ТЕНОР (ПЕТРУШКА):
Я липовый, но не чурбан,
и, сердцем слабым беспокоясь,
охватываю балаган,
показываясь лишь по пояс.
Сердце! Тебе не хочется покоя!
Сердце! Как тяжело на свете жить!
Сердце! Как хорошо, что ты такое!
Что ты не можешь, ну никак не можешь не тужить.
ТОЛКОВНИК:
Это повышение артериального давления
и гормональная гиперфункция.
Затрудненное дыхание,
как при грудной жабе.
А все эти симптомы
свидетельствуют
о том, что Петрушка
влюбился.
ЧЕЛОВЕК СО ВСТУПИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ:
А балериночка идет по проволоке с зонтиком.
Такая, извините за выражение, экзотика.
ПИИТ:
Не героиня и не блядь,
не дева-поленица.
Ей суждено в себя влюблять,
но может полениться
изобразить ему на миг
Марину, Рину, Нату
и удалиться напрямик,
как в пропасть, по канату.
ДВЕ ГИТАРЫ:
Пароход идет «Анюта».
Волга-матушка река!
На ём розова каюта.
Заливает берега.
TUTTI:
Ах, с какой тоской,
с полной вытяжкой
кабак ревет,
питухи поют,
Петрушка бьет
и Петрушку бьют
на Тверской-Ямской
да на Питерской.
ТЕНОР (ПЕТРУШКА):
А балериночка
Мальвиночка,
ненаглядная девочка
идет по проволочке
в розовой юбочке
и кружевных панталончиках.
Сердце, тебе не хочется покоя.
TUTTI:
Сердце! Как тяжело на свете жить!
ТЕНОР:
Сердце! Вот, значит, ты какое!
Отказываешься, значит, мне служить.
TUTTI:
Ходит день-деньской
брав казак донской
в сбруе рыцарской
по Тверской-Ямской,
по Тверской-Ямской
да по Питерской.
ТОЛКОВНИК:
А балериночка
молча
идет по проволочке
и опускается
в черный ад
к арапу,
и длинноносый Петрушка,
как загрустивший Буратино
и потускневший
на похмельи
Блок,
боится сунуть нос
в их интимные отношения,
ибо он не сторонник реализма
и в балагане
у него
своя,
набеленная до боли,
нарумяненная до радости,
щемящая,
нос прищемляющая
правда.
БАС:
На земле весь род людской
пребывает в балагане
до последних содроганий.
TUTTI:
На Тверской-Ямской
да на Питерской.
ТЕНОР (ПЕТРУШКА):
Бегу бегом от жизни зычной
с засунутой в карман душой.
Я деревянный и тряпичный
с судьбишкой очень небольшой.
Так пусть же грянет гром кирпичный
и повернется вверх дырой,
к вам протянув, как руки, ноги,
языческие злые боги,
герой в страдательном залоге,
герой от горьких слез сырой
и в кровь расквашенный герой.
TUTTI:
Балаган ревет,
будто Страшный Суд,
где Петрушка бьет
и Петрушку бьют,
на Тверской-Ямской
да на Питерской.
БАРАБАН (АРАП):
Ах, собачий брех,
человечий страх!
Из-за трех Матрех
по сусалам трах!
TUTTI:
На Тверской-Ямской
да на Питерской.
БАРАБАН (АРАП):
Разудалый-удалой,
он с копыт долой,
а он брык с копыт
и, как пьяный, спит.
TUTTI:
На Тверской-Ямской
да на Питерской.
ПИИТ:
И пошел по мордасам разнос,
и, чтоб кончить с длинным вопросом,
натянули Петрушке нос,
и остался Петрушка с носом.
О том, что такое любовный дурман,
не судите простоволосо!
Сунул Петрушка нос в карман
и остался Петрушка без носа.
TUTTI:
Эх, грех, веселись!
Веселись, грех людской!
ТАРЕЛКИ:
Сифилис!
Сифилис!
TUTTI:
На Тверской-Ямской
да на Питерской.
ЧЕЛОВЕК СО ВСТУПИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ:
Всё это растолкую легко я.
ХОР:
Со святыми, Господи, упокой!
ТЕНОР:
Сердце! Тебе не хочется покоя.
ЧЕЛОВЕК СО ВСТУПИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ:
Да какой уж, прости Господи, в гробу покой!
ПИИТ:
Как вши под ноготь, богатыри,
посмевшие смерть переупрямить.
Долой героя!
ХОР:
Но ему сотвори
Вечную па-амять!
ПИИТ:
Лежит Петрушка безнос, безглас,
и хор безгласный ему как раз.
Плывет по волне голубой русалка,
а в итоге Божья рука да палка.
TUTTI:
Жалко!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Marcia funebre

