Качества, которые должны составлять для средних классов высшую ценность: чувство личной ответственности за свою судьбу, независимое существование, решимость обеспечить себе существование собственной трудовой деятельностью и желание самоутверждения в свободном обществе, в свободном мире.
Все ваши попытки ограничить эту свободу, подорвать эту мужественную решимость к существованию, понизить ценность самостоятельности и индивидуальности трудовой деятельности, не послужат опорой среднему слою, а окажутся ударом по нему… Если как раз в этом слое нашего народа будет потеряна решимость к самоутверждению на основе собственной силы, на основе собственной трудовой деятельности, то от этого среднего слоя действительно не останется ничего, кроме группы людей, требующих защиты, чтобы иметь возможность жить немного лучше, чем другие. Но это приведет к потере этической ценности среднего слоя».
Итак, особенно важное значение должно придаваться тому, чтобы в предпринимательском хозяйстве была занята по отношению к государству та независимая позиция, которая находит свое выражение в настойчивом желании быть освобожденным и пощаженным от чрезмерного «присутствия» и вмешательства государства.
От гражданина к подданному
Выше я говорил о «списке грехов» по отношению к рыночному хозяйству. Теперь мне хотелось бы рассмотреть под тем же углом зрения еще и другие факты. Я не буду говорить здесь о стремлении отдельных промышленных кругов к объединению в картели. Но в этом аспекте весьма характерны пожелания о специальной защите, в законодательном порядке, отдельных профессий. Сюда принадлежат, – чтобы начать с простейшего, – стремления защитить законом обозначения и названия профессии. По поводу этих стремлений я могу только спросить: разве только титул или ранг удостоверяют, кто чем является или кто на что способен, или же это узнается на основании работы, достижений, личных качеств? Нужно действительно быть носителем профессионального титула, чтобы иметь возможность заниматься какой-либо профессией? Я не хочу драматизировать вред, который приносят подобные регулирования. Но я считаю эти требования опасными потому, что за первым шагом определенно последуют другие. Мне в противовес будет выставлен тот аргумент, что тот, кто претендует на определенное профессиональное наименование или титул, должен удовлетворять определенным зафиксированным предпосылкам, что он не только обязан доказать свою квалификацию, но и дать определенную моральную гарантию, чтобы иметь возможность заниматься соответствующей «защищенной» профессией. Тогда возникнут новые инстанции и учреждения, перед которыми надо будет доказывать всеобъемлющим образом свою квалификацию, – и постепенно произойдет снова превращение свободного гражданина в подданного, который будет вынужден делать поклоны, чтобы добиться своего.
И получится, как я уже раз описывал: привилегированные, «сидящие внутри», постараются отравить жизнь всем тем, кто захочет к ним войти[35]. Стоит поискать, что стоит за всеми этими попытками и ответ будет суровый: это чистейший эгоизм, и ничего больше, пытающийся приукрасить подобные требования общественными идеалами и этическими принципами[35]. В действительности же все это – стремление к замыканию, к возведению оград вокруг профессий, это желание обороняться, защищаться, сохранять свои позиции искусственными средствами.
В результате преграждается доступ в профессию новым силам, а среди них как раз нередко немало людей с настоящим призванием. Когда же поднимается вопрос о так называемой «личной благонадежности» – и снова здесь проявляются признаки подобного фарисейства – хочется спросить: в какие же профессии доступ должен остаться открытым для признанных «неблагонадежными»? Будут ли все профессии классифицироваться по этому признаку или государство должно придумывать специальные профессии для «неблагонадежных»? Можно только ответить негодованием на подобное лицемерие.
