбы: то пусто, то густо, и нужно быть полной дурой, чтобы обмануться дважды за один раз. Вдобавок к моему везенью или невезенью – это уж как хотите– я тут же втрескалась в майора Минфорда, – в такую ситуацию нередко попадают как взрослые женщины, так и девушки-подростки, о чем я бы, разумеется, знала, если б Сироткина Мама как следует выполняла свою работу.
Как тебя зовут, лапонька?
Дервла О'Шэннон, сэр.
О, какое необычно красивое имя, Дервла. Ну, пойдем со мной.
Он стоял слева от меня, положив свою большую правую руку на мое правое плечо, так что мы оказались практически вплотную друг к другу. Я со своей худосочностью просто утопала в его мужской теплоте и уверенности, и когда он направился в один из дальних углов, я просто физически не могла не двинуться с ним вместе – причем так охотно, что даже не ощущала, как он медленно и деликатно направляет меня, прижимая к себе, да так естественно, что я последовала бы за ним куда угодно. Эти несколько мгновений, пролетевшие, к моему большому сожалению, незаметно, я пыталась повернуться, чтобы рассмотреть его спокойное румяное лицо. Его учтивость заставила меня забыть о том, что я всего лишь нищая невоспитанная девчонка, и, пересекая в его сопровождении эту огромную пустоту комнаты, я чувствовала себя совершенно непринужденно.
Так, Дервла, сначала мне нужно кое-что сказать тебе о капрале Стеке, весьма неординарном ветеране. Но если ты мне доверишься, Дервла, тебе воздастся.
Ну, думаю, хорошенькое начало: сперва торчу в одиночестве среди вовсю веселящихся девиц из «Святой Марты», а теперь вот и майор Минфорд – он уже нравится мне чуть меньше – хочет отфутболить меня к какому-то старому капралу, о котором сам же старается меня предостеречь. И что, майор Минфорд серьезно верит в счастливый исход моей встречи с этим старым капралом Стеком или как его там? И о чем он пытается меня предупредить? Но, конечно, никакое предупреждение, особенно изложенное так тактично, не могло подготовить к переполнившим меня переживаниям. А что же это были за неожиданные чувства? Страх. Страх молодой девушки, с которым не шли ни в какое сравнение пережитые мною в «Святой Марте» страхи перед мышами, старухами и горбунами. От нынешнего страха ноги у меня стали, поверьте, ватными.
А причиной моего испуга стала маленькая одинокая фигурка, сидящая в таком темном углу, что мы едва различали ее среди мрака и паутины, и облаченная не иначе как в военную форму. Боевую! Само по себе это не должно было бы меня напугать, хотя праздничная атмосфера делала данное одеяние удивительно нелепым и неподходящим, если не сказать больше. Значительная часть ветеранов, собравшихся, чтобы встретить девиц из «Святой Марты», надела по этому случаю свои военные регалии, так что поразил меня вовсе не костюм капрала Стека как таковой. Даже каска двадцатипятилетней давности могла удивить, но отнюдь не напугать меня до полусмерти. Но сочетания каски с надетым на голову и скрывавшим его лицо противогазом было вполне достаточно, чтобы привести неподготовленную особу, вроде меня, в состояние, близкое к обмороку. Да, противогаз. Самый настоящий. Такая хитрая штуковина из жесткой материи с болтающимися ремешками, огромными выпученными глазами и куском черного резинового шланга, свисающего оттуда, где должен находиться нос. Сначала я не осознала, что это за несуразная маска, под которой капрал Стек скрывает свое лицо, и в прямом смысле оцепенела, уставившись на неправдоподобно ужасного старого солдата, напоминающего грозного жука, – сходство, вызванное огромными невидящими глазами и механическим хоботом. Но даже когда я все-таки сообразила, что это за странное лицо, и узнала в маске устарелый противогаз, представление о котором я имела, поскольку брат миссис Дженнингс пострадал от газовой атаки в окопах Великой войны, ибо не успел вовремя вытащить противогаз из брезентовой сумки, чтобы предохранить свои легкие от повреждения, страх не оставил меня. И хоть я поняла, что на капрале Стеке красуются стальной шлем – так называлась эта штуковина – и маска, предназначенная для защиты от волн горчичного газа, заливающих покрытые грязью тела убитых, выглядел он, на взгляд молодой девушки, мягко говоря, отталкивающе. Убедившись, что передо мной все-таки человек, а не чудище из страшной сказки, я все же не смогла избавиться от ощущения, что передо мною – восковой манекен, одетый в боевое снаряжение Первой мировой войны. Мне казалось, что в карманах у него моль, а старая форма измята.
