ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

А наутро, будь добр, к Декану. Тот тебе задаст кучу нескромных вопросов. Из-за этих допотопных порядков Пупсер жалел, что его приняли именно в этот колледж. Особенно удручало отношение Кухмистера. Привратник держал его за чужака и сыпал в его адрес такими оскорблениями, которые обычно приберегал для лавочников. Пупсер пытался смягчить гнев Кухмистера, пробовал объяснить, что Дарем – а именно там учился Пупсер – как-никак университет и что в 1380 году в Оксфорде был даже такой колледж – Дарем. Все тщетно. Упоминание об Оксфорде только усилило неприязнь Кухмистера.
– Это колледж для джентльменов, – твердил он. Пупсеру же до джентльмена было далеко. Поэтому Кухмистер сразу заимел на него зуб.
Пупсер пересек площадь Маркет Хилл. Часы на ратуше показывали без двадцати пяти час. Главные ворота уже заперты, а Кухмистер спит. Пупсер замедлил шаг. Какой смысл торопиться? Все равно теперь гулять ночь напролет. О том, чтобы разбудить Кухмистера, и речи быть не могло. Тот, конечно, откроет, но зато проклятий не оберешься. Ничего, ему не впервой бродить по ночному Кембриджу. Вот только миссис Слони, служанка, – с ней надо поосторожней. Каждое утро она приходит будить Пупсера и, если увидит, что кровать не смята, обязана доложить Декану. Но с миссис Слони можно договориться. «Что такое один фунт по сравнению с разносом в деканате?» – намекнула она после первой ночи скитаний Пупсера, и тот с облегчением заплатил. Миссис Слони не подведет. Пупсеру она даже нравилась. Несмотря на внушительные размеры, было в ней что-то почти человеческое.
Пупсер поежился. Не только от холода, но и при мысли о миссис Слони. Метель усиливалась, ночью на улице и замерзнуть недолго. Это уж точно. Так же точно, как и то, что Кухмистера он будить не собирался. Придется карабкаться через стену. Несолидно для аспиранта, но что делать – выбора нет. Он пересек Тринити-стрит, в конце улицы Кайус повернул направо и по дорожке вышел к задним воротам. Железные прутья на стене еще никогда не выглядели так угрожающе, как в эту ночь. Но не оставаться же здесь, иначе окоченеешь. Напротив ратуши он нашел чей-то велосипед, протащил его по дорожке, приставил к стене и с превеликим трудом встал на него. Наконец-то он руками схватился за прутья, отдохнул секунду и сделал последний рывок. И вот он уже одним коленом на стене. Приподнялся, перенес свободную ногу через прутья, нащупал опору и... прыгнул. Приземлился он удачно – прямо на клумбу. Кое-как встал на ноги и уже было собрался шмыгнуть по тропинке, под сень буков, как вдруг увидел тень. Чья-то рука легла ему на плечо. Дальше все случилось само собой. Пупсер замахнулся и ударил что было силы. Шляпа-котелок незнакомца описала в воздухе замысловатую дугу; Пупсер пустился наутек. Не разбирая дороги, он бежал прямо по газонам, что противоречило правилам Покерхауса: по газонам разрешалось ходить только членам ученого совета. На гравийной дорожке лежал Кухмистер, он никак не мог отдышаться. Пупсер пулей вылетел в ворота, ведущие во двор. На бегу он оглянулся и увидел на снегу темный силуэт. А вот и подъезд, вот и его комната. Пупсер запер дверь и, тяжело дыша, затаился в темноте. Не иначе, как он Кухмистера ударил, кроме него, котелок никто не носит. Итак, он совершил нападение на привратника Покерхауса, заехал ему по физиономии. Заехал так, что тот упал как подкошенный. Пупсер подошел к окну и стал всматриваться в темноту. Только сейчас он понял, что свалял дурака. На дворе снег, следы его выдадут. По ним Кухмистер придет прямо к башне. Но привратник как в воду канул. Может, он все еще лежит там без сознания? Может, он до сих пор не может прийти в себя? Пупсер вздрогнул – это происшествие еще раз показало, насколько сильно было иррациональное начало в его натуре и какими бедами оно грозит человечеству. Секс и насилие, как сказала сегодня докладчица, суть два антипода, которые способны обречь мир на верную гибель. Теперь Пупсер понял, что она имела в виду.
Что бы там ни было, Кухмистера бросать нельзя, замерзнет ведь насмерть. Надо помочь бедняге, а там пусть делают, что хотят. Нападение на привратника – дело серьезное, могут и из университета попросить. И не закончить ему диссертацию на тему: «Ключевая роль выпечки грубого ржаного хлеба во внешней политике Вестфалии XVI века». Ну, будь, что будет. Он открыл дверь и поплелся вниз по лестнице.

***
Кухмистер встал, поднял котелок, отряхнул от снега и тут же надел. Затем смахнул снег с жилетки и пиджака. Правый глаз опухал все сильнее. Силен, щенок. Вон какой фонарь посадил. «Стар я стал для такой работы, – буркнул Кухмистер с гневом, к которому примешивалось восхищение. – Но ничего, все равно поймаю». Он пошел по следам, пересек лужайку и по дорожке вышел к воротам, ведущим во двор. Глаз до того распух, что почти ничего не видел, но Кухмистер про него и думать забыл. Не думал он и о том, как поймать виновника. Мысленно он перенесся в далекое прошлое, в дни его молодости. Когда Кухмистер впервые переступил порог колледжа, старший привратник, старый Сукноу Балл, сказал: «Коли не поймал, так и не закладывай». А что было верно тогда, верно и сейчас. Он минул ворота, повернул налево в арку и направился к себе. На двери спальни висело зеркало. «Ну и фонарь, дорогу освещать можно», – подумал Кухмистер, осматривая распухший глаз. Ну ничего, приложить кусок сырого мяса – и все пройдет. Надо будет взять с утра на кухне. Он снял пиджак и принялся расстегивать жилетку, как вдруг кто-то отворил дверь сторожки. Кухмистер быстро застегнул жилетку, накинул пиджак и прошел в кабинет.

***
Пупсер стоял в дверях подъезда и смотрел, как Кухмистер прошел по двору и скрылся под аркой. Что ж, по крайней мере он не остался лежать на снегу, уже хорошо. И все-таки Пупсер не мог вот так просто взять и вернуться к себе. Нужно было пойти и посмотреть, как там старик. Он пересек двор и вошел в сторожку. Внутри никого не было, и он хотел было отправиться спать, как вдруг дверь спальни открылась и на пороге появился Кухмистер. Правый глаз его почернел и распух. Старое, испещренное венами лицо казалось каким-то перекошенным.
– Ну? – выдавил Кухмистер. Здоровый глаз со злостью уставился на Пупсера.
– Я... это... пришел извиниться, – смутился Пупсер.
– Извиниться? – спросил Кухмистер с таким видом, будто не понимает, о чем идет речь.
– Извиниться за то, что вас ударил.
– Кто вам сказал, что вы меня ударили? – от свирепого взгляда лицо Кухмистера еще более перекосилось.
Пупсер почесал лоб.
– Ну, в общем, извините. Я подумал, что лучше все-таки вас проведать.
– Вы, наверное, думали, что я доложу Декану. Нет, будьте спокойны. Вы же скрылись.
Пупсер покачал головой.
– Нет же, нет. Я подумал, что, может, я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60