– Ага, фамильная реликвия, – даже не обернувшись в мою сторону, пробормотал мальчик.
Он жадно вглядывался в сцену у главного входа в Большой дом и в то же время прижимал к уху медальон. Действительно, хотя там, у входа, говорят вполголоса, я вполне могу услышать все – при помощи амулета. Я вытащил из кармана свой прибор и приложил к уху. Барон уже успел, очевидно, к этому времени поведать о беспорядках в порту (я заметил, как он теребит рассеченную полу камзола), а Сектер – который, разумеется, только этого и ждал – принялся с энтузиазмом отдавать Лысому распоряжения – созвать в Большой дом членов Совета и принять меры к подавлению нового бунта.
Токит бурчал в ответ что-то неодобрительное, но спорить с Сектером не решился. Вскоре он спешно удалился со своими людьми. Нескольких стражников, не принадлежащих, видимо, к его команде, он оставил в распоряжении Сектера, а тот принялся командовать. Магия в моем амулете уже порядком иссякла, но на таком расстоянии было слышно вполне прилично. Сектер отправлял солдат стражи по адресам наиболее влиятельных членов Совета, не принадлежащих к его команде. Ну разумеется – его сторонники соберутся сами, без приглашения и в другом месте. А нашему хитрецу важно, чтобы здесь и сейчас оказались его политические противники. Все наконец-то стало на свои места… Когда здесь будет Лигель и прочие враждебные Сектеру синдики, настанет время Меннегерна. Так сказать, протрубят трубы рока… А те, кто мог бы помешать заговорщикам – Лысый и его стражники – сейчас отправились в порт.
Мы с Эрствином переглянулись, я на всякий случай спросил:
– Понимаешь, что происходит?
Парнишка мрачно кивнул:
– Да, сейчас сюда соберется Совет, а потом Сектер призовет Меннегерна и тот всех убьет. Не знаю, что будет делать папа, но… Хромой, как мне быть?
– Пока не знаю… Сейчас мы все равно не можем вмешаться. Давай подождем и посмотрим, что будет дальше. По крайней мере, твой отец на той стороне, которая должна победить. Тебе только остается проследить, чтобы его не надули.
– Хромо-ой… – протянул Эрствин, – как ты можешь так говорить?! Если папа поступает неблагородно… то… я… должен…
– Должен – что? Ты должен быть на стороне отца, ибо именно это тебе велит долг вассала. Боюсь только, что хитрец Сектер собирается надуть сэра Вальнта…
– Почему ты так решил?
Ну что я мог ответить? Вообще-то, я решил так потому, что, будь я на месте Сектера, обязательно попытался бы обмануть барона. И я слишком уважал нашего предприимчивого синдика, чтобы считать его глупей себя. Если мне в голову пришла мысль об обмане, значит, она посетила и светлую голову нашего мастера Сектера. Иначе и быть не может. Барон – слишком опасный союзник, потому что он непредсказуем и потому, что у него свои цели. Поэтому я ответил:
– Потому что только этого и следует, должно быть, опасаться. Все остальное твой отец выбрал сам. Следи, друг мой, внимательно и когда заметишь обман – помоги отцу. Это все, что ты сейчас можешь сделать.
Эрствин подарил мне кислый взгляд:
– А ты мне поможешь?
– Конечно, друг мой, рассчитывай на меня. Но моя помощь должна быть тайной и отец должен знать, что спас его ты один.
И не подумайте, пожалуйста, что я – скромный герой. Просто я не хочу, чтобы барон знал о моей осведомленности в его делах. В противном случае я превращусь в нежелательного свидетеля. Ну, а то, что я буду еще и спасителем, вряд ли изменит что-либо… Благородные господа, вроде отца Эрствина, не считают людей, подобных мне, ровней и не признают нашего права на их благодарность. Люди моего сословия лишены многих прав – и права на благодарность сильных Мира сего в том числе. Нет! Лучше не рисковать. К счастью об этом Эрствин не стал меня расспрашивать, он снова уставился на главный вход, ливдинский Совет начал собираться. Синдики, оторванные от ужина или даже поднятые с постелей, позевывая, слонялись перед входом. Кое-кто прибывал в сопровождении слуг, те – сонные и недовольные – тоже столпились отдельной кучкой чуть в стороне. Все словно чего-то ждали.
Глава 37
Я стоял в темном переулке и, глядя через плечо Эрствина на людей у входа в Большой дом, испытывал странное чувство. Я видел, что они – стражники, синдики и их слуги – просто недовольны неудобством, вызванным этой тревогой. Не более чем просто недовольны. Кто-то позевывают, прикрывая вялой ладонью искривленный рот, кто-то почесываются или нехотя оправляет второпях наброшенное платье… Они все думают лишь об одном – скорее бы закончилось ненужное приключение… Даже не приключение, а досадное происшествие, неприятность – не настолько мелкая, чтобы остаться дома, но не настолько крупная, чтобы взволновать. И вот я гляжу на них, на этих людей. Я-то знаю, для чего они собраны здесь, я-то знаю, что их ждет! Еще немного – и явится “Зло из Семи Башен”, несущее им смерть. Неважно, что истинный виновник грядущих убийств – не Меннегерн, а Сектер, земляк и давний знакомец будущих жертв. Неважно. Сколько им еще осталось? Двадцать минут? Тридцать? Вряд ли намного больше – и эти люди умрут, погибнут злой смертью… И мне это известно…
Сейчас они ждут лишь прихода Лигеля, главы Совета, они надеются, что он решит все вопросы и распустит их по домам, но я то знаю – приход Лигеля станет сигналом убийцам, уже поглаживающим в нетерпении рукоятки мечей и древки секир. Смерть близка, а эти люди, на которых я гляжу, не знают ничего. Знаю я, но молчу и ничего не предпринимаю. Я отчетливо ощутил, как откуда-то из глубины – души? сознания? совести? – поднимается чувство неправильности происходящего, поднимается желание броситься к жертвам, кричать, размахивать руками, предупредить, спасти…
Я уверен, что то же самое ощущает сейчас Эрствин, поэтому он часто вздыхает и время от времени бросает на меня взгляды, в которых ожидание и невысказанный вопрос. Мы должны что-то сделать, чтобы спасти не подозревающих о смертельной опасности людей – вот что он думает. Знать о предстоящем убийстве и не предупредить жертву – это тяжело. Но мне поможет пережить это мой опыт, мое понимание невозможности спасти этих людей. Если я сейчас появлюсь там с нелепыми разоблачениями, то, во-первых, мне просто никто не поверит, а во-вторых – это не помешает убийцам, а лишь вынудит их начать немедленно… И главное – отец Эрствина, барон Леверкойский… Присутствие барона среди убийц поможет пережить тяжелый миг Эрствину…
Я снова приложил к уху амулет – ничего интересного. Барон вполголоса нашептывает Сектеру о своем приключении в порту, а в отдалении вяло переговариваются члены Совета и их слуги… Вдруг разговоры смолкли – я вгляделся в освещенную факелами группу. Собравшиеся перегруппировывались, образуя полукруг перед новыми действующими лицами – на площадь вступил мастер Лигель, предваряемый двумя факельщиками и сопровождаемый двумя же стражниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90