Вот так меня представили капралу Стеку. Ничего хуже, пожалуй, произойти со мной не могло. На розовом лице майора Минфорда я не заметила при этом никаких следов неудовольствия – он лишь дружелюбно и благожелательно улыбался, глядя сверху вниз на сидящего в своем углу уродливого старенького солдата. Мне о присутствии обаятельного и внушительного майора Минфорда напоминала его рука, по-прежнему лежавшая на моем плече, хотя, как я уже сказала, мое восхищение пошло на убыль. К этому моменту некоторые наши девчонки уже уговорили кое-кого из солдат потанцевать с ними, а кроме того, по комнате уже вовсю летали дротики, которые раздобыли мы с Финнулой и Мойрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Так бы я, вероятно, и поступила, если бы вдруг не почувствовала, как сзади на мое плечо спокойно и уверенно легла рука. Мужская, судя по размеру и твердости, и при этом ласковая, как у женщины. Мужчина оказался не менее приятным, чем его рука, – я убедилась в этом, повернувшись и взглянув на него, и тут же забыла про одиночество, окружавшее нас, как на острове: все присутствовавшие так были поглощены болтовней друг с другом, что могла и тишина стоять. Должна признаться: он мне кое-кого напомнил, а именно – Майкла Кэнти, хотя тот был совсем другим. Уж в этом-то я не ошибалась. И все же не могла отвести от него взгляд: крупный мужчина с мягкими покатыми плечами; его карие глаза по цвету подходили к прямым шелковистым черным волосам, красивой прядью спадавшим на один глаз. Если это старик, подумала я, – а он, конечно же, был таковым, несмотря на густые волосы, гладкую кожу и румянец во все лицо, – мужчин помоложе мне и не надо. К тому же от него тоже приятно пахло ирландцем, как и от Майкла Кэнти: этот запах я хорошо запомнила и теперь ощущала снова – запах большого мужчины, ирландского мужчины, только что принявшего ванну. Тут он заговорил:
Минфорд. Майор Минфорд. Мы не можем позволить тебе стоять здесь вот так в одиночестве!
На тот момент мне было тринадцать, и, следовательно, я была достаточно взрослой, чтобы не поверить в такой внезапный и противоречивый поворот судьбы. Вот это старик! Мало кто даст ему больше шестидесяти, скорее – меньше, и мало кто поверит, что мне достался самый лучший из солдат-ветеранов. Но то был двойной подарок судьбы: то пусто, то густо, и нужно быть полной дурой, чтобы обмануться дважды за один раз. Вдобавок к моему везенью или невезенью – это уж как хотите– я тут же втрескалась в майора Минфорда, – в такую ситуацию нередко попадают как взрослые женщины, так и девушки-подростки, о чем я бы, разумеется, знала, если б Сироткина Мама как следует выполняла свою работу.
Как тебя зовут, лапонька?
Дервла О'Шэннон, сэр.
О, какое необычно красивое имя, Дервла. Ну, пойдем со мной.
Он стоял слева от меня, положив свою большую правую руку на мое правое плечо, так что мы оказались практически вплотную друг к другу. Я со своей худосочностью просто утопала в его мужской теплоте и уверенности, и когда он направился в один из дальних углов, я просто физически не могла не двинуться с ним вместе – причем так охотно, что даже не ощущала, как он медленно и деликатно направляет меня, прижимая к себе, да так естественно, что я последовала бы за ним куда угодно. Эти несколько мгновений, пролетевшие, к моему большому сожалению, незаметно, я пыталась повернуться, чтобы рассмотреть его спокойное румяное лицо. Его учтивость заставила меня забыть о том, что я всего лишь нищая невоспитанная девчонка, и, пересекая в его сопровождении эту огромную пустоту комнаты, я чувствовала себя совершенно непринужденно.