Разногласия с коммерческими кругами
«Титуломания» и требования о защите титулов законом находят еще более яркое выражение в стремлении различных хозяйственных группировок добиться издания специальных законов по регламентации отдельных профессий. Здесь мне кажется невозможным воздержаться от обоснования моего отрицательного отношения к стремлениям коммерческих кругов. Борьба из-за введения регулирующих торговлю законов продолжается уже долго. Несомненно, что она не всегда велась решительно, можно, пожалуй, сказать, что мое министерство в этом вопросе не всегда придерживалось постоянного курса. Нужно, однако, учитывать, что эта проблема имеет две стороны: во-первых, принципиальную, во-вторых, тактическую. И вот, с тактической точки зрения каждый месяц, который мне удавалось выиграть, затягивая принятие закона, ограничивающего профессиональную свободу, был для меня важен. Как бы там ни было, но и сейчас, когда я пишу эти строки, такой профессиональный закон, несмотря на оказываемое на меня давление, еще не принят. Если бы мое министерство в этом вопросе не оказывало упорного сопротивления, у нас, без сомнения, давно уже был бы принят закон о профессиях, который раздробил бы торговлю на дюжины разных отраслей, причем на пути к получению разрешения заниматься торговлей для каждой такой отрасли, или на переход из одной в другую, была бы воздвигнута «защитная» преграда в виде требования специальных профессиональных знаний. Из всего вышеизложенного явствует, что подобный закон явился бы отрицанием всех моих представлений о свободном хозяйственном порядке.
Краткая историческая справка из недавнего прошлого кажется мне уместной. Закон о защите розничной торговли, который – и это весьма примечательно – вступил в силу в 1933 году, т. е. в год прихода Гитлера к власти, предусматривал вначале наложение абсолютного запрета на дальнейшее допущение к профессиональному занятию розничной торговлей. Когда же оказалось, что даже в тогдашних условиях нельзя было провести в жизнь такой запрет, этот закон, в его практическом применении, был превращен в закон о необходимости получения особого разрешения для ведения розничной торговли. После Второй мировой войны в различных зонах и землях Западной Германии этот закон постигла неодинаковая судьба. В американской зоне была разрешена, в соответствии с директивой от 29 марта 1949 года, полная свобода промыслов, в то время как в британской и французской зонах положения закона 1933 года о выдаче разрешений на торговлю либо остались в силе, либо послужили основой для новых законов о допущении к занятию розничной торговлей, хотя, как общее правило, эти новые законы не были такими строгими, как закон 1933 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Все ваши попытки ограничить эту свободу, подорвать эту мужественную решимость к существованию, понизить ценность самостоятельности и индивидуальности трудовой деятельности, не послужат опорой среднему слою, а окажутся ударом по нему… Если как раз в этом слое нашего народа будет потеряна решимость к самоутверждению на основе собственной силы, на основе собственной трудовой деятельности, то от этого среднего слоя действительно не останется ничего, кроме группы людей, требующих защиты, чтобы иметь возможность жить немного лучше, чем другие. Но это приведет к потере этической ценности среднего слоя».
Итак, особенно важное значение должно придаваться тому, чтобы в предпринимательском хозяйстве была занята по отношению к государству та независимая позиция, которая находит свое выражение в настойчивом желании быть освобожденным и пощаженным от чрезмерного «присутствия» и вмешательства государства.
От гражданина к подданному
Выше я говорил о «списке грехов» по отношению к рыночному хозяйству. Теперь мне хотелось бы рассмотреть под тем же углом зрения еще и другие факты. Я не буду говорить здесь о стремлении отдельных промышленных кругов к объединению в картели. Но в этом аспекте весьма характерны пожелания о специальной защите, в законодательном порядке, отдельных профессий. Сюда принадлежат, – чтобы начать с простейшего, – стремления защитить законом обозначения и названия профессии. По поводу этих стремлений я могу только спросить: разве только титул или ранг удостоверяют, кто чем является или кто на что способен, или же это узнается на основании работы, достижений, личных качеств? Нужно действительно быть носителем профессионального титула, чтобы иметь возможность заниматься какой-либо профессией? Я не хочу драматизировать вред, который приносят подобные регулирования. Но я считаю эти требования опасными потому, что за первым шагом определенно последуют другие. Мне в противовес будет выставлен тот аргумент, что тот, кто претендует на определенное профессиональное наименование или титул, должен удовлетворять определенным зафиксированным предпосылкам, что он не только обязан доказать свою квалификацию, но и дать определенную моральную гарантию, чтобы иметь возможность заниматься соответствующей «защищенной» профессией. Тогда возникнут новые инстанции и учреждения, перед которыми надо будет доказывать всеобъемлющим образом свою квалификацию, – и постепенно произойдет снова превращение свободного гражданина в подданного, который будет вынужден делать поклоны, чтобы добиться своего.
