– Впрочем, – сказал в заключение молодой человек, – тут ведь нужны миллионы.
– А если они найдутся? – просто спросила г-жа Дефорж.
Он взглянул на нее, сразу став серьезным. Все это, вероятно, только слова ревнующей женщины. Но она, не давая ему времени для расспросов, добавила:
– Словом, вы знаете, как я вами интересуюсь… Мы об этом еще поговорим.
Из передней раздался звонок. Г-жа Дефорж встала, а Бутмон инстинктивно отодвинулся, как будто уже можно было застать их врасплох. В гостиной, оклеенной веселыми обоями, где в простенках между окнами множество растений разрослось в настоящий лесок, наступило молчание. Анриетта выпрямилась, прислушалась.
– Это он, – прошептала она.
Слуга доложил:
– Господин Муре, господин де Валаньоск.
У нее невольно вырвался гневный жест. Почему он не один? Вероятно, заехал за приятелем нарочно, чтобы не оставаться с нею наедине. Но она уже улыбалась, протягивая руку входящим.
– Каким вы стали у меня редким гостем… Это относится и к вам, господин де Валаньоск.
Она была в отчаянии от своей полноты и, чтобы скрыть ее, затягивалась в черные шелковые платья. Но ее красивая голова, обрамленная темными волосами, была все еще прелестна, и, окинув хозяйку взглядом, Муре фамильярно сказал:
– О вашем здоровье нечего справляться: вы свежи, как роза.
– Да, я чувствую себя прекрасно, – отвечала она. – Впрочем, если бы я умерла, вы бы об этом даже и не узнали.
Она тоже рассматривала его; он казался ей утомленным и издерганным: веки у него опухли, лицо посерело.
– А я вот не могу ответить вам таким же комплиментом, – продолжала она, стараясь придать голосу шутливо-веселый тон, – у вас сегодня далеко не блестящий вид.
– Все дела, – сказал Валаньоск.
Вместо ответа Муре сделал неопределенный жест. В эту минуту от заметил Бутмона и по-приятельски кивнул ему. В период их дружбы он сам иной раз вытаскивал его из-за прилавка и увозил с собой к Анриетте, хотя бы это и было в самый разгар послеполуденной работы. Но времена теперь изменились, и он вполголоса сказал Бутмону:
– Рановато вы сегодня улизнули… Они заметили, что вы ушли, и прямо-таки бесятся, имейте в виду.
Он говорил о Бурдонкле и прочих пайщиках, как будто не он хозяин.
– Правда? – с беспокойством переспросил Бутмон.
– Да. Мне нужно с вами поговорить… Подождите меня, мы выйдем вместе.
Тем временем Анриетта снова села; она не спускала глаз с Муре, пока Валаньоск говорил, что к ней собирается г-жа де Бов. Муре молчал, он рассматривал мебель и словно искал чего-то на потолке. Когда же Анриетта стала со смехом жаловаться, что у нее к чаю собираются одни только мужчины, он, забывшись, откровенно признался:
– А я рассчитывал встретить у вас барона Гартмана.
Анриетта побледнела. Конечно, она знала, что Муре бывает у нее теперь ради встреч с бароном, но он мог бы сдержаться и так откровенно не показывать ей свое равнодушие. В эту минуту дверь отворилась, и к ее креслу подошел лакей. В ответ на легкий кивок хозяйки он наклонился и тихо доложил:
– Это насчет манто; вы приказывали доложить, когда придут… Барышня в передней.
– Пусть подождет, – сказала Анриетта нарочито громко, чтобы все слышали. В этих словах, произнесенных сухо и презрительно, излилась вся терзавшая ее ревность.
– Прикажете проводить в будуар?
– Нет, нет, пусть ждет в передней.
Когда слуга вышел, г-жа Дефорж как ни в чем не бывало возобновила разговор с Валаньоском. Муре снова впал в апатию; он не обратил внимания на слова лакея и не понял, о чем идет речь. А Бутмон, которого эта история очень занимала, углубился в размышления. В это время дверь снова отворилась, и появились две дамы.
– Представьте себе, – сказала г-жа Марти, – выхожу из экипажа и вдруг вижу под аркой госпожу де Бое.
– Ну конечно; сегодня такая прекрасная погода, – пояснила графиня, – а доктор велит мне как можно больше гулять…
Она поздоровалась с гостями и спросила у Анриетты:
– Что это? Вы нанимаете новую горничную?
– Нет, – удивленно отвечала та, – почему вы спрашиваете?
– А у вас в передней какая-то девушка…
Анриетта с усмешкой прервала ее:
– Не правда ли, до чего все продавщицы похожи на горничных?.. Это действительно приказчица, она пришла поправить мне манто.
Муре, у которого при этих словах шевельнулось подозрение, пристально взглянул на Анриетту, а она с деланной веселостью продолжала рассказывать, как на прошлой неделе купила себе в «Дамском счастье» готовое манто.
– Неужели? – воскликнула г-жа Марта. – Значит, вы больше не шьете у Совер?
– Конечно, шью, дорогая; просто мне вздумалось попробовать. К тому же я осталась очень довольна своей первой покупкой, дорожным манто… Но на этот раз вышло крайне неудачно. Что ни говорите, в наших больших магазинах хорошо одеться нельзя. О, я, не стесняясь, говорю это в присутствии господина Муре… Вы никогда не сумеете как следует одеть элегантную женщину.
Муре не стал защищать свою фирму. Он не спускал глаз с Анриетты, стараясь разубедить себя, считая, что она не осмелится на такой шаг. Вступиться за «Дамское счастье» пришлось Бутмону.
– Если бы все светские женщины, которые у нас одеваются, стали этим хвастаться, – весело заметил он, – вы, конечно, очень удивились бы составу нашей клиентуры… Попробуйте сделать у нас что-нибудь на заказ, и вы получите вещь не хуже, чем у Совер; разница только в том, что у нас вы заплатите вдвое дешевле. Но именно потому, что вещь дешевле, все и считают, что она хуже.
– Значит, манто плохо сидит? – продолжала г-жа де Бов. – Теперь я припоминаю эту девушку… У вас в передней довольно темно.
– Да, – добавила г-жа Марти, – я тоже сначала никак не могла вспомнить, где я видела эту фигурку… Так идите же, милочка, не задерживайтесь из-за нас.
– Успеется, спешить некуда, – ответила Анриетта с пренебрежительно беспечным жестом.
Дамы снова завели разговор о вещах из больших магазинов. Затем г-жа де Бов заговорила о муже: по ее словам, он уехал на ревизию конного завода в Сен-Ло; а Анриетта сообщила, что г-же Гибаль пришлось вчера уехать во Франш-Конте к заболевшей тетке. Она не рассчитывает сегодня и на г-жу Бурделе, потому что та в конце месяца всегда запирается дома с белошвейкой и пересматривает белье своей детворы. Между тем г-жу Марти, казалось, снедала тайная тревога. Положение ее мужа в лицее Бонапарта сильно пошатнулось: дело в том, что нужда заставила беднягу давать уроки в каких-то подозрительных учебных заведениях, где шла открытая торговля бакалаврскими дипломами; он всеми способами старался добывать деньги, чтобы покрыть безумные траты, разорявшие его хозяйство. Застав его однажды вечером в слезах – так он боялся получить отставку, – г-жа Марти решила попросить Анриетту походатайствовать за мужа у одного из ее знакомых – чиновника из министерства народного просвещения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134