Так, Дервла, сначала мне нужно кое-что сказать тебе о капрале Стеке, весьма неординарном ветеране. Но если ты мне доверишься, Дервла, тебе воздастся.
Ну, думаю, хорошенькое начало: сперва торчу в одиночестве среди вовсю веселящихся девиц из «Святой Марты», а теперь вот и майор Минфорд – он уже нравится мне чуть меньше – хочет отфутболить меня к какому-то старому капралу, о котором сам же старается меня предостеречь. И что, майор Минфорд серьезно верит в счастливый исход моей встречи с этим старым капралом Стеком или как его там? И о чем он пытается меня предупредить? Но, конечно, никакое предупреждение, особенно изложенное так тактично, не могло подготовить к переполнившим меня переживаниям. А что же это были за неожиданные чувства? Страх. Страх молодой девушки, с которым не шли ни в какое сравнение пережитые мною в «Святой Марте» страхи перед мышами, старухами и горбунами. От нынешнего страха ноги у меня стали, поверьте, ватными.
А причиной моего испуга стала маленькая одинокая фигурка, сидящая в таком темном углу, что мы едва различали ее среди мрака и паутины, и облаченная не иначе как в военную форму. Боевую! Само по себе это не должно было бы меня напугать, хотя праздничная атмосфера делала данное одеяние удивительно нелепым и неподходящим, если не сказать больше. Значительная часть ветеранов, собравшихся, чтобы встретить девиц из «Святой Марты», надела по этому случаю свои военные регалии, так что поразил меня вовсе не костюм капрала Стека как таковой. Даже каска двадцатипятилетней давности могла удивить, но отнюдь не напугать меня до полусмерти. Но сочетания каски с надетым на голову и скрывавшим его лицо противогазом было вполне достаточно, чтобы привести неподготовленную особу, вроде меня, в состояние, близкое к обмороку. Да, противогаз. Самый настоящий. Такая хитрая штуковина из жесткой материи с болтающимися ремешками, огромными выпученными глазами и куском черного резинового шланга, свисающего оттуда, где должен находиться нос. Сначала я не осознала, что это за несуразная маска, под которой капрал Стек скрывает свое лицо, и в прямом смысле оцепенела, уставившись на неправдоподобно ужасного старого солдата, напоминающего грозного жука, – сходство, вызванное огромными невидящими глазами и механическим хоботом. Но даже когда я все-таки сообразила, что это за странное лицо, и узнала в маске устарелый противогаз, представление о котором я имела, поскольку брат миссис Дженнингс пострадал от газовой атаки в окопах Великой войны, ибо не успел вовремя вытащить противогаз из брезентовой сумки, чтобы предохранить свои легкие от повреждения, страх не оставил меня. И хоть я поняла, что на капрале Стеке красуются стальной шлем – так называлась эта штуковина – и маска, предназначенная для защиты от волн горчичного газа, заливающих покрытые грязью тела убитых, выглядел он, на взгляд молодой девушки, мягко говоря, отталкивающе. Убедившись, что передо мной все-таки человек, а не чудище из страшной сказки, я все же не смогла избавиться от ощущения, что передо мною – восковой манекен, одетый в боевое снаряжение Первой мировой войны. Мне казалось, что в карманах у него моль, а старая форма измята.
Вот так меня представили капралу Стеку. Ничего хуже, пожалуй, произойти со мной не могло. На розовом лице майора Минфорда я не заметила при этом никаких следов неудовольствия – он лишь дружелюбно и благожелательно улыбался, глядя сверху вниз на сидящего в своем углу уродливого старенького солдата. Мне о присутствии обаятельного и внушительного майора Минфорда напоминала его рука, по-прежнему лежавшая на моем плече, хотя, как я уже сказала, мое восхищение пошло на убыль. К этому моменту некоторые наши девчонки уже уговорили кое-кого из солдат потанцевать с ними, а кроме того, по комнате уже вовсю летали дротики, которые раздобыли мы с Финнулой и Мойрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30