a-moll

РОЯЛЬ:
Тише вы, души! Хоронят героя.
Горе завей, иль запей, иль залей!
ПИИТ:
В драме любовной караются трое.
TUTTI:
В трауре кони. Петрушечья Троя
рушится.
ПИИТ:
Музыки мясо сырое
Трое
одров повезли в мавзолей.
ГЕНЕРАЛ:
Больше надрыву! И в прорву миноров!
Струнам повиснуть, как призракам кос!
ТЕНОР (ПЕТРУШКА):
Господи Боже! Пошли же ми норов
даже из гроба высунуть нос!
РОЯЛЬ:
В трауре кони. Рушится Троя.
Хоронят без мазей, костров и дров,
и в мавзолей провожают трое.
TUTTI:
Трое одров!
МЕДНЫЕ:
Были когда-то и мы гусаками…
Как нас дразнили на нашем веку!
Были когда-то и мы индюками!
В орденской мощи мы были и в силе,
павшую с клюва на шее носили
ленте подобную с кровью кишку.
Мы утопали и в славе, и в сале,
гогот гусиный шагал по земли.
Гоготом этим мы Римы спасали,
только вот третьего, ах, не спасли!
ПИИТ:
Лежит Петрушка, в гроб зажатый.
Любить — какое ремесло!
И с пьяной тенью провожатой
его в могилу понесло.
ЧЕЛОВЕК СО ВСТУПИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ:
Плачет кукольными слезами балериночка!
Очень хорошенькая, как картиночка.
И, как турецкий барабан, криволап,
в похоронную сторону драпает арап.
ТОЛКОВНИК:
Как уже было сказано,
то бишь сыграно,
трое в любовной драме покараны.
Любовь похоронят —
и будь здоров!
БАРАБАНЫ:
Трое одров!
TUTTI:
Были когда-то и мы барсуками
на лисьем, на рысьем, на волчьем меху.
В глазах окривелых торчали суками
и гайками жили со скрипом в цеху.
Мы испепеляли сердца без лучины,
на глупый предмет не расходуя дров.
Копыт не ломая, шагали мы чинно.
БАРАБАНЫ:
Трое одров!
ПИИТ:
Насело небо серою вороной
средь бела дня. И марш идет дождем
чернеющим, большой и похоронный,
и мы на кладбище бессмертья ждем,
как лошадь в хомуте, в тоске упрямой.
Нырнул в хомут, как в омут, темный ум,
и колокольня пиковою дамой
бубнит торжественно и мрачно: «Бум! Бум! Бум!»
И крестится последняя старушка
в испуге от последнего добра.
А тенор плачется: «Что наша жизнь? Петрушка!
Та самая, а вовсе не игра».
Старушка, как колода, раскололась,
и вся дорога будто от и до ,
и, как на верхней проволоке, голос
дрожит, повиснув на последнем до.
И вот из гроба нос куда ни сунь я,
какую шутку я ни заготовь —
топочет ножками бессмертная плясунья,
и пляшет в теле кукольном любовь.
И реквием, и нении, и драпа
встают вокруг в единую тугу,
и я, Петрушка, заправлять арапа,
ей-Богу, больше не могу.
ТОЛКОВНИК:
Итак, любовь покарана,
и мертвое тело
с длинной-предлинной виселицы
сброшено
в ров.
TUTTI:
Идут на конюшню, окончивши дело,
идут оголтело, идут обалдело
трое одров.
ФЛЕЙТА:
Душу озлобили нам с того света.
ТЕНОР:
La donna ? mobile
qual piuma al vento.
ПИИТ:
Кони-покойники, без облыганий!
Кому быть в ножах, а кому и в жертвах.
TUTTI:
Красный Петрушка в больном балагане
воскресе из мертвых.
БАРАБАН:
Наобум.
Бум! Бум!

Конец Антигероической симфонии
Начата 7 апреля 1976
Кончена 7 июля 1976
Исправления кончены 17 августа 1976

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23