И получится, как я уже раз описывал: привилегированные, «сидящие внутри», постараются отравить жизнь всем тем, кто захочет к ним войти[35]. Стоит поискать, что стоит за всеми этими попытками и ответ будет суровый: это чистейший эгоизм, и ничего больше, пытающийся приукрасить подобные требования общественными идеалами и этическими принципами[35]. В действительности же все это – стремление к замыканию, к возведению оград вокруг профессий, это желание обороняться, защищаться, сохранять свои позиции искусственными средствами.
В результате преграждается доступ в профессию новым силам, а среди них как раз нередко немало людей с настоящим призванием. Когда же поднимается вопрос о так называемой «личной благонадежности» – и снова здесь проявляются признаки подобного фарисейства – хочется спросить: в какие же профессии доступ должен остаться открытым для признанных «неблагонадежными»? Будут ли все профессии классифицироваться по этому признаку или государство должно придумывать специальные профессии для «неблагонадежных»? Можно только ответить негодованием на подобное лицемерие.
Разногласия с коммерческими кругами
«Титуломания» и требования о защите титулов законом находят еще более яркое выражение в стремлении различных хозяйственных группировок добиться издания специальных законов по регламентации отдельных профессий. Здесь мне кажется невозможным воздержаться от обоснования моего отрицательного отношения к стремлениям коммерческих кругов. Борьба из-за введения регулирующих торговлю законов продолжается уже долго. Несомненно, что она не всегда велась решительно, можно, пожалуй, сказать, что мое министерство в этом вопросе не всегда придерживалось постоянного курса. Нужно, однако, учитывать, что эта проблема имеет две стороны: во-первых, принципиальную, во-вторых, тактическую. И вот, с тактической точки зрения каждый месяц, который мне удавалось выиграть, затягивая принятие закона, ограничивающего профессиональную свободу, был для меня важен. Как бы там ни было, но и сейчас, когда я пишу эти строки, такой профессиональный закон, несмотря на оказываемое на меня давление, еще не принят. Если бы мое министерство в этом вопросе не оказывало упорного сопротивления, у нас, без сомнения, давно уже был бы принят закон о профессиях, который раздробил бы торговлю на дюжины разных отраслей, причем на пути к получению разрешения заниматься торговлей для каждой такой отрасли, или на переход из одной в другую, была бы воздвигнута «защитная» преграда в виде требования специальных профессиональных знаний. Из всего вышеизложенного явствует, что подобный закон явился бы отрицанием всех моих представлений о свободном хозяйственном порядке.
Краткая историческая справка из недавнего прошлого кажется мне уместной. Закон о защите розничной торговли, который – и это весьма примечательно – вступил в силу в 1933 году, т. е. в год прихода Гитлера к власти, предусматривал вначале наложение абсолютного запрета на дальнейшее допущение к профессиональному занятию розничной торговлей. Когда же оказалось, что даже в тогдашних условиях нельзя было провести в жизнь такой запрет, этот закон, в его практическом применении, был превращен в закон о необходимости получения особого разрешения для ведения розничной торговли. После Второй мировой войны в различных зонах и землях Западной Германии этот закон постигла неодинаковая судьба. В американской зоне была разрешена, в соответствии с директивой от 29 марта 1949 года, полная свобода промыслов, в то время как в британской и французской зонах положения закона 1933 года о выдаче разрешений на торговлю либо остались в силе, либо послужили основой для новых законов о допущении к занятию розничной торговлей, хотя, как общее правило, эти новые законы не были такими строгими, как закон 1933 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97