Картер разделил пополам мясо кролика. Мак-Вей заметил, что Боб ел, как долго голодавший человек. У самого Мак-Вея не было во рту ни крошки с самого раннего утра, а теперь уже вечерело. Они скоро уничтожили кролика и большой хлеб. После обеда Картер принес Мак-Вею его трубку. Закурили.
– Я не знал, что вы женаты, – сказал Мак-Вей. – В отчете об этом не говорилось.
– А плохой это был отчет? Да?
Мак-Вей кивнул головой.
– В нем говорится, что девять лет назад в лагере дровосеков вы застрелили человека.
Глаза Картера сверкнули.
– Правда, – сказал он.
– И знаете, – продолжал Мак-Вей голосом, в котором слышался трепет гордости, – северная полиция не забывает. Дело было девять лет назад; на несколько лет мы потеряли ваши следы, но…
– Вы думаете наконец поймать меня?
– Конечно.
Картер примял большим пальцем табак в своей трубке и сжал челюсти.
– Каким образом вы надеетесь схватить меня? – спросил он.
– Это зависит от обстоятельств, – ответил Вилли. – Я уже десять лет охочусь за людьми и видел еще более странные вещи. Думаю, если вы не воспользуетесь моей беспомощностью и не убьете меня теперь, через четыре или пять месяцев я захвачу вас.
Он не смущаясь встретил взгляд Картера. Это был взгляд сильного человека и бойца. Промолчав, Вилли добавил нежно, точно говорил с другом. – Конечно, все зависит от того, как вы поступите со мной, Картер. Если вы совершенно «устраните» меня, придется кому-нибудь другому выслеживать вас.
Глаза Картера потухли, и со своеобразным легким смехом он предложил Вилли свежего табаку.
– Хотите, старина, я скажу вам, что я собираюсь сделать? – предложил Боб. – От этой хижины до ближайшего поселка шестьдесят миль, а вы по крайней мере две недели будете не в состоянии тронуться с места. Завтра утром я оставлю вас здесь одного. В хижине достаточно еды, и вам будет хорошо. Между тем ваши станут рыскать повсюду, но к тому времени, когда вы завяжете с ними отношения, мы с моей женой эмигрируем. Разве не хороший план?
– Досадно, – проворчал Мак-Вей. – Мне следовало раз шесть прострелить вас на расстоянии трехсот шагов, а я так скверно стрелял…
– Совсем не так дурно, – прервал его Картер, – вы попали бы в меня все эти шесть раз, если бы я не лежал за скалой. Вы стреляли насмерть, как и подобает доброму, мягкосердечному гражданину, подчиненному закону. Я стрелял иначе. Когда я нашел нужным обезоружить вас, я послал ровно одну пулю. Знаете, вы прострелили мою шапку, которую я поднял над снегом. Да, вам очень хотелось убить меня.
В сумерках Мак-Вей вспыхнул, уловив насмешку в голосе Боба.
Арктическая ночь быстро наступила. Картер принес лампу и зажег ее.
– Я не помню, что говорится в отчете, – сказал Мак-Вей, когда Картер, открыв дверцу печи, подложил в нее несколько поленьев. Пламя облило лицо Боба красным светом. Он затворил дверцу и выпрямился.
– Я расскажу, – начал Картер, и его голос выдал его волнение. – Этот собака Тоуель сделал для меня жизнь нестерпимой… По его милости она ужасна и теперь. Из-за него вы, ищейки, бежите по моему следу. Я пришел в лесной лагерь, покинув место учителя в одной из деревень в Огайо. Меня до полусмерти измучила легочная болезнь, и я весил наполовину меньше, чем теперь. Этот дьявол сразу невзлюбил меня и раз двенадцать исколотил; только из гордости я не ушел из становища полесовщиков. Наконец… Это случилось, когда я встретился с ним и его братом на уединенной лесной тропинке. Не понимаю, за что он так ненавидел меня. В этот раз он повалил меня на спину, схватил руками мое горло и сжал его так, что все почернело у меня перед глазами. Я вытащил из-за пояса револьвер и выстрелил в него. Мне пришлось три раза выстрелить, прежде чем его руки отпустили меня. Я стрелял, защищая свою жизнь, и убил его тогда, как убил бы теперь, случись это вторично. Но единственным свидетелем нашей борьбы был его брат, и он солгал на суде. Я бежал и с тех пор скрывался на Севере. Вот за что вы и вам подобные ищейки желаете, чтобы меня вздернули. Боже, как ужасен может быть закон!
Он подошел к двери хижины и открыл ее. За порогом стояла черная тьма. Резкий ветер выл над низиной. Его гул все приближался, походя на отдаленный грохот прибоя. Мак-Вей глянул через плечо Картера.
– Будет страшная буря, – сказал он.
III
Через четверть часа они услышали, как вихрь со стоном проносится над крышей хижины. Картер говорил. Раскалившаяся железная печка бросала красные отсветы на возбужденное лицо и блестящие глаза Боба. Трубка Мак-Вея погасла.
– Я никогда, никогда не забуду того дня, в который впервые увидел ее,
– продолжал Боб. – Я жил в форте, собираясь вести партию охотников, и однажды чинил челн, сидя на берегу реки. Было часов семь утра, солнце выходило из-за леса. Что-то зашелестело. Я поднял глаза и увидел ее… Ее волосы были распущены и в них переливались золото и медь. Она их «проветривала», как сказала потом… Позже Изабель делала то же самое каждый день, в солнечную ли погоду или в дождь. Она долго не замечала меня, а заметив, вспыхнула и убежала.
Картер не смотрел на Мак-Вея. На его лице лежало напряжение человека, созерцающего рай.
– Она приехала из Монреаля со своим дядей. Оба собирались охотиться, и им понадобился проводник. Я сделался этим проводником и… с тех пор стал верить в Бога. Она любила все дикое так сильно, как никто; любила животных, деревья, озера, реки, даже снег и бурю. Мы обвенчались до отъезда ее дяди. Время шло. С каждым днем она становилась все счастливее, все красивее и… и…
Теперь Боб говорил не для Вилли, и голос его странно замирал.
– У нас будет ребенок… вот под этим-то предлогом я и отослал ее в Монреаль. Я молю Бога, чтобы это была девочка, вроде ее. Ей хочется, чтобы родился мальчик.
Мак-Вей чиркнул спичкой. Картер вздрогнул, точно проснулся, засмеялся и вдохнул.
– Ну зачем я рассказываю вам все это? – В его голосе снова зазвучали жесткие нотки. – Иногда я сам с собой говорю о ней, и потому не думайте, что мне хочется разжалобить вас. Когда у человека есть такой ангел, ему не нужно жалости; он должен только бороться и победить… победить.
Картер поднялся, подошел к той стене комнаты, где висела полка, прикрытая кисейной занавеской, и, отдернув материю, с гордостью взглянул на Мак-Вея.
– Книги, ее книги, – произнес Картер. – Она их читала мне вслух, некоторые по два, по три раза. Одну мы почти выучили наизусть и забавлялись тем, кто из нас скажет на память большее количество строк из нее. Она каждый раз побивала меня!
Ставя книги на место, Боб стоял спиной к сержанту. Вилли взглянул через плечо Картера и увидел на полке кое-что, кроме книг. Картер повернулся и заметил выражение вопроса на лице сержанта.
– Это фотография моей жены, – сказал Боб и подал портрет Мак-Вею.
1 2 3 4
– Я не знал, что вы женаты, – сказал Мак-Вей. – В отчете об этом не говорилось.
– А плохой это был отчет? Да?
Мак-Вей кивнул головой.
– В нем говорится, что девять лет назад в лагере дровосеков вы застрелили человека.
Глаза Картера сверкнули.
– Правда, – сказал он.
– И знаете, – продолжал Мак-Вей голосом, в котором слышался трепет гордости, – северная полиция не забывает. Дело было девять лет назад; на несколько лет мы потеряли ваши следы, но…
– Вы думаете наконец поймать меня?
– Конечно.
Картер примял большим пальцем табак в своей трубке и сжал челюсти.
– Каким образом вы надеетесь схватить меня? – спросил он.
– Это зависит от обстоятельств, – ответил Вилли. – Я уже десять лет охочусь за людьми и видел еще более странные вещи. Думаю, если вы не воспользуетесь моей беспомощностью и не убьете меня теперь, через четыре или пять месяцев я захвачу вас.
Он не смущаясь встретил взгляд Картера. Это был взгляд сильного человека и бойца. Промолчав, Вилли добавил нежно, точно говорил с другом. – Конечно, все зависит от того, как вы поступите со мной, Картер. Если вы совершенно «устраните» меня, придется кому-нибудь другому выслеживать вас.
Глаза Картера потухли, и со своеобразным легким смехом он предложил Вилли свежего табаку.
– Хотите, старина, я скажу вам, что я собираюсь сделать? – предложил Боб. – От этой хижины до ближайшего поселка шестьдесят миль, а вы по крайней мере две недели будете не в состоянии тронуться с места. Завтра утром я оставлю вас здесь одного. В хижине достаточно еды, и вам будет хорошо. Между тем ваши станут рыскать повсюду, но к тому времени, когда вы завяжете с ними отношения, мы с моей женой эмигрируем. Разве не хороший план?
– Досадно, – проворчал Мак-Вей. – Мне следовало раз шесть прострелить вас на расстоянии трехсот шагов, а я так скверно стрелял…
– Совсем не так дурно, – прервал его Картер, – вы попали бы в меня все эти шесть раз, если бы я не лежал за скалой. Вы стреляли насмерть, как и подобает доброму, мягкосердечному гражданину, подчиненному закону. Я стрелял иначе. Когда я нашел нужным обезоружить вас, я послал ровно одну пулю. Знаете, вы прострелили мою шапку, которую я поднял над снегом. Да, вам очень хотелось убить меня.
В сумерках Мак-Вей вспыхнул, уловив насмешку в голосе Боба.
Арктическая ночь быстро наступила. Картер принес лампу и зажег ее.
– Я не помню, что говорится в отчете, – сказал Мак-Вей, когда Картер, открыв дверцу печи, подложил в нее несколько поленьев. Пламя облило лицо Боба красным светом. Он затворил дверцу и выпрямился.
– Я расскажу, – начал Картер, и его голос выдал его волнение. – Этот собака Тоуель сделал для меня жизнь нестерпимой… По его милости она ужасна и теперь. Из-за него вы, ищейки, бежите по моему следу. Я пришел в лесной лагерь, покинув место учителя в одной из деревень в Огайо. Меня до полусмерти измучила легочная болезнь, и я весил наполовину меньше, чем теперь. Этот дьявол сразу невзлюбил меня и раз двенадцать исколотил; только из гордости я не ушел из становища полесовщиков. Наконец… Это случилось, когда я встретился с ним и его братом на уединенной лесной тропинке. Не понимаю, за что он так ненавидел меня. В этот раз он повалил меня на спину, схватил руками мое горло и сжал его так, что все почернело у меня перед глазами. Я вытащил из-за пояса револьвер и выстрелил в него. Мне пришлось три раза выстрелить, прежде чем его руки отпустили меня. Я стрелял, защищая свою жизнь, и убил его тогда, как убил бы теперь, случись это вторично. Но единственным свидетелем нашей борьбы был его брат, и он солгал на суде. Я бежал и с тех пор скрывался на Севере. Вот за что вы и вам подобные ищейки желаете, чтобы меня вздернули. Боже, как ужасен может быть закон!
Он подошел к двери хижины и открыл ее. За порогом стояла черная тьма. Резкий ветер выл над низиной. Его гул все приближался, походя на отдаленный грохот прибоя. Мак-Вей глянул через плечо Картера.
– Будет страшная буря, – сказал он.
III
Через четверть часа они услышали, как вихрь со стоном проносится над крышей хижины. Картер говорил. Раскалившаяся железная печка бросала красные отсветы на возбужденное лицо и блестящие глаза Боба. Трубка Мак-Вея погасла.
– Я никогда, никогда не забуду того дня, в который впервые увидел ее,
– продолжал Боб. – Я жил в форте, собираясь вести партию охотников, и однажды чинил челн, сидя на берегу реки. Было часов семь утра, солнце выходило из-за леса. Что-то зашелестело. Я поднял глаза и увидел ее… Ее волосы были распущены и в них переливались золото и медь. Она их «проветривала», как сказала потом… Позже Изабель делала то же самое каждый день, в солнечную ли погоду или в дождь. Она долго не замечала меня, а заметив, вспыхнула и убежала.
Картер не смотрел на Мак-Вея. На его лице лежало напряжение человека, созерцающего рай.
– Она приехала из Монреаля со своим дядей. Оба собирались охотиться, и им понадобился проводник. Я сделался этим проводником и… с тех пор стал верить в Бога. Она любила все дикое так сильно, как никто; любила животных, деревья, озера, реки, даже снег и бурю. Мы обвенчались до отъезда ее дяди. Время шло. С каждым днем она становилась все счастливее, все красивее и… и…
Теперь Боб говорил не для Вилли, и голос его странно замирал.
– У нас будет ребенок… вот под этим-то предлогом я и отослал ее в Монреаль. Я молю Бога, чтобы это была девочка, вроде ее. Ей хочется, чтобы родился мальчик.
Мак-Вей чиркнул спичкой. Картер вздрогнул, точно проснулся, засмеялся и вдохнул.
– Ну зачем я рассказываю вам все это? – В его голосе снова зазвучали жесткие нотки. – Иногда я сам с собой говорю о ней, и потому не думайте, что мне хочется разжалобить вас. Когда у человека есть такой ангел, ему не нужно жалости; он должен только бороться и победить… победить.
Картер поднялся, подошел к той стене комнаты, где висела полка, прикрытая кисейной занавеской, и, отдернув материю, с гордостью взглянул на Мак-Вея.
– Книги, ее книги, – произнес Картер. – Она их читала мне вслух, некоторые по два, по три раза. Одну мы почти выучили наизусть и забавлялись тем, кто из нас скажет на память большее количество строк из нее. Она каждый раз побивала меня!
Ставя книги на место, Боб стоял спиной к сержанту. Вилли взглянул через плечо Картера и увидел на полке кое-что, кроме книг. Картер повернулся и заметил выражение вопроса на лице сержанта.
– Это фотография моей жены, – сказал Боб и подал портрет Мак-Вею.
1 2